Тростниковая птичка, стр. 66

Резкий звонок заставил меня выпутаться из объятий мужа и заметаться по спальне в поисках моего бука. В последний момент я сообразила подхватить покрывало и завернуться в него, как в тогу. Иконка вызывающего абонента заставила меня хищно улыбнуться, и я решительно щелкнула по экрану, принимая звонок.

– Тетя Берта, привет! Концепция немного поменялась! Кажется, мне придется задержаться на Кериме…

Эпилог

На открытой веранде большого старинного поместья, залитой солнцем, грелись в ротанговых креслах несколько ухоженных женщин того самого зрелого возраста, когда, называя цифру, можно легко ошибиться на несколько лет в любую сторону. Светлые длинные платья, прически, уложенные волосок к волоску, пара кружевных зонтиков, тонкий фарфор и серебро приборов на прихотливо расставленных низеньких кофейных столиках, сервированных для легкого завтрака, – все словно сошло с иллюстрации какого-нибудь сентиментального романа доколониальной эпохи. Казалось, что сам воздух рядом с дамами напоен покоем и негой, так плавны были их движения и неспешны их разговоры.

– Согласитесь, что небольшой девичник без детей и мужей – это прекрасная идея, – подала голос одна из дам, отрываясь от пялец, на которых пламенело маковое поле.

– Согласимся, – отозвалась другая, – но, позволь тебе заметить, девичником это называется только тогда, когда мы собираемся по своему желанию, а не когда этого требует дело.

– Марта, ты невыносима, – откликнулась первая, как две капли воды похожая на свою оппонентку, – дело-то на полчаса, не больше, по моим ощущениям.

– Ставлю на то, что Анна уложится в десять минут, – отозвалась третья, – кто готов сделать ставку?

– Ника, неужели ты думаешь, что кто-то из нас уже впал в старческий маразм и пойдет на пари с тобой? – отозвалась та, которую звали Мартой.

– Нет, я так не думаю, – усмехнулась черноволосая Ника. – Но попробовать стоило. Кстати, раз уж мы заговорили о деле… Анна, как дела у нашей девочки?

– Насколько я могу судить – неплохо, – отозвалась женщина с волосами оттенка красного дерева. – Взяла академический отпуск, собирается вернуться к занятиям через год, уже вместе со своим этим… наемником. Девочка повзрослела, я уже не могу запретить ей «водиться с плохими мальчиками», да и игры она теперь выбирает сама. Сейчас она решила поиграть в политику.

– Ты все еще дуешься на то, что тебя не пригласили на свадьбу? – поддела женщина с пяльцами.

– Скорее на то, что ты, Берта, влезла в эту керимскую историю по самые пятки, а ни из тебя, ни из Сони подробности клещами не вытянуть, – снова вступила в разговор Марта.

– Да ровно потому, что я знать не знаю никаких подробностей, – возмутилась Берта. – Они теперь с Адмиралом напрямую общаются, а тот на все вопросы отшучивается одной фразой: «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе», и уходит от разговора. А мне только и остается как сплетничать с их жрицей, Юстимией, между заказами оборудования и помощью в получении грантов. Кстати, она научила меня тут двум прелестным туземным ругательствам: «Праматерь меня модифицируй» и «Чистокровного керимца мне в мужья». Мило, не находите?

Дамы, заулыбавшись, переглянулись.

– Вот, значит, что такое «маленький локальный междусобойчик», который кредитует наша тихоня Ксения. Теперь так называют мятежи! – Черноволосая Ника покачала головой.

– Мне не нравится это слово – «мятеж». «Цветочная революция» куда лучше подходит по смыслу к тому, что они затеяли. Кстати, можешь уже перестать делать вид, что ты не в курсе происходящего и тут ни при чем. Твою визу на листе согласования этих расходов, как и обоснование процента кредитования я видела лично, и раз не откусила тебе голову сразу, значит, не собираюсь делать это и в дальнейшем, – пожала плечами Анна и перенесла все свое внимание на поднос с пирожными. – Кстати, у кого-нибудь есть идея, что можно подарить свекру Птички на свадьбу?

– Он женится? Сколько же ему? – удивилась одна из женщин в белом тюрбане, которая до этого не участвовала в разговоре.

