Наше дело — табак, стр. 71
Получив три дня назад у Корейца схему связей Пробитого, Ушаков и Гринев заперлись в кабинете, чтобы никто не беспокоил, и начали ее изучать. У начальника уголовного розыска глаз сразу уперся в квадратик «Ольга Валеева». И внутри что-то екнуло.
— Она только что приехала из Италии, — сразу сказал он Гриневу. — Своих знакомых Пробитый кого мог использовал. К ним у него хода нет. А о том, что он знаком с Ольгой, почти никто не знает. Связь незасвеченная. Кореец о ней прознал, когда его ребята приглядывали за Пробитым в рамках планового обеспечения собственной безопасности банды.
— Да уж, — улыбнулся Гринев. — У Корейца целая служба собственной безопасности. Кстати, не чета нашей…
— Если Пробитый не афишировал эту связь, значит, держал ее на всякий случай. На какой? Возможно, в качестве содержательницы убежища для беглого каторжника.
— Или в качестве заведующей складом необходимых на крайняк вещей, — развил мысль Гринев.
Начальник уголовного розыска до последнего момента боялся, что Пробитый сорвался из области. Но его ночной звонок подруге с сотового телефона развеял эти опасения.
В восемь Ушаков был на работе. И выслушал доклад, что ночью Иностранка из дома не выходила.
— А сейчас? — спросил Ушаков оперативника.
— Спит.
— Сегодня она встретится с ним. Точно встретится. — Ушаков испытывал все возрастающее волнение, пьянящее чувство близости развязки. Не зря сыщиков сравнивают с гончими собаками. Гончая, настигая жертву, наверное, чувствует нечто похожее. — Нарисуется наш кровничек.
— Будем надеяться, — сказал опер.
— Так, ее вести надо очень осторожно. Эта задача не для одной бригады наружки.
В полдевятого Ушаков доложил обстановку генералу, добился, чтобы сотрудников службы наружного наблюдения сняли с других направлений и все силы подключили к работе с объектом Иностранка.
— Пробитый — сволочь ушлая и хитрая, — сказал Гринев, когда с Ушаковым и еще троими сотрудниками собрались в «штабе» — просторном, с двумя работающими компьютерами кабинете отдела по тяжким преступлениям. — Засечет, что за его красоткой ноги ходят, — ищи ветра в поле.
— Кроме того, — добавил Ушаков, — он большой мастер на разные сюрпризы. Спокойно может изменить внешность. Или выкинуть еще какой номер… Но нам надо его сегодня взять. Во что бы то ни стало.
Сотрудники наружки, обложившие со всех сторон дом номер пятьдесят четыре по Профсоюзному проспекту, скучали до двух часов дня. За это время Ольга один раз позвонила своей подруге и спросила, где какой-то Владик. Узнав, что тот в Москве, повесила трубку.
Выползла она из своего дома без четверти три.
— Объект вышел из подъезда, — слушал Ушаков радиопереговоры.
— Началось. Поехали, — кивнул он Гриневу. На улице Доватора они пересеклись со старшим бригады наружки.
— Ноль-второй, прими балласт, — велел Ушаков по рации.
Неприметные зеленые «Жигули» службы наружного наблюдения, в которых находились двое сотрудников, прижались к обочине. Начальник уголовного розыска пересел в них, устроился на заднем сиденье.
— Собры в готовности. Наши обложили ее так, что не вздохнет, — проинформировал бригадир.
— Главное, чтобы твои орлы летали высоко, — сказал Ушаков. — И их не срисовали.
— Тут нас учить не надо.
— Я не учу. Я просто прошу.
— Все будет в порядке, Лев Васильевич.
— Что у нее в руках?
— Ничего. Просто женская сумочка.
— Если передачка нашему клиенту, то в ней ничего объемного, — задумчиво произнес Ушаков, откинувшись на заднем сиденье сорвавшихся резко с места «Жигулей».
— Что она ему может нести в сумке?
— Деньги. Документы. Билеты «МММ», — усмехнулся начальник уголовного розыска. — Наган. Что угодно.
— Говорит Третий, — донеслось из динамика автомобильной рации. — Объект пересек улицу Разина… Кажется, ловит машину…
Ольга поймала такси — желтый «Мерседес». Распахнула дверцу. Заспорила с водителем, потом села на заднее сиденье. И машина устремилась вперед, огибая забор сборочного автомобильного заводика, введенного в строй три года назад на базе военного предприятия, сметенного перестройкой.
