Охотники на тъёрнов, стр. 66

— Ну ладно.

Не став настаивать, я снова легла и придвинулась к нему поближе. На данном этапе мне было достаточно того факта, что он хочет, чтобы я осталась.

Тиканье часов постепенно пробилось в моё сознание сквозь шум нашего с Ирвином дыхания. Достигнутое с немалым трудом состояние умиротворённости грозило в любую секунду сойти на нет.

— Ты снова уйдёшь? — спросила я, глядя в сторону.

— С чего ты взяла? — удивился он. — Мне и здесь хорошо. Или моё присутствие тебе уже надоело?

— Вот только не надо морочить мне голову, — недоверчиво поморщилась я. — Ты что же, собираешься спать одетым?

Покосившись на Ирвина, я увидела, как он поджал губы, тоскливо на меня посмотрел — мол, что с тобой, такой мнительной, поделать, — после чего поднялся с кровати.

Уйдёт?

Но нет. Задув горевшие до сих пор свечи, Ирвин расстегнул рубашку и бросил её на стул возле кровати. В растекшейся по комнате темноте я могла видеть только его силуэт.

— Так хорошо? — язвительно осведомился он, укладываясь в постель рядом со мной.

— Угу, — пробормотала я, прижимаясь к нему поплотнее.

Это была моя первая ночь в доме Ирвина, которая прошла спокойно.

Глава 19. Третья четверть

Проснувшись на следующее утро, я, как и все последние дни, не сразу сориентировалась, где нахожусь. Организм словно включил специальный механизм защиты, позволяя мне полностью забывать о свалившихся на голову неприятностях хотя бы во сне.

Сообразив, что происходит и чем закончился вчерашний вечер, я резко подскочила на постели. Ушёл? Рука Ирвина тут же легла мне на плечо.

— Что-то случилось?

Я покачала головой и с чувством облегчения откинулась обратно на подушку.

— Доброе утро!

Ирвин склонился к моим губам.

— Давно проснулся? — спросила я.

— Только что.

Он соскочил с кровати и первым делом взял оставленную вчера на стуле рубашку. Продев руки в рукава, начал застёгивать пуговицы. При этом он в основном стоял ко мне спиной, но в процессе повернулся боком.

— Что это? — нахмурилась я.

— Ты о чём?

Его ловкие пальцы приступили к верхним пуговицам. Но я уже встала с кровати, подошла и молча отвела его руки в стороны. После чего принялась снова расстёгивать рубашку. Сопротивляться и возражать Ирвин не стал, только закатил глаза и вид имел не слишком довольный. Распахнув его рубашку, я охнула и на секунду отпрянула. С правой стороны на груди, животе и боку Ирвина практически не было живого места. Кожа была покрыта шрамами и следами от ожогов. В силу своего рода занятий я повидала за последние годы немало ран, как свежих, так и давно заживших. Но то, что я увидела сейчас, не шло с виденным ранее ни в какое сравнение.

«Откуда это?» — хотела спросить я, но прежде, чем вопрос сорвался с губ, уже знала ответ. И потому спросила по-другому:

— Это дракон?

— Да. — Ирвин запахнул рубашку и принялся снова её застёгивать.

— Как ты вообще выжил?

Он нетерпеливо передёрнул плечами.

— Случайно.

Такая немногословность меня не удовлетворила.

— Как случилось, что ты сражался с драконом? Это что, был приказ командования?

— Нет, это был мой собственный идиотизм.

Видя, что так просто от меня не отделаться, Ирвин сел в широкое кресло и откинулся на спинку.

— Тот дракон перелетел через горы, — начал рассказывать он. — Поселился в долине. Погибло много людей. Про материальный ущерб я молчу — убитый скот, разрушенные дома. Но дело в общем-то не в этом. На тот момент у меня была девушка, сильно романтически настроенная, которая умудрилась передать этот настрой и мне. Ей хотелось вдохновлять мужчин на подвиги, мне захотелось на подвиги вдохновиться.

— И что, ты один пошёл на дракона? — ужаснулась я.

Сама бы я на месте той девицы не то что подвигать на столь героический поступок мужчину бы не стала, но и сделала бы всё, что в моих силах, дабы его от оного удержать. Мне как-то свой мужчина дорог пусть не таким героическим, зато живым.

— Не один. — По лицу Ирвина пробежала гримаса. — Нас было трое. Три молодых идиота.