– Пятьдесят пять – пятьдесят семь, точно не знаю. Соня говорит, что он не собирался жениться, но невеста, как же ее там зовут… что-то из древнегреческого… а, вспомнила – Хлоя. Так вот невеста попалась настойчивая, и как в том старинном анекдоте, «сама бросилась на него и обесчестила его, его родителей, всю его семью и его доброе имя», а потом, «как честная женщина, была вынуждена выйти за него замуж». Ты же знаешь, Аин, эту современную молодежь.

– Да-да, – покивала головой дама в тюрбане, – молодежь нынче пошла не та… Вот мы, помнится, в их годы…

Женщины рассмеялись.

– Идут! – подала голос последняя из присутствовавших женщин, которая, казалось, дремала все это время.

Зашуршали расправляемые юбки, задвигались кресла, щелкнул раскрываемый зонтик, готовя мизансцену к следующему действию.

На веранду неожиданно легкой, стремительной походкой поднялся грузный мужчина в нарочито новом смокинге, с рубашкой, накрахмаленной так, что воротник-стойка с отогнутыми уголками врезался ему в подбородок. За ним следовал слащавый, холеный молодой мужчина, одетый в стиле небрежного шика: модный в этом сезоне пиджак из сайдорского бархата, полупрозрачная рубашка, расстегнутая на пуговицу ниже, чем стоило бы, узкие брюки, подчеркивающие длинные ноги.

– Мое почтение, дамы! – Мужчина изобразил что-то вроде поклона. – Позвольте представиться – я Кевин Мейтон, отец вот этого молодого человека, Эрика Мейтона. Ваше приглашение – большая честь для нас.

– Тринадцать с половиной минут, – вздохнула та, которую звали Никой, защелкивая крышку старинного брегета с цепочкой, что лежал у нее на коленях. – Теряю квалификацию. Надо было спорить, останутся ли они на ленч.

– Все равно никто бы не поставил на то, что они останутся, – неспешно отозвалась дама с пяльцами.

– Но вероятность-то была? – возразила черноволосая Ника.

– Боюсь, после осознания факта, что его сын почти три года был рядом со столь вожделенной целью и не только не способствовал отцовским планам, но и сам же сделал все, чтобы их разрушить, такая вероятность была исчезающе мала. Новость оказалась сильным ударом для этого весьма достойного господина, – усмехнулась дама с пяльцами. – Удивительно, как он не разложил своего великовозрастного оболтуса прямо у нас на перилах и не выпорол на наших глазах!

– Просто к смокингу не полагается ремень, – отозвалась дама с волосами цвета красного дерева. – Ничего… наверстает…

– И все же, Анна… Ты не думаешь, что выписать чек за мини-бук со словами «Благодарю вашего сына за содействие в организации Сониного замужества» было несколько чересчур?

Анна не ответила.

Дама в тюрбане задумчиво побарабанила пальцами по поручню своего кресла, потом кивнула своим мыслям:

– Вы знаете, а мне понравился этот достойный господин. Он умен, у него есть деловая хватка, а что до манер – ему просто не хватает твердой женской руки, что простительно для вдовца. Предполагаю, что и мальчиком толком никто не занимался, и вот он – прискорбный результат. Думаю, семейство Мейтон сделало ставку не на того мужчину. Кстати, мне одной кажется, что одиночество тетушки Полли несколько затянулось?

– Ты полагаешь? – отозвалась черноволосая дама. – Хм, мне нравится эта идея. Давайте отправим ему приглашение на рождественский бал?

– Думаю, он не придет, – отозвалась Анна.

– Ставлю серебряную гинею, выигранную у Ксении, что придет. Делайте ваши ставки!

Дамы вернулись кто к вышивке, кто к пирожным и чаю, а кто и к легкой дреме.

– И все-таки согласитесь, что небольшой девичник без детей и мужей – это прекрасная идея, – подала голос одна из них, отрываясь от пялец.

Вместо послесловия, или Глава, которая опоздала к концу истории

Я сидела на лоджии второго этажа, куталась в подаренную Саем теплую шаль и смотрела, как мой муж провожает отца к автомобилю. Они по-прежнему с трудом находили общие темы для разговоров, и казалось, что им тяжело быть рядом. Общее дело по смене государственного строя пришлось тут как нельзя более кстати. Ведь известно, что ничто так не сближает людей, как совместно преодолеваемые трудности.