Дети утренней звезды, стр. 38
Дженни была на голодном пайке. Она уже выгребла все шоколадки, чипсы и напитки из торгового автомата в столовой, а персонал пополнять запасы не спешил. Замороженное мясо, которое она закупила для Ласа, тоже подошло к концу. «Может, завтра или послезавтра завезут продукты, – гадала Дженни, ерзая во время лекции Беренгара. – Должны завезти, не звери же они. На самом деле…».
От Хеннига Бранда доносился неудержимый запах солянки: не человек, а ходячее меню – достаточно встать в нескольких метрах, как ты тут же будешь извещен о пищевых пристрастиях лидера пятерки «Бета» и его сегодняшнем рационе. Для Дженни, которая со вчерашнего дня питалась одной водичкой, натопленной из талого снега, соседство Хеннига было как нож острый.
«Ничего, – думала она, пытаясь сосредоточиться на голосе Беренгара и думать о фазах трансмутации свинца в процессе сотворения малого магистериума, «также Белым Львом именуемого». – Ничего, Лас ушел на охоту, он наверняка что-нибудь раздобудет. Всего-то продержаться немного!»
И едва профессор отпустил студентов, все бросились, сбивая друг друга с ног, к выходу – проголодались за три часа, бедняжки. А она по стеночке, мимо камер, за угол – и руку в карман. А там жаба-светоед. Едва Дженни сжала ее теплое тельце, как тут же сорвала надоевшую серьгу Арлекина. Чертов артефакт истерзал все ухо, там, наверное, уже незаживающая язва. Дженни, забывшись, сунулась к зеркалу в туалете и в досаде стукнула невидимым кулаком по раковине. Вот же она глупая! Чтобы посмотреть на себя настоящую, без серьги, ей надо выпустить жабу. А это значит – она неминуемо попадет под камеры, и тогда прощай конспирация, а тихая секретная операция реактивно перейдет в эвакуацию с элементами вооруженного столкновения.
Нет, рано, она еще не нашла универсальный растворитель, дело двигалось слишком медленно. Приходилось действовать осторожно, всюду стояли камеры, и летающие по воздуху предметы и сами собой открывающиеся двери могли насторожить невидимую охрану. Шаг за шагом, прогул за прогулом, Дженни уже обшарила весь первый этаж – лекционный зал, библиотеку, пустые запертые залы, комнаты, где застыли в молчании ряды реторт и колб, где змеились трубки перегонных кубов. Но никакого алкагеста там не было и в помине. Поисковое кольцо вообще не светилось, хотя она перелопатила уже весь замок.
Второй этаж – вот куда надо было продвигаться, там комнаты профессоров и Фреймуса, там их личные вещи, персональные сейфы, секреты и тайны.
Дженни поморщилась, наугад сжала пальцами мочку уха, уже столько страдающую ради счастья всех Магусов, и быстро попросила – уняла боль, заживила рану. О том, что скоро ей придется снова надевать серьгу Арлекина, Дженни старалась не думать. Опять видеть в зеркале лицо Сары Дуглас, ее черные перья вместо человеческих волос, ее унылые сонные глаза, большие щеки, дебелые белые плечи – брр! Она до смерти соскучилась по своему лицу.
«Алкагест! – Дженни хлопнула себя по щекам, в пустом туалете звук вышел особенно звонкий. – Я ищу алкагест!»
– Кто здесь? – дверца дальней кабинки приоткрылась.
Дженни перестала дышать.
Эмилия Альмквист, лидер пятерки «Йота», выглянула из кабинки.
Туалет был пуст. Эмилия облегченно выдохнула. Второй день ее страшно мутило – ни лекарства, ни травы не помогали. Легче ей стало только от золотого эликсира, да и то на время. Такого с ней еще никогда не было. Вот и сейчас, едва услышав про ланч, все бросились в столовую, а она с той же скоростью – в туалет.
Нельзя болеть, начался отборочный тур, на кону не только судьба всей пятерки, но и ее будущая карьера. После стажировки у Альберта Фреймуса в скандинавский ковен ее примут без вступительного взноса. А в перспективе и работа в «Троллькарл индастриз» – самом преуспевающем концерне в Швеции, который принадлежал господину Сведенборгу, главе скандинавского ковена.
Надо взять себя в руки. Эмилия глубоко вздохнула, крутанула кран, включила воду. Умылась. Подняла глаза и попятилась. По подбородку стекала алая струйка – тягучая, глянцевитая, искрящаяся. Будто и не кровь вовсе, а густой лак. Алое на белом, это было даже красиво.
