Витязь в тигровой шкуре, стр. 7
Значит, были не напрасны
И скитанья и тревоги.
Автандил воскликнул: «Братья!
Утомились вы в дороге —
Вот огонь и ужин бедный,
Отдохните, подкрепитесь.
Если б знали вы, как нужен
Мне печальный этот витязь!»
И помчался он в погоню,
Рассуждая сам с собою:
«Тот, кто встретится с безумцем,
Должен быть готовым к бою.
Неразумный бой погубит
Столь неслыханное дело:
Нужно действовать иначе —
Терпеливо и умело.
Нужно ехать, укрываясь
Средь кустарников и ветел,
Так, чтоб витязь был спокоен
И погони не заметил.
Не к убежищу ль какому
Ныне держит он дорогу?
Дикий зверь и тот имеет
К ночи теплую берлогу».
Но прошло два дня, две ночи —
Нет конца дороге дальней.
Мчится витязь по тропинкам,
Безутешный и печальный.
Лишь на третий день, под вечер,
Через речку переплыв,
Чудный конь на берег вышел
И поднялся на обрыв.
Тут среди густых деревьев,
У подножья скал пустынных
Был заметен вход в пещеру.
И в плаще из шкур звериных
Дева, плачущая горько,
Неизвестного ждала.
Витязь слез с коня, и дева
Незнакомца обняла.
«О Асмат, сестра родная! —
Молвил витязь. — Все пропало!
Не нашло больное сердце
Ту, которую искало!»
Витязь в грудь себя ударил,
Слезы брызнули ручьем.
Так они, обняв друг друга,
Горько плакали вдвоем.
Сказание четвертое.
О том, как Автандил встретился с Тариэлом
На рассвете чудный витязь
Снова в дальний путь помчался.
Автандил из-за деревьев
Видел все и удивлялся.
Нет, теперь с дурною вестью
Не вернется он назад.
Тайну витязя откроет
Безутешная Асмат!
Вот он вышел из засады
И приблизился к пещере.
Дева выбежала снова,
Распахнув большие двери.
«Тариэл, — она сказала, —
Ты вернулся? Что с тобой?»
Но, увы, далек был витязь.
Перед ней стоял другой.
Дева вскрикнула, и эхо
Ей в ущелье отвечало.
Автандил схватил девицу,
Но она рвалась, кричала.
«Тариэл! — она молила. —
Тариэл! Вернись ко мне!»
И рыдала и металась,
Точно птица в западне.
«О, не плачь! — воскликнул витязь,
Опускаясь на колени. —
Что тебе могу я сделать?
Кто твои услышит пени?
Твоего я видел друга.
Был он светел и велик.
Кто, скажи мне, этот витязь,
Чей луне подобен лик?»
«О безумец, — отвечала
Дева бедная сквозь слезы, —
Не скажу тебе ни слова —
Не помогут и угрозы.
То, о чем меня ты просишь,
Невозможно знать тебе.
Каждый должен подчиняться
Провиденью и судьбе».
«Дева, ты меня не знаешь:
Я скитался дни и ночи,
Я провел три долгих года,
Чтоб его увидеть очи.
Ты — одна моя надежда.
Не томи меня, молю!
Не страшись открыть скитальцу
Тайну чудную твою».
«Горе, горе! Кто ты, витязь?
Чем тебе я досадила?
То, что я тебе сказала,
Не напрасно говорила.
Поступай со мной как хочешь:
Далеко мой милый друг, —
Кто несчастную избавит,
Исцелит от этих мук?»
Обезумевший от гнева,
Зашатался Автандил,
Крепко за волосы деву
Он рукою ухватил,
Прямо к горлу нож приставил
И сказал, сжимая нож:
«Так же пусть мой враг погибнет,
Как и ты сейчас умрешь!»
«Витязь, — дева отвечала, —
Мне не страшно умереть —
Лучше мне лежать в могиле,
Чем мучения терпеть.
Умирая, перед другом
Я невинна и чиста —
Сохранят навеки тайну
Помертвевшие уста».
Выпал нож из рук безумца,
Исказился от страданья
Лик его, и подступили
К горлу юноши рыданья.
Повалился он на землю
И, рыдая безутешно,
Проклинал себя за грубость
И просил прощенья нежно.
И смягчилось сердце девы,
Затуманился слезою
Взор ее. Склонив колена,
Витязь вымолвил с тоскою:
«На влюбленного безумца,
Дева, можно ли сердиться?
Враг и тот его жалеет.
Пожалей и ты, сестрица!
Я — влюбленный, я — безумец.
Жизнь моя страшней недуга.
По велению царицы
Твоего ищу я друга.
Сжалься, дева, надо мною,
Возврати меня к невесте,
Возврати безумца к жизни
Иль убей его на месте».