Гобелен, стр. 44

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

От отца, благотворителя и лидера общины, Поль унаследовал привычку время от времени беседовать с равви.

Это был тот самый равви, который женил их с Мариан. Теперь это был древний старец.

– А как ваши дела? Я надеюсь, Мариан здорова и счастлива?

Поль непринужденно улыбнулся:

– Все хорошо, спасибо.

Интересно, пришел бы в ужас этот добрый старик, если бы знал правду, – вероятнее всего, нет, потому что он прожил долгую жизнь и знал, что многое в этой жизни не так, как следует быть.

– Да, в такие времена, как сейчас, мы должны еще больше поддерживать мир и любовь в доме, – сказал равви. – Это единственное место, где можно хоть как-то укрыться от бурь.

Он закурил трубку и продолжал:

– Этот негодяй в Германии заполняет лагеря невинными. Это безумие.

– Организованное безумие. Вчера я зашел в кино посмотреть новости и увидел нацистское факельное шествие. Тысячи маршируют, и сотни тысяч приветствуют, как будто они все одурманены чем-то, превратившим их из разумных людей в дикарей.

– У тебя в Германии родственники. Они что-нибудь пишут тебе?

– Мой кузен, да сохранит его Бог, образованный чудак. Долгое время он уверял меня, что Гитлер ничего не добьется. А теперь, когда Гитлер добился-таки, он пишет, что сообщения преувеличены, что арестовывают в основном коммунистов и возмутителей спокойствия, которые того и заслуживают.

– Но ведь возможно, что он с умыслом написал это.

– Не понимаю.

– Посмотри. Это копия каблограммы из Еврейской общины Берлина. Они призывают все здешние организации прекратить клеветать на германское правительство лживыми сообщениями и прекратить бойкот немецких товаров. Кажется, мы наносим незаслуженный вред Германии и германским гражданам, если они евреи.

– Но какой смысл в их призывах?

– Очевидно, им сказали, что для них будет лучше, если они постараются успокоить нас.

– Что же в этом случае нам лучше предпринять?

– Иногда мне кажется, что все бесполезно. Будущее мрачно, и чем скорее они все убегут оттуда, тем лучше.

– Но куда им ехать? Кто примет их?

В ответ было молчание. По улице проехал автомобиль с громкоговорителем, выкрикивавшим обычные предвыборные лозунги. У Поля мелькнула мысль, что, кто бы ни победил, тот или этот, никто не смажет двери ночью, чтобы выпустить людей.

После минутного молчания Поль заметил:

– Конечно, о происходящем лучше следить не по письмам, а по собственным впечатлениям, с места действия, так сказать.

– Я не знаю, Поль. Ты так известен в еврейских кругах своей деятельностью, что я бы не удивился, если бы у них было целое досье на тебя. Я не думаю, что поездка в Германию для тебя такая уж безопасная.

Поль вспомнил, как оказался на улице с Йахимом. Играл оркестр, и люди шли рядом с ними – мужчины с жестокими страшными лицами и женщины, которые в своем исступлении казались еще страшнее. Он помнил, что они несли цветы. Потом были ружья, и они с Йахимом оказались в западне на узкой улочке…

– Возможно, вы правы… – согласился Поль. – Все равно я сейчас завязан с больницей. Сейчас тяжелые времена. Люди не могут выполнить своих обязательств, а новое крыло здания больницы ждет своего завершения. Нет, сейчас я очень занят.

В ту ночь он не спал. Он смотрел на тени на потолке, его мысли блуждали. Он вспомнил день, когда увиделся с Айрис в кафе, вспомнил их любовь с Анной. Его мысли были подобны бродяге, подбирающему бумажки в случайных местах на дороге. Он мысленно вернулся в дом Элфи, где провел столько летних вечеров с Мариан, которая сейчас спала на соседней кровати, беспомощная и наивная. Он мог вспомнить каждый уголок в доме Элфи, теннисный корт, и бассейн, и дорожку через кедровую рощу, где он впервые поцеловал Мариан.

Засыпая, Поль видел какой-то мучительный сон: он в кресле дантиста, и ему удаляют все зубы. Но зубы не поддаются. «Как это может быть?!» – закричал он в ужасе и проснулся.

