Ведьма на зелёной фишке, стр. 21

19

Сколько бы Настя ни пыталась дозвониться, трубку не брали ни Валентина, ни Терентий Павлович. Предчувствуя неладное, я позвонила Ирке Борисовой. Изложив в двух словах историю о встрече с Грачёвым, попросила завтра сопроводить меня в Кручиху. Ирка, на правах подруги Валентины бывала там много раз и хорошо ориентировалась в поместье.

– А что ты там надеешься найти? – спросила Ирина.

– Лучше всего, Валентину, живую и здоровую. У которой по какой-то причине не включается мобильник. Связь там пропала, электричество закончилось, – пояснила я и перешла к вопросу, который не давал мне покоя. – Ир, у меня не выходит из головы конфликт Валентины с Терентием.

Как ты думаешь, а Терентий не мог иметь корысть? Он так капитально вложился в Кручиху, а хозяйкой почему-то оставалась Валентина. Даже после ссоры. Зачем? Настя что-то говорила о ведении совместного бизнеса. Может, он просто решил прибрать поместье себе?

Расскажи мне о Терентии Васильеве, что знаешь.

– Да конкретный мужик, – ответила Ирка. – Когда он у нас появился – Валька была беременна. Но за ней ещё бегали ухажёры, которые надеялись оттащить её от Терентия. Она же красива была, не хуже Настьки. Степка Ванчугин, помню, здоровый такой парень прохода не давал, а Терентия грозился раздавить как мокрицу. Ну, раз пришел к Вальке, и ударил её в живот. Терентий вышел с ружьем и без предупреждения, прямо на пороге двумя патронами его и положил.

Просто. На глазах у всех. Среди бела дня. Так ты не поверишь. На него потом ни один сосед не донёс. Его и нас ещё долго менты таскали. С милицией Терентий тогда договорился. И его оставили в покое. А общественность была на его стороне.

– То есть, человека он в принципе убить может, – резюмировала я.

– В принципе, да, – согласилась Борисова, – Но ему нельзя среди бела дня Вальку убивать. Второй раз ему не отмазаться. Времена сейчас другие, не девяностые. И полиция – не менты. Если бы он и хотел избавиться от Вальки, как от хозяйки его бизнеса, ему надо быть хитрее. Придумать что-то неожиданное. Например, Сашку на неё натравить. Кстати, а Сашка-то где?

– Не знаю, его никто не видел сегодня. И полиция ничего не знает, – мне нечего было ответить на этот вопрос. Я бы и сама хотела знать, где прячется Сашка. Вчера вечером Валентина укрыла в Обречихе Настю с Ксюшей и зачем-то вернулась в посёлок. Судя, по рассказу Насти, мы с ней разминулись на несколько минут. Она могла встретить Сашку. В худшем случае, она могла уже лежать где-нибудь с простреленной головой, а Сашка уже подал в бега. Но я надеялась на лучшее.

Ирка согласилась сопровождать меня завтра в Кручиху. Заручившись её поддержкой, я позвонила Василисе Премудрой. Выслушав меня, Василиса подтвердила, что завтра даёт нам машину с водителем.

– Вась, а ты можешь мне рассказать про Терентия? – спросила Василису Марковну.

– Так, а ты Вовку-то своего попытай, он же тогда в леспромхозе работал, на его глазах Терентий Павлович поднимался – посоветовала Василиса. На то она и премудрая.

Накапав валерьянки, мы отправили Настю спать. Теперь можно было прилечь к Вовке на бочок. Он как раз удобно устроился на диване перед телевизором.

– И чё хотела? – сразу догадался Вовка

– Попытать про Терентия, – промяукала я. – Оказывается, все вокруг, кроме меня знают его историю.

– История, в общем, очень известная, – начал Вовка. – Просто, я всё время забываю, что ты у нас человек новый. Ты наверняка знаешь, что до перестройки в посёлке работало крупнейшее на Северо-западе России Лесопромышленное хозяйство.