Эмилия зажала рот рукой, бросилась прочь.
Дженни втянула воздух, шагнула к раковине. Розовая, все больше светлеющая вода уходила воронкой в раковину, и, как ни силилась, Дженни, ничего не могла различить в ее составе, кроме следа крови.
«Найду алкагест – и бежать, – решила она. – Плохо тут…»
Дверь хлопнула.
Дженни обернулась и прыжком отлетела к стене. «Не туалет, а проходной двор!»
Держа за плечо белую, как снег за окном, Эмилию, Альберт Фреймус подошел к раковине.
– Кто-нибудь это видел?
Эмилия помотала головой.
– Хорошо, – одобрил колдун. – И не надо, чтобы видели. И слышали. Понимаете, мисс Альмквист?
Девушка закивала.
– Вот что мы сделаем…
– Что с мной? – жалобно спросила Эмилия. – Это опасно?
Альберт посмотрел на нее, словно впервые увидел. Во взгляде его проступило что-то необычное. Он склонился к ней и погладил по волосам.
– Не бойся, – мягко сказал глава ковена. – Понимаю. Тебе страшно, происходит что-то непонятное. Мне тоже бывает страшно. Мы меняемся, это всегда нелегко.
– Но эта кровь…
– Ты справишься, ты сильная, ты самая лучшая, Эмилия, – голос Фреймуса стал бархатистым, раскатистым, глубоким, он проникал внутрь тела, оседал в сердце, тек как масло, утихомиривал волнующиеся воды души. Эмилия глубоко задышала, глаза ее заблестели.
– Скажу честно – у тебя один из лучших результатов, – ласково продолжал Фреймус. – Если будешь продолжать в том же темпе, у тебя очень хорошие шансы пройти первый тур. А теперь иди к своей пятерке и будь сильной. Они нуждаются в тебе.
– Правда? – вскинулась девушка.
– Конечно, – улыбнулся глава ковена.
Он проводил ее до выхода и закрыл дверь. Достал диктофон:
– Эмилия Альмквист, нестандартная реакция на первую фазу трансмутации. Пересмотреть рацион, возможна передозировка.
Колдун обернулся. Ему показалось или за спиной кто-то прошел?
Глава двадцать вторая
Арвет отвязался от настырного старикашки, только когда всучил ему три сотенные бумажки из бумажника Германики. Месье Перье немедленно сделался сама любезность и выказал желание вызвать слесаря и приступить к починке дверей сразу же, когда его, Арвета, компаньоны соизволят проснуться.
Арвет не возражал. У него было дурное предчувствие, что это случится нескоро. Таясь от пронырливого хозяина, он разыскал походную аптечку Эвелины, весьма обширную, и вколол Роджеру – решил на нем тренироваться, он крепкий мужчина – два кубика адреналина. Однако дрессировщик даже не дернулся, хотя нормальный человек уже гонялся бы за Арветом по всей гостинице.
«Дрянь дело», – заключил юноша и отправился на улицу. Зачем он взял с собой рюкзак с мечом и бубен, он и сам не знал. Наверное, потому, что ни перо стимфалид, ни Зарница его никогда не подводили.
Черный дуб встретил его, раскинув узловатые ветви, вечнозеленый кустарник вдоль стен раздражал глаз, подстриженный как по линейке. Ансельм Перье был педант. Лямка чехла резала плечо, бубен бил по боку, точно Зарница тыкался мордой, – что мол, хозяин, делаем, куда идем?
Знать не знаю, мой добрый олень, отвечал Арвет, куда глаза глядят из этой проклятой деревни. А как же твои товарищи, хозяин?
Они спят – не разбудить, пауки заплетают их сны паутиной, невидимые паучки, летящие по ветру, невидимые ясным взором, – что Арвет с ними может сделать?
Но и бежать нельзя, хоть и открыты дороги на все четыре стороны, нельзя бросать своих в беде, нельзя никого в беде оставлять.
Арвет шел по улицам и кусал губы – к кому бы он ни обратился, каждый житель был как Ансельм. Отвечал, разумно разговаривал, шутил, спрашивал – недолго ли к нам, молодой человек, да что вы в нашей глуши забыли – любой бы ничего не заподозрил. Даже человек Магуса не почуял подвоха, как не почуял его Жозеф. Но после сегодняшней ночи Арвет знал, куда смотреть. А может, в нем что-то сдвинулось?