Пятая жертва, стр. 18

– Я уже прочла в ваших документах, – она улыбнулась и протянула визитку и лицензию, которые все еще держала в руках.

– Визитку оставьте себе, – Валера спрятал лицензию и закинул ногу на ногу.

– Хотите кофе? – предложила Оксана и, не дожидаясь согласия, выпорхнула за дверь.

Через несколько минут она возвратилась, неся на небольшом подносе две миниатюрные чашки. По комнате сразу распространился кофейный аромат. Цыбина поставила поднос на столик и опустилась в свободное кресло.

– Так о чем же вы хотели со мной поговорить? – она взяла чашку и поднесла ее к губам.

– Вы давно знакомы с Марком?

– Года полтора.

– А с его сестрой?

– Ой, даже не знаю, – она опустила чашку, – я вообще видела ее два-три раза.

– А последний раз когда вы ее видели? – Валера глотнул кофе, глядя на Цыбину поверх чашки.

– Последний раз? – переспросила она и задумалась, – пару недель назад. Марк собирался пойти с ней, кажется, в консерваторию, и они зашли ко мне вместе перед концертом.

– А вас Марк не приглашал на концерт?

– Ну, конечно, приглашал, – она улыбнулась, – просто мне нравится другая музыка.

– Какая же? – поинтересовался Толкушкин.

– Я люблю рок и джаз. Хотите, поставлю что-нибудь? Я только недавно купила.

Она легко поднялась и направилась к стойке с аппаратурой. Взяв кассету, Оксана вставила ее в магнитофон и, нажав кнопку, села на диван.

– Идите сюда, – она показала на место рядом с собой, – из кресла не так хорошо слышно.

Валера охотно выполнил ее просьбу, а из колонок уже вырывался фальцет Саммервиля.

– А вы не помните, когда Марк с сестрой ходил на концерт? – спросил Валера, едва закончилась первая композиция.

– Кажется, это было перед выходными, – Оксана наморщила лоб, – да, точно, в пятницу.

Толкушкин раскрыл блокнот, в котором он делал пометки на странице с календарем.

– Пятнадцатого?

– Да, пятнадцатого. Классно, правда? – спросила Цыбина, когда Джимми выдал очередной пассаж.

– Замечательно, – согласился Толкушкин. – Оксана, а с отцом Марка вы знакомы?

– Нет, – она покачивалась в такт музыке, – я не напрашивалась, а Марк тоже не изъявлял желания представить меня.

– Вы часто виделись с Марком после того концерта?

– Так же как обычно, два-три раза в неделю.

– А в субботу он к вам заходил? Я имею в виду прошлую субботу.

– Нет, то есть, да, заходил. Мы слушали музыку, пока родители не вернулись с дачи.

– Они вернулись поздно?

– В десять или позже, – Цыбина пожала плечами, – какое это имеет значение?

– Скорее всего, никакого.

В этот миг дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился Марк Трауберг. Увидев Оксану и незнакомого ему парня, покачивающихся под музыку на диване, он затрясся мелкой дрожью.

– Кто это? – спросил он Цыбину и, набычившись, пошел на Толкушкина.

– Ой, Марчи, – смутилась Оксана, – сейчас я тебе все объясню.

– Сука! – непонятно, к кому обращаясь, прогундосил он и, размахнувшись, ударил Толкушкина, целя в голову.

Но Валера успел отклонить голову, и кулак Марка только чуть зацепил его за ухо. Толкушкин, поймав Марка за рукав рубашки, потянул его в направлении удара, так что тот с разгона врезался головой в спинку дивана.

Цыбина заверещала как резаная, вскочила и бросилась к нему. Трауберг поднимался, держась рукой за шею. Толкушкин стоял уже слегка расставив ноги, готовясь отразить новое нападение, если таковое последует.

– Марк, это же сыщик, – Оксана схватила своего дружка за руки, пытаясь успокоить его.

Но он, казалось, ничего не слышал. Оттолкнув Цыбину так, что она упала на диван, он снова ринулся на Толкушкина, размахивая кулаками. Прикрыв левой рукой голову, Валера правой вполсилы коротко ударил Марка в живот. Тот охнул, хватая воздух ртом, повалился на столик, перевернул его и замер на мгновенье на полу, облив себя остатками кофе.

