Пятая жертва, стр. 15

– Что ж, – более миролюбивым тоном сказала она, – давайте вернемся к маньяку. Принимая во внимание замкнутый характер Маргариты и высокие культурные планки, устанавливаемые ею для своих потенциальных партнеров, мне, скажу откровенно, трудно представить ее знакомящейся на улице с каким-нибудь мужчиной. Такому мужчине нужно было бы обладать поистине неотразимым обаянием, как сейчас говорят, харизмой. Вы не видите здесь противоречия?

– Вполне возможно, что Маргарита знала этого мужчину в течение определенного времени… – предположил Трауберг, – и с ним она познакомилась вовсе не на улице.

– А где же по-вашему?

– На концерте, в библиотеке…

– Преподаватель математики, с которой Маргарита была дружна, сказала, что ваша сестра специально приглашала ее на всякие культурные мероприятия, чтобы избежать нежелательного знакомства или назойливого ухаживания. Она ни словом не обмолвилась относительно хотя бы одного случая подобного знакомства. Вы полагаете, что она что-то забыла или утаила? Или, может, все же были такие концерты, походы в музеи и прочее, когда Маргарита была совершенно одна?

– Я не раз видел Людмилу и разговаривал с ней. На меня она произвела хорошее впечатление… Но что касается ее забывчивости или намеренного утаивания какой-либо информации, то здесь я могу только гадать. Не исключен и такой вариант, при котором Маргарита и Людмила познакомились с кем-то пара – на пару, а сейчас Людмила по каким-то своим соображениям не хочет об этом говорить…

– Резонно, – Валандра перевела лукавый взгляд на Мамедова, – а знаете, какая мысль мне еще пришла в голову…

– Какая? – искренне заинтересовался Трауберг.

– Может, вы все не так уж хорошо знали Маргариту, может, она не так уж трудно сходилась с людьми или даже, наоборот, именно с незнакомыми людьми общаться ей было проще и свободней? Ведь есть же такой феномен: со своими родными, бывает, никак не находишь общего языка или просто язык не поворачивается им в чем-то признаться, а перед незнакомцем каким-нибудь душу открываешь… Вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю, – неуверенно сказал Трауберг, хотя по его недоверчивому взгляду Вершинина видела, что она его не убедила.

– Интересно, кто же это все-таки был: человек, которого Маргарита хоть немножко знала или, как говорят, «первый встречный»?

– Вы пригласили меня для того, чтобы я вместе с вами гадал на кофейной гуще? Мне, поверьте, сейчас не до этого!

– Понимаю, – Вершинина закурила по второму кругу, – вы знали о первой любви Маргариты?

– Знал, и что же?

– После того, как она рассталась с Андреем, она встречалась с кем-нибудь еще?

– Какие-то эпизодические связи…

– Вы видели кого-нибудь из эпизодических знакомых Маргариты?

– Видел. Одного, по-моему, звали Владимиром, другого – Виталием.

– Чем они занимались?

– Первый работал в какой-то фирме, менеджер что ли… А другой… я видел его совсем недавно… То ли филолог, то ли философ, то ли психолог.

– А как они выглядели?

– Владимир – среднего роста, коренастый, в костюме, перстень с большим черным камнем на руке, а другой… Таких мой отец вертопрахами называет.

– Какой контраст: образец солидности и… Как выглядел этот «вертопрах»?

Трауберг усмехнулся.

– Худощавый, темные волосы, хитрые глаза, подвижный очень, болтун…

– Спасибо. – Вершинина затушила сигарету в пепельнице. – С кем еще дружила Маргарита?

– Ой, толком не знаю. Мы не так часто виделись… И потом она не любила обсуждать своих знакомых…

– Понятно. А вы общались с Маргаритой исключительно потому что она была неординарным человеком?

– И кроме того моей сестрой, – подчеркнул Трауберг, косясь на записывающего что-то в блокнот Мамедова.

– У вас не было других интересов? – прищурилась Валандра.

– Что вы имеете в виду? – громко спросил Трауберг, которого этот вопрос явно задел.

– Может быть, какие-то денежные вопросы?

– Маргарита не была тем человеком, с которым я стал бы решать свои денежные вопросы, если бы такие возникли. – гордо отчеканил Трауберг.

