Наследники Тимура, стр. 12

— Как фамилия этого типа, не знаешь? — спросил Буданцев.

— Кутов или Крутов, что-то в этом роде. Буданцев записал и сказал, что этим типом он сам займется. Выяснит всё и сообщит депутату райсовета.

— Еще у кого что? — спросил он.

— Когда будем принимать новичков? — задал вопрос Толя Силаев. — Есть трое ребят. Характеристики хорошие, учатся ничего, прилично…

— А инструктор нормы у них принял? — спросил Буданцев.

— Не все! — отозвался Виктор Гуляев. — Я принял только велосипед и азбуку Морзе. Плавание сейчас не принять — негде. Лыжи тоже нельзя. Они говорят, что плавают и ходят на лыжах. Дают честное пионерское. Они пионеры.

— Ну, что ж, — сказал Буданцев, — честному пионерскому слову надо верить. Будем принимать. Запиши, Силаев: дать распоряжение звену связи — вызвать новичков на следующее воскресенье к трем часам.

— Есть вызвать! — сказал Толя Силаев. Он вдруг отодвинул дневник совещания и широко улыбнулся.

— Прибывают ребята! Растет отряд наследников Тимура! Скоро будет целый батальон!

Улыбнулся и Буданцев:

— А может, дружина?

Он прошелся по комнате, весело толкая ребят:

— Сотни две тимуровцев, а? Что будем делать? Помещения-то нет. Эх, ребятки, раздобыть бы нам какую-нибудь комнатенку при домоуправлении. Создать бы там свой клуб или что-нибудь вроде «комнаты школьника». Библиотеку бы завести, интересные игры. Развернуть дело на полный ход!

— Ох! Мечта! — вздохнул Силаев.

— Почэму мэчта? — сказал Гасан. — Надо сдэлать!

— А если поговорить с управхозом? — предложил Игорь Бунчук — Иван Никанорыч — человек добрый… Что ты молчишь, «инженер»? — подтолкнул он плечом Сашу Кудрявцева. — Это по твоей технической части. Найди нам дом или построй. Двухэтажный, с балконами, с башней для флага. Ты об этом, наверно, и не думаешь…

— Давно думаю.

— Ну и что?

— Нашел дом.

— Где?

— Во дворе…

— Ладно, ребята! — прервал их Буданцев. — Пошутили, помечтали — давайте дальше…

— Нет, Гриша, серьезно. Я уже давно присматриваюсь. Подойдите-ка все сюда! — позвал Саша ребят к окну. — Видите — дворницкая, да? Рядом прачечная. А вот старая котельная. Пустует помещение. Большое!

Толя Силаев ехидно усмехнулся:

— Всего каких-нибудь сто тысяч на ремонт — и, пожалуйста, дворец наследников Тимура открыт! Интересно, кто нам такие деньги даст?

— Нэт дэнэг — будут дэнги! — сказал Гасан. — Накопим!

— Правильно! — засмеялся Силаев. — Здорово сказал Гасан!

Он заглянул в журнал и сказал:

— Уже накопили. В кассе штаба отряда имеется девяносто два рубля двадцать пять копеек. Товарищи! — спохватился он, взглянув на часы. — Время бежит. У меня тут записано много разных дел. Опять задержимся до вечера. Мы с Колькой Деминым хотим в шахматы сразиться. У нас матч из пяти партий…

— Давайте продолжать! — согласился Буданцев. — Что у тебя записано?

— «Утверждение нагрудных знаков за спасение человека» — это раз, — начал читать Силаев. — Подготовка к зиме, то есть оборудование площадки для катка, — два! Организация в звене содействия милиции отделения, под названием «БОМ» — «бригада охраны малышей», — пояснил Силаев.

— Это мое предложение! — заметил Игорь Бунчук. Он сосредоточенно подергал свой длинный тонкий нос и веско подчеркнул: — Очень нужное дело!

— Хорошо придумано! Прекрасное предложение! — одобрил Буданцев. — Ты нам расскажешь, когда мы будем разбирать этот вопрос. Толя, читай дальше!..

Силаев начал читать разработанный Буданцевым, им и Колей Деминым план рейда. Это был первый опыт тимуровского контроля над уличным кварталом.

Деловое совещание штаба отряда наследников Тимура продолжалось…

Иван Никанорович

Старый дом на Лермонтовском проспекте, густо заселенный жильцами, имел четыре проходных двора и множество лестниц.