20

Крупнейший на Северо-западе России леспромхоз «Светлый Путь» до перестройки считался в наших местах государством в государстве. Свои делянки, своя железная дорога-узкоколейка, свое дорожное хозяйство, пилорамы, огромный транспортный цех, строительный цех, подсобное хозяйство, детский сад.

В те времена директор предприятия значил гораздо больше, чем председатель сельсовета или глава района. Часто напрямую выходил на руководителя области. Потому что у него были ресурсы, техника, деньги и люди. А с директором Светлопутейскому леспромхозу, да и всему району – очень повезло.

Григорий Васильевич Романов был из той когорты советских хозяйственников, которых называли людьми государственными. Он не только вывел и держал леспромхоз на лидирующих позициях в области, но и был при этом глубоко убежден, что развитие посёлка, помощь школе, закрепление на селе молодых специалистов и строительство домов для молодых семей – было его личным обязательным делом.

Романов не отказывал никому. Дому ветеранов окна поменять и новую столовую построить – к Романову. К школе технику подогнать, чтобы спортивную площадку обустроить – к Романову. В новом микрорайоне дороги отсыпать – ясное дело, к Романову.

– Для людей он делал так много, что в посёлке, как шутили завистники, наступил коммунизм. Давай-ка перевернемся на другой бок, – продолжала свой рассказ Вовка, аккуратно высвобождая из-под меня затёкшую руку. – У нас, считай, при нём, практически московское обеспечение было. Товар из-за границы к нам напрямую гнали. Романов требовал. Говорил, «за каждое моё бревно японцы по пять тысяч долларов дают. Так вот что мы за государство будем, если труженику не сможем этих буржуазных тряпок или сапог достать». И добился-таки. Через внешгосторг и систему магазинов «Берёзка» гнали к нам сюда весь заграничный ассортимент.

Ясное дело, что паслось здесь не только районное, но и областное начальство. В общем, правильный был мужик и толковый. Народ его на руках носил. Ну, разумеется, были и такие, кто считал, что он слишком для народа старается. Что можно и не разбазаривать государственные средства. Можно и кормить и одевать людей скромнее. Зачем, мол, народу в деревне финские бани или итальянские унитазы. А он знай себе, бурил вперёд. Идея у него была такая, построить новый микрорайон по финским технологиям – это тогда, в конце восьмидесятых. И называл он эту идею своим городом солнца. Вот как раз за нашим Злобиным, там площадку и начали расчищать.

Только не успел Григорий Васильевич свой Город Солнца Светлому Пути подарить. Началась перестройка. И получается, что вроде как именно Терентий Романова и свалил. Ну, не так буквально. Но стал косвенной причиной всех Романовских бед.

Терентий приехал в леспромхоз по распределению из лесотехнической Академии. Сначала Романов посадил его командовать самой маленькой и дальней пилорамой.

А потом заметил и начал продвигать. Заметили Терентия и в районе. Очень уж любил его предисполкома Селивёрстов. А главбухом у Романова в леспромхозе тогда работала мать Валентины, Елена Васильевна Галучева. Жена погибшего потом в 90-х, знаменитого фишкаря, Якова Галучева.

В общем, сработался он со всеми. Двигали Терентия, двигали, и к тридцати годам он уже, среди четырёх Романовских заместителей стал первым.

Школу он у Романова прошёл великолепную. Всё у него ладилось. Поддержка была на самом высоком районном уровне. Директор не боялся оставлять на него предприятие, кода уезжал в отпуск. Терентий со всеми подразделениями и специалистами ладил, хотя и отмечали все, что был жёстче и конкретнее самого Романова.

Молодой перспективный специалист откликался на все новое и интересное – сейчас бы сказали, боролся за модернизацию производства. И однажды предложил Романову поставить не очередную пилораму советского образца 1939 года, а сразу новый завод с финской технологией переработки древесины. Денег это стоило немереных. Но если район с областью поддержат госгарантиями, то богатейший леспромхоз с этой задачей справится очень быстро. Потому что экономическая выгода необъятна. Романов за эту идею зацепился. Сели посчитали затраты – задумались. Потом посчитали выгоду – и начали продвигать проект. Ну и продвинули.