Не давая ему опомниться, Толкушкин очутился верхом на Марке, заломив ему для надежности руки за спину.

– Успокойтесь, Марк, – произнес он, переводя дух, – что же это вы какой нервный!

– Ты убил его! – заорала Цыбина и, подбежав к Толкушкину сзади, вцепилась ему в волосы.

Это был тот случай, когда мужчина может себе позволить ударить женщину. Немного развернувшись и продолжая сидеть на Трауберге, Валера наотмашь хлестнул Цыбину по щеке. Пальцы ее рук разжались, выпуская волосы Толкушкина, и она плюхнулась своей обтянутой бриджами попкой на пол.

– Больше так не делай, – погрозил ей Толкушкин, – ничего с твоим другом не случилось – сейчас очухается.

Он уже начал подниматься с Марка, когда в комнату вошел парень среднего роста, лет двадцати пяти. Он был в белой майке и черных джинсах. На плече у него висел потертый кожаный кофр, какими пользуются фотографы.

– Почему дверь нараспашку? И что у вас здесь за ледовое побоище? – с интересом спросил он и, не дождавшись ответа, подошел к Цыбиной, – привет, сестренка, – он наклонился к ней и чмокнул ее в щеку.

Цыбина подползла на коленях к Марку, который уже пришел в себя и принял сидячее положение. Обняв его, она стала гладить его по голове. Толкушкин, поставив столик на ножки, подошел к фотографу.

– Валерий Толкушкин, сыщик, а вы, как я понимаю, брат Оксаны?

– Алексей Цыбин, – парень кивнул и протянул ему руку, – фотокорреспондент.

– Мы расследуем убийство сестры Марка Трауберга, – пояснил Толкушкин, – я разговаривал с Оксаной, а он залетел, ничего не выслушал и набросился на меня. Пришлось его утихомирить.

Он посмотрел на Марка, которого все еще утешала Цыбина.

– Ну, я пойду, пожалуй, – Толкушкин направился в сторону двери.

– Я провожу вас, – Цыбин поставил кофр на кресло и пошел следом.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Тишину вершининского кабинета, нарушаемую лишь тихим жужжанием кондиционера, разрезал телефонный звонок. Отложив бумаги в сторону, она сняла трубку. Звонил Мамедов.

– Валентина Андреевна, я здесь у себя нашел Словарь античности. В нем есть слово Тарсус.

– И что же это такое? – с интересом спросила Вершинина.

– Записывайте. Тарс, от латинского слова Tarsus, город на северо-востоке Малой Азии, эллинизирован Селевкидами, с шестьдесят шестого года до нашей эры главный город Киликии, родина апостола Павла, место погребения Юлиана Второго Отступника. Записали?

– Да. Это все?

– Все что удалось пока найти.

– А кто такие Селевкиды?

– Наследники Селевка Первого.

– Понятно, – произнесла Вершинина в трубку, хотя ей ничего не было понятно, – ты завтра все равно собирался на работу. Я отправлю за тобой Сергея, а ты не забудь захватить этот твой Словарь античности. Впрочем, ты ведь никогда ничего не забываешь.

– Стараюсь. Тогда до завтра?

– До завтра, Алискер.

Знойный день сменился удушливым вечером. Оставив пиджак на работе, Вершинина без особой охоты шла на встречу к Карпову, с которым договорилась посидеть в кафе. Ее раздражало то, что он определенно ей нравился. Она очень дорожила свободой и весьма настороженно относилась к любому новому увлечению. Валандра, без сомнения, хотела иметь равного партнера, но едва она с кем-то знакомилась, тайный внутренний голос начинал вещать ей о возможном разочаровании и, что важнее всего, – об утрате независимости и собственного «я».

Любой психолог объяснил бы ей, что страхи эти ложные, хотя и характеризуют ее как человека с высоким уровнем избирательности, требовательно относящегося к себе и окружающим.

Она всячески понукала себя, убеждала в том, что подобное, излишне рефлексивное отношение к жизни, желание все предусмотреть и предвосхитить, если идти у него на поводу, обеднит ее существование, сузит его, лишит авантюрных красок и головокружительных открытий.

В ней боролись два человека: один – логик и прагматик в одном лице, другой – бессознательный мечтатель и естествоиспытатель.