— Только бы за город не двинула, — заволновался бригадир.
По радиосвязи приходили все новые сообщения. Объект передавался от одного экипажа к другому. Чтобы при таком сопровождении засечь наблюдение, нужно обладать исключительной наблюдательностью.
— Не проверяется? — спросил бригадир, сжимая микрофон рации.
— Не похоже, — послышался голос Четвертого. — Четвертый — Пятому. Принимай объект на Садовой…
— Вижу вас… Принял…
Желтое такси двигалось, пробираясь сквозь заторы, к северной окраине Полесска.
— Точно, за город двинула, черти дери! — хлопнул в ладони бригадир. — Зараза!
— В Кумарино двинет, — предположил Ушаков.
— Или в Северный. — Бригадир открыл бардачок, вынул распечатанную пачку с леденцами, которые сосал, бросив курить, вытряхнул одну конфетку на ладонь и с размаху кинул в рот.
— Хуже, если в чистом поле встречу назначат, — сказал начальник уголовного розыска… Так все и получилось…
— Такси остановилось, — послышалось сообщение. — Она выходит из машины… Что делать?
— Пятый, мимо проходи, — приказал бригадир. — Четвертый, притормози и пешочком — на расстояние видимости…
— Принято…
Машина Четвертого притормозила на приличном расстоянии от объекта. Дальше оперативники двинули пешком. У них была оптика, так что рассматривать Иностранку они могли с большого расстояния.
— Вон она, — сообщил Четвертый.
— Что там? — поинтересовался бригадир.
— Ждет… Так, клиент появился.
— Он?
— Не знаю. Не разберу. Мужик здоровый…
— Она что?
— Пакет ему передает… Он берет… Что делать будем?
— Пускаем «тяжелых»? — обернулся к Ушакову бригадир.
— Подожди…
Глава 13
ИСКУССТВО ВОВРЕМЯ СМЫТЬСЯ
— В поход собрался? — поинтересовалась Вика, глядя, как ее муж, человек болезненно аккуратный, любящий, чтобы брюки были выглажены так, что о них порезаться можно, сейчас без разбора кидает в здоровенный, угрожающего вида черный чемодан-сейф костюмы, галстуки, рубашки. — Может, помочь?
— Может быть. — Он пнул чемодан, и тот проехал по гладкой поверхности паласа.
— Ты вообще куда — не хочешь сказать?
— А, куда подальше.
— Где это «подальше» находится?
— В Германии.
— Ха, — усмехнулась Вика. — И когда?
— Сейчас.
— Что, бешеная блоха укусила?
— Хватит зубоскалить! Ты мне надоела вечным зубоскальством! Как же вы вообще все осточертели!
— Казимир, ну ты чего? — Вика присела рядом с плюхнувшимся на диван Сапковским. — Ну, успокойся. — Она погладила его по плечу, воркуя, как с капризным ребенком, и с трудом сдерживаясь, чтобы не выматериться.
Он провел ладонями по лицу так, что от пальцев остались красные полосы, воскликнул:
— Я не могу больше!
— Что случилось?
— Что случилось? Много чего… Отсюда надо уматывать, вот что!.. Здесь опасно, как в болоте, кишащем ядовитыми змеями… Это гадючник. Вика… Натуральный гадючник. Чтобы в нем выжить, нужно кусаться. И зубы должны быть ядовитыми.
— Ну, с этим у тебя проблем нет.
— Нет… Но мне надоело…
— Короче, бежишь.
— Уезжаю. На время.
— Хорошо, а я?
— А ты вроде собиралась в ЮАР.
— Вроде, — усмехнулась Вика.
— Вот и скатертью дорога. В ЮАР. В Индонезию…
— Ну да, лишь бы под ногами не мешалась…
— Мне нужно отдохнуть от вас всех!
Таким мужа Вика никогда не видела. В последнее время нервы у него совсем расшатались. В нем росло напряжение, и как-то оно должно было разрядиться. Вот и разрядилось безобразной истерикой.
— И надолго ты? — поинтересовалась она. Он удивленно посмотрел на нее, будто вообще не задумывался над этим вопросом, помолчал несколько секунд и уже более спокойно произнес: