Короли Альбиона, стр. 27

— Говорят, что в маленьком порту Ингерлонда под названием Сэндвич, примерно в двадцати милях отсюда, на той стороне пролива, собралось около тысячи человек, возглавляемых офицерами короля. Они собираются пересечь пролив и присоединиться к герцогу Сомерсету, как только дождутся попутного ветра и благоприятного течения. Наш хозяин опасается, что, получив подкрепление, Сомерсет сможет напасть на Кале и захватить в плен Уорика со всеми его людьми либо попросту сбросить их в море.

— Если ему это удастся, мы окажемся в неприятном положении, — забеспокоился Аниш. — Сомерсету не понравится, что мы остались здесь, ведь он выдал нам пропуск с условием, что мы направимся отсюда вдоль побережья в Бремен.

— Али! — распорядился я. — Ступай, постарайся узнать, что собирается предпринять Невил.

Десять минут спустя Али возвратился.

— Джон Динхэм, тот самый, который выиграл вчера битву, сидя на спине лорда Фальконбриджа, поведет в Сэндвич небольшой отряд. Он рассчитывает так или иначе задержать врагов — подожжет их корабли или уведет часть флота. Он хорошо знает город и гавань и полагает, что сумеет причинить врагу большой ущерб, не подвергая себя существенному риску, тем более что основные силы противника сосредоточены на окраине города.

— Если ничего лучшего они не придумали, у них нет ни малейшей надежды на успех! — воскликнул Аниш и продолжал уговаривать нас поскорее выбраться из Кале, не дожидаясь осады или сражения.

Я напомнил ему, что целью путешествия было добраться до Ингерлонда и разыскать моего брата, а сделать это мы сумеем, только оставшись в Кале.

Когда шторм наконец прекратился, Динхэм отплыл с тремя сотнями солдат — больше людей Невил ему выделить никак не мог. Через несколько дней Динхэм вернулся, но я отложу рассказ о результатах этого похода, чтобы предварительно поведать тебе, дорогой брат, об одной важной вещи, поскольку эти сведения мы получили как раз во время отсутствия Динхэма.

Во-первых, я попросил Али выяснить как можно больше о той распре или гражданской войне, которая, по-видимому, поглощала все силы англичан. Расспросив своих новых знакомых (Али легко сходится и с рыцарями, и с молодыми людьми, которые им прислуживают), наш проводник рассказал нам следующее.

Глава шестнадцатая

— Все началось, — сказал он, приступая к повествованию, — более восьмидесяти лет тому назад. В ту пору Ингерлондом правил могущественный король-воин по имени Эдуард. Он одолел франков во многих битвах и захватил большую часть Франции. У короля было несколько сыновей, и старший из них по цвету своих доспехов звался Черным Принцем. Он тоже был великим воином, как и его отец, однако он умер еще при жизни отца, поэтому, когда и сам Эдуард умер, трон, согласно английским законам, унаследовал сын Черного Принца Ричард.

Ричард оказался легкомысленным, приверженным удовольствиям юнцом. Он предпочитал не воевать с франками, а оставаться дома и наслаждаться роскошью в компании своих приближенных. Его мотовство разоряло страну, многие знатные вельможи прониклись к королю ненавистью и наконец выдвинули из своей среды вождя, чтобы свергнуть Ричарда с престола, хоть это и противоречит законам и даже вере этой страны.

Мятеж возглавил внук Эдуарда, звавшийся Генрих, сын Джона Гонта, герцога Ланкастера. Этот Генрих Ланкастер и сделался королем. Правда, некоторые вельможи не признавали его королем, так что в его царствование продолжались гражданские войны. Генрих не удовольствовался тем, что сверг Ричарда, он тайно подослал к нему убийц, а сам сумел удержаться на троне, и его сын, также Генрих, унаследовал отцовскую власть. Этот второй Генрих (среди английских королей, носивших это имя, он был пятым) опять же сделался великим воином, он начал новый поход во Францию и одержал там множество побед, но умер совсем молодым, а его преемником стал малыш, едва вышедший из пеленок. Этот мальчик его тоже зовут Генрих…

Тут Аниш жалобно вздохнул:

— Неужели им не хватает имен? Почему они дают одно и то же имя всем своим королям?

Я напомнил Анишу, что трое твоих предшественников, мой царственный родственник, звались Дева Раджа, и таким образом заставил его замолчать.

Али продолжал свой рассказ:

— Этому Генриху, шестому правителю Ингерлонда, носящему такое имя, сейчас около сорока лет. Как и Ричард, изъяны которого сделались первой причиной гражданских неурядиц, Генрих Шестой тоже оказался плохим правителем. Хотя он не предается роскоши, он тратит все доходы на колледжи, монастыри и школы, возводя большие здания и щедро украшая их во славу христианского бога. Говорят также, что король слаб душой, телом и разумом, порой у него бывают приступы безумия, кроме того, он часто серьезно болеет и лишен рассудительности и способности к решительным действиям. Королем, а через его посредство и всей страной, правит его жена-француженка Маргарита Анжуйская. Она тратит остатки королевских доходов отнюдь не на богоугодные дела и церкви и предоставляет высокие посты своим фаворитам недостаточно знатного происхождения. Королевские сундуки пусты, приверженцы королевы несведущи в делах управления и жадны, государство управляется скверно, и повсюду в стране царит беззаконие. Многие вельможи пользуются беспорядками — для того чтобы сводить между собой счеты по поводу подлинных или воображаемых обид и оружием решать ссоры о собственности и правах каждого из них.

Али приумолк, прошелся вдоль очага, опираясь на белый посох, поправил свисавшую с плеч шубу. Передохнув таким образом, он продолжал:

— Когда безумие короля становится чересчур явным и приступ затягивается дольше обычного, собирается регентский совет, правящий от имени короля. Обычно одним из трех членов этого совета становится королева, а другим Ричард…

Тут Аниш громким вздохом напомнил о себе.

— Ричард, герцог Йоркский. Ричард — потомок младшего брата Джона Гонта, герцога Ланкастера, и на этом основании он не может претендовать на престол, но по женской линии он происходит от старшего брата Джона Гонта, и это дает ему некоторые преимущества перед нынешним королем, однако Ричард никогда не заявлял о своих правах — во всяком случае, публично. Как я уже говорил, в периоды болезни короля он правил страной вместе с другими вельможами. Вы, верно, поняли, что в этом семействе приняты межродственные браки, оттого-то у них так часто случаются всяческие отклонения и даже расстройство рассудка.

Королева возненавидела Ричарда, подозревая его в дурных умыслах. Ричард присвоил себе звание не только регента, но и протектора, то есть правителя страны. Он утверждал, что стране требуется сильная власть, чтобы привести все в порядок, и готов был возглавить правительство. Ссора между королевой и герцогом переросла в открытую войну, причем знать королевства раскололась, и каждый из вельмож примкнул к одной из враждующих сторон. Сперва Ричард Йоркский взял верх, захватил в плен короля и стал править вместо него, но в следующем сражении победа досталась королеве, и ситуация полностью изменилась. Сейчас королева вместе с королем находится в городе Ковентри, в центре Ингерлонда, и правит страной оттуда, а не из Лондона, поскольку столичные купцы держат сторону Ричарда Йорка. Сам Йорк отправился в изгнание в Ирландию, а его кузен, друг и союзник Ричард Невил, граф Уорик, пока что удерживает замок Кале [18].

Вот что поведал нам Али бен Кватар Майин. Мне остается присоединить к этому рассказу сообщение о двух важных событиях, имевших место в последние дни.

Однажды утром, после того как шторм утих и Динхэм с тремястами воинами отплыл в Сэндвич, мы втроем — я, Аниш и Али — вышли на прогулку во двор центральной крепости. Здесь мы были не одни в одном углу двора факир развлекал мальчишек, жонглируя шестью мячами сразу, в другом буддистский монах замер в позе лотоса.

Мы пытались обсудить наше положение. Считаемся мы тут гостями или пленниками? Поможет ли Невил нам пересечь канал или воспрепятствует этому? В безопасности ли наши товары, или Невил захватит все добро и продаст его, чтобы купить оружие и экипировку, необходимые ему для свержения одного короля и возведения на трон другого? Приверженцы Невила постоянно жаловались на недостаток средств; воины и дворяне из свиты Уорика давно не получали жалованья, а в случае провала их предприятия они могли сделаться разве что наемниками где-нибудь на континенте или даже на Востоке. Вернуться домой они не могли, поскольку были объявлены вне закона.