– Так у вас никогда не было денежных затруднений?

– На что вы намекаете?

– Ваш отец сказал, что никогда не давал вам крупных сумм, – Вершинина смотрела на него в упор, – он сам покупал вам все необходимое.

Трауберг вспыхнул.

– Какое это имеет отношение к делу? – недовольно спросил он.

– Вопросы задаю я, а вас еще в начале нашей беседы я просила отвечать на них внятно и искренне, – спокойно парировала Вершинина, – и не нужно говорить со мной таким высокомерным тоном. Сестра не давала вам денег?

– Нет, – раздраженно ответил Марк, – мне хватало отцовских.

– А как насчет вашей мечты уехать в Америку?

– С этим придется подождать, – Марк вздохнул, – я не спешу. Рано или поздно мне удастся убедить отца.

– Разумно, – Вершинина задумчиво посмотрела в окно, а потом перевела взгляд на Марка.

– А когда вы виделись с Маргаритой в последний раз?

– Недели две назад.

– А конкретнее?

– По-моему, пятнадцатого… или шестнадцатого… – неуверенно проговорил Марк, – помню, что вроде пятница была.

– Пятница? – переспросил Мамедов, быстро листая блокнот. – Щас, календарь найду. Та-а-ак, пятница… пятница была пятнадцатого числа.

– Вы пришли на работу к Маргарите?

– Да.

– Во сколько примерно это было?

– Около четырех. Мы собирались вместе пойти на концерт, а по дороге решили заглянуть к Оксане.

– Девушки были знакомы?

– Болтали пару раз. Они не особенно стремились развивать отношения.

– Понятно. И как же прошел вечер?

– Мы были на концерте.

– Втроем?

– Нет, я и Маргарита. Оксана не такая меломанка, как мы, вернее, у нее другие вкусы.

– А после концерта?

– Я проводил Марго и пошел домой.

– Вы были в консерватории или в филармонии?

– Не пойму, – спохватился Трауберг, – какое все это имеет отношение к тому, что случилось с моей сестрой?

– Еще немножко, потерпите. Так где вы были?

– В консерватории.

– Что было в программе?

– Чайковский, Шопен, Бетховен.

– А вы знали, что Маргарита незадолго до убийства получила от вашего отца солидную денежную сумму?

Трауберг сделал удивленное лицо.

– Впервые от вас слышу.

– Ну что ж, Марк Львович, спасибо вам за помощь, не смею вас больше задерживать. Если мне потребуется еще какая-нибудь информация, я позвоню.

– До свидания, – Трауберг поднялся и направился к двери.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Ты вообще, собираешься идти домой, или мне отправлять тебя под конвоем? Время уже второй час.

– Сейчас, Валентина Андреевна, только дождусь Николая с фотографиями.

Алискер сидел в вершининском кабинете в кресле у столика с чайником, держа в правой руке недопитую чашку чая.

– В любом случае, я не позволю тебе работать, – Вершинина прохаживалась по кабинету с сигаретой, – даже и не мечтай.

Ей тоже не терпелось взглянуть на фотографии. Она уже собиралась было позвонить Антонову на сотовый, но тут он сам появился в дверях кабинета, держа в руках объемистый коричневый пакет.

– Спасибо, Коля, – поблагодарила его Вершинина, – можешь идти отдыхать.

Коля попрощался с Вершининой и с Мамедовым и вышел из кабинета. Разорвав пакет, Валандра высыпала его содержимое на стол. Мамедов подошел и встал рядом.

Это были большие, размером с лист писчей бумаги, черно-белые фотографии, явно выполненные профессиональным фотографом. Все они были разделены на пять стопочек, по нескольку фотографий в каждой. На обороте каждой фотографии были дата, фамилия, имя и отчество жертвы и еще кое-какие пометки.

Вершинина обошла стол и села в свое кресло, Алискер пристроился в кресле для посетителей. Взяв одну стопку фотографий в руки, Вершинина начала их разглядывать. На них был изображен труп Маргариты Львовны, снятый с разных сторон. Отдельно, крупным планом было дано лицо жертвы с выколотыми глазами и участок груди, на которой был запечатлен знак, оставленный маньяком: яблоко, внутри которого была сделана надпись «TARSUS».