Многолюдный и беспокойный, он доставлял немало хлопот управхозам. Забот был непочатый край. Во многих местах текла крыша. Не выдерживая морозов, рвались плохо утепленные водопроводные трубы, затопляя подвальные помещения. В некоторых квартирах прогнили балки, покосились от бомбежек оконные рамы и дверные коробки…

Жильцы осаждали жалобами домовое управление, угрожали судом, писали письма в газеты. Упоминания о злополучном доме и карикатуры на него стали появляться в сатирических отделах «Смены» и «Вечернего Ленинграда». Газета «Ленинградская правда» организовала даже рейд выездной бригады, и дому на Лермонтовском проспекте был посвящен специальный фельетон, под названием «В вашем доме, как сны золотые…»

Когда Ивана Никаноровича назначили сюда управхозом, он на первых порах приуныл. Уж очень горемычным показалось ему все хозяйство. Однако гвардии старший сержант Иван Никанорович прошел во время Великой Отечественной войны «огонь, воду и медные трубы», был человеком закаленным и перед трудностями не бледнел. Засучив рукава, он взялся за работу.

Жильцы весьма удивились тому, что новый управхоз начал свою деятельность в доме с обхода квартир и долгих бесед с домашними хозяйками. Он расспрашивал женщин подробно о том, что «мешает жить спокойно». Все неполадки — плохую работу ванной колонки, трещины в раковине, неисправность дымохода, — все записывал в большую общую тетрадь, тщательно и аккуратно.

Прощаясь с хозяйками, Иван Никанорович не обещал все сразу сделать, не обнадеживал, а говорил неизменно всем одно и то же:

— Прошу вас, товарищи женщины, помочь в работе. Одному тут не справиться.

— То есть как это помочь вам? — удивлялись хозяйки.

— Культурной заботой о своем жилище.

Домохозяек это замечание сердило. И какая-нибудь из них неизменно затевала спор:

— Я вам говорю, что у меня в прихожей штукатурка отвалилась, дверь осела, а в ванной комнате круглые сутки вода гудит, словно водопад какой, а вы мне про культуру…

— Пришлю водопроводчика, — мягко замечал Иван Никанорович. — А насчет двери так скажу: французский замочек у вас тугой, вы дверьми очень энергично хлюпаете, вот она и осела. Между прочим, для просушки белья у нас чердак есть. Вы же его в комнате просушиваете. Не рекомендуется! Тем более, оно плохо отжато. Видите: кап да кап на пол… Паркет испортите. Капля она, знаете, и камень точит. И гвоздики в стенки надо вбивать аккуратнее — видите, штукатурка-то обвалилась…

Обходы и беседы Ивана Никаноровича не создали ему благоприятной репутации.

— Опять к нам тетеху определили! Мямля какая-то! Мы ему про Фому, а он нам про Ерему! — огорчались хозяйки.

Между тем Иван Никанорович, изучив домовую книгу и расспросив знающих людей, пошел в новый обход. Теперь объектами для бесед явились коммунисты и комсомольцы. Он всюду говорил:

— Я здесь человек новый. Хочу вникнуть, понять, поднять хозяйство. Если понадобится от вас помощь, не откажите, пожалуйста, товарищи!

Ему обещали поддержку.

Спустя некоторое время жильцы стали замечать, что неполадки мало-помалу исправлялись. Дворы поддерживались в чистоте, раз в неделю мылись лестницы, домовой склад пополнялся хозяйственными материалами и инвентарем. Нового управхоза до позднего вечера можно было видеть в доме. Неторопливо, спокойно делал свое дело Иван Никанорович. Но не все шло гладко. Частенько плоды его трудов сводились насмарку — виновниками были не только взрослые, но и дети. В доме жило много ребят. Они были разные. Одни портили все ради самой порчи, другие — ради озорства, третьи — играя. Часто били футбольным мячом и из рогаток стекла, вывинчивали звонки и лампочки, резали ножами перила и подоконники. У Ивана Никаноровича не было никакого опыта, как поступать в подобных случаях.

Но он знал, что одними административными мерами, уговорами и беседами или обращениями к родителям тут не поможешь. Надо было что-то придумывать.

Паспортистка Вера Васильевна, прожившая в доме двадцать пять лет, назвала несколько имен; среди них были Котька и Лешка Рогачев, по прозвищу Боцман.