Не поднимая головы, он посмотрел на часы. Было только шесть, и хотя ему хотелось встать, он еще полежал, не желая будить Мариан. И пока он лежал, глядя, как потолок становится из серого сначала жемчужным, а потом белым, в нем зрела мысль, постепенно превратившаяся в твердое решение: он купит себе загородный дом.

Без сомнения, эта идея возникла из ночных воспоминаний о доме Элфи. «Но не все ли равно, – подумал он. – У меня должно быть что-то для себя, какая-нибудь взрослая игрушка, если хотите. Это будет место на берегу Лонг-Айленда. Я заведу себе парусную лодку и научу Хенка ходить под парусом. В жару буду привозить туда из душной квартиры Хенни и Дэна».

Да, у него должно быть что-то для себя, пусть это и покажется кому-то тривиальным. Бизнес, общественная деятельность, друзья – всего этого недостаточно.

И он повторил про себя: «У меня должно быть что-то для себя».

Когда город проснулся и крики старьевщиков и точильщиков уже слышались на улице внизу, Поль составил план действий, а еще через несколько дней приступил к его выполнению.

В глубине острова Лонг-Айленд он нашел старый дом – небольшой кейпкодский коттедж, который требовал значительного ремонта. Пять акров, заросших молодыми соснами и осокой, обрывистый берег и дюны. Ближайшим соседом на этом мысу, до которого надо было добираться по песчаной дороге, идущей вдоль берега, был маяк, построенный в викторианском стиле с помпезной лепниной под крышей башни. Свет маяка будет успокаивать в кромешные ночи во время летних бурь.

Агент по недвижимости чрезвычайно обрадовался быстрому решению Поля и, боясь, что он передумает, вышел на улицу, оставив Поля одного карабкаться по очень крутой лестнице, чтобы посмотреть две крохотные спальни под крышей. Простые побеленные стены, лоскутные коврики у кроватей, чтобы не было холодно ногам, когда встаешь с постели. Голые окна, так что можно было выглянуть на яркий маленький пляж внизу или посмотреть на одинокий дуб, сейчас розово-красный, как на этикетке старого бордо. Никаких украшений, кроме нескольких картин, похожих на примитивы, которые он видел на прошлой неделе.

Когда он приехал домой и рассказал жене об этом месте, Мариан заметила:

– Очень долго ехать и ужасно скучное место, как ты его описываешь.

Не дождавшись ответа, она продолжила:

– Но это твое решение. Ты был так щедр, купив мне дом во Флориде, что будет только справедливо, если ты приобретешь дом на Лонг-Айленде.

Практичная Хенни предупредила Поля:

– Ты бы лучше просил Элфи. Он все-таки понимает в недвижимости.

Но Поль уже решил, что если даже это и плохое вложение денег, все равно он приобретет этот дом: он ему нравился.

В яркий ноябрьский день Поль предложил пикник, чтобы отпраздновать покупку.

– На берегу будет холодно, – возразила Мариан. Он предполагал, что ей не захочется ехать, но стал настаивать:

– Неужели тебе не хочется даже посмотреть на это место?

– Но ведь я уже видела его однажды.

Они как-то ездили туда несколько недель назад, и хотя она явно не была в восторге от этого места, в отличие от него, но была достаточно снисходительна, чтобы назвать дом «очень милым». Было ясно, что у нее нет намерений проводить там свое время.

– Ладно. Тогда я возьму Хенни с Дэном и, может быть, Хенка. Они получат удовольствие от поездки.

– Пожалуйста, только не опоздай на обед.

Они отправились рано. У него был новый автомобиль, «рено», у которого, по словам Хенка, был приплюснутый нос. Но в новом автомобиле всегда чувствуешь радостное возбуждение, и Поль, глядя на ясное небо, синее яркое небо, был в приподнятом настроении. Ли – по какой-то странной причине он не упомянул Мариан, что она тоже поедет, – взяла с собой корзинку с провизией и свою таксу, Струделя Второго. В возрасте двенадцати лет собака была еще в хорошей форме и ездила с Ли повсюду. Ли и Хенк распевали веселые песенки, Хенни и Дэн тоже наслаждались редкой возможностью выехать на природу. Словом, все были довольны, никто ни на что не жаловался.