— И что? — спросила я, хотя уже предполагала, каким будет ответ.

— Те двое погибли практически сразу. А мы с драконом остались один на один. Ты когда-нибудь видела дракона?

Я кивнула.

— Один раз. Издалека.

— Значит, ты догадываешься, у кого из нас было больше шансов, — заключил Ирвин. Его голос звучал отстранённо. Мне в глаза он не смотрел. — Один раз он придавил меня лапой, сломал несколько рёбер, я думал, что никогда уже не смогу вдохнуть. Но мне удалось вонзить ему в лапу меч — достаточно глубоко, чтобы заставить его меня выпустить. Другой раз он чуть было не перекусил мне шею. Пришлось применить свой альтер. Драконы умеют сопротивляться альтерам — их вообще мало чем можно взять, — но всё-таки поднятый мной ветер заставил его уклониться в сторону. Думаю, любой человек на его месте отлетел бы на добрую сотню ярдов назад. В конечном итоге при помощи альтера и меча мне каким-то чудом удалось его одолеть. Но я и сам уже был не способен сдвинуться с места; к тому же он придавил мне лапой ногу. Сбросить её я не смог, и быстро перестал её чувствовать. Да и вообще вскоре отключился.

Ирвин замолчал. Блуждающий взгляд остановился и, так и не сфокусировавшись, устремился в одну точку, где-то между окном и потолком.

— А дальше? — спросила я, подойдя поближе.

Ирвин прищурил глаза, делая над собой усилие, чтобы вернуться из мира воспоминаний к реальности. Я села рядом с ним на подлокотник кресла. Он накрыл мою ладонь своей рукой.

— Так и не знаю, сколько времени я провалялся в беспамятстве, — хрипло продолжил он. — Знаю только, что когда очнулся, было темно. Я страшно замёрз и безумно хотел пить. Выбраться снова не выходило. Я приготовился распрощаться с жизнью. Но геройская смерть как-то резко перестала казаться такой уж красивой, — криво ухмыльнулся он. — Не знаю, может, потому, что я вдруг понял, насколько не хочу умирать. А может, потому, что от тела дракона исходила страшная вонь. Мысль о том, что это — последнее, что я буду чувствовать в жизни, не грела совсем. Словом, не знаю, что тут сработало, но я всё-таки сделал над собой усилие, вызвал ветер, напрягся, как только мог, и вытащил ногу из-под лапы. Потом пополз. Встать на ноги шансов не было. Каждый ярд давался с огромным трудом. Зато меня стал меньше мучить холод. Ещё два или три раза я терял сознание. Приходил в себя и снова полз… А утром меня нашли. Думали, что не выживу. По-моему, даже и возиться не слишком хотели. Но всё-таки определили в какой-то лазарет. Там я провалялся, должно быть, месяц, но на поправку всё-таки пошёл.

Замолчав, Ирвин принялся постукивать пальцами по дереву подлокотника.

— Понятно, почему ты так не любишь, когда во дворце упоминают твою победу над драконом, — проговорила я.

Ирвин сдержанно усмехнулся.

— Не люблю? — повторил он. — Это слабо сказано. Поубивал бы этих идиотов, особенно некоторых, кого хлебом не корми, дай только послушать истории о героических походах…

— Вроде того баронета, от которого ты прятался в тот день в купальне? — улыбнулась я.

Ирвин рассмеялся и с громким вздохом качнул головой.

— Этот превзошёл всех остальных. По-моему, он хотел набиться ко мне не то в оруженосцы, не то в боевые товарищи… даже не знаю. И, главное, послать его куда полагается в таких случаях нельзя. Чревато политическим скандалом.

— Ирвин… А что с той девушкой? — вспомнила я. — Той, которая вдохновила тебя на подвиги?

Лицо Ирвина мгновенно приняло нарочито безразличное выражение.

— Вышла замуж за кого-то. Не знаю подробностей, — ответил он.

— Вы расстались?

— Расстались, — рассеянно кивнул Ирвин. — Точнее сказать, она ушла.

— Что, после того, как ты попал в лазарет?

— Позднее. В лазарете она меня ещё навещала. Да и потом у нас были отношения, но недолго. Её смутило это. — Он небрежно указал рукой туда, где под рубашкой скрывались старые шрамы. — Она пыталась смириться — это её собственные слова, — но не смогла. В её представлении об идеале мужчина с обнажённым торсом должен выглядеть более привлекательно.