Витязь в тигровой шкуре, стр. 4
Окруженное стрелками,
Перед ним открылось поле
Меж кустами по оврагам
Звери прыгали на воле.
Вдалеке отряды ловчих
И загонщиков лихих
В трубы звонкие трубили
И навстречу гнали их.
Вот и царь явился тоже
На коне своем арабском,
И охотники склонились
Перед ним в почтенье рабском.
И помощников искусных
Вкруг него скакала рать,
Чтоб считать зверей убитых
Или стрелы подавать.
«Ну, задело! — царь воскликнул.
Будем бить легко и верно!»
Две стрелы взвились из луков
Пали враз козел и серна.
Пыль столбами заклубилась,
Понеслись, как ветер, кони,
И животные помчались
Врассыпную от погони.
Но все чаще били стрелы,
Звери падали во мгле,
Дикий рев стоял на поле,
Кровь струилась по земле.
Два охотника летели
И, стреляя на скаку,
Вдруг коней остановили
На скалистом берегу.
Позади лежало поле,
Впереди — река и лес.
Из зверей кто жив остался,
Тот теперь в лесу исчез.
Царь сказал: «Моя победа!
Эй, рабы, возьмите стрелы». —
«Государь, моя победа!» —
Возразил охотник смелый.
Так, шутя и препираясь,
Над рекой они стояли.
Между тем зверей убитых
Слуги царские считали.
«Ну, рабы, откройте правду, —
Приказал им повелитель, —
Кто из нас на состязанье
Оказался победитель?»
«Государь, — рабы сказали, —
Хоть убей ты нас на месте,
Автандилу ты не ровня,
Это скажем мы без лести:
Много стрел твоих сегодня
В землю воткнуты торчат,
Автандил же полководец
Бил без промаха подряд».
Царь, услышав эти вести,
Обнял славного бойца,
И уныние слетело
С утомленного лица.
Затрубили громко трубы,
И веселая охота
Под деревьями уселась,
Отдыхая от похода.
Сказание второе.
О том, как Ростеван увидел витязя в тигровой шкуре
Вдруг заметили вельможи,
Что над самою рекою
Виден некий чужестранец,
Всех пленивший красотою.
Он сидел и горько плакал,
И коня за повод длинный
Он держал, и конь был в сбруе
Драгоценной и старинной.
Этот витязь неизвестный,
Молчаливый и понурый,
Был одет поверх кафтана
Пышной тигровою шкурой.
Плеть в руке его виднелась,
Вся окованная златом,
Меч был к поясу привешен
На ремне продолговатом.
С удивленьем и тревогой
Царь на витязя взирает.
Вот раба к себе он кликнул,
К незнакомцу посылает.
Раб подъехал к незнакомцу,
Молвил царское он слово,
Но молчит, не слышит витязь,
Только слезы льются снова.
Что ему слова привета!
Что ему царевы речи!
Он молчит и горько плачет,
Мыслью странствуя далече.
Раб, испуганный и бледный,
Повторяет приказанье.
Раб глядит на незнакомца,
Но в ответ — одно молчанье.
Раб вернулся. Что тут делать?
Царь зовет двенадцать лучших
Молодых рабов отважных,
Самых смелых и могучих.
Говорит: «Черед за вами.
Вот мечи, щиты и стрелы.
Приведите незнакомца.
Будьте доблестны и смелы».
Те поехали. Услышав
Стук оружья на дороге,
Незнакомец оглянулся.
«Горе мне!» — сказал в тревоге,
Вытер слезы, меч поправил,
Потянул коня рукою,
Но рабы уже настигли,
Окружив его толпою.
Горе, горе, что тут сталось!
Он схватил передового,
Бил им вправо, бил им влево,
Он одним метал в другого,
Он иных ударом плети
Рассекал до самой груди.
Кровь текла, храпели кони,
Как снопы валились люди.
Царь был взбешен. С Автандилом
Скачет он на поле брани.
Незнакомец едет тихо.
На прекрасного Мерани [ 1]
Конь его похож. И витязь,
Словно солнце в небе, светел.
Вдруг погоню он увидел
И царя в ней заприметил.
Он хлестнул коня, и взвился
Чудный конь, покорный воле
Седока… И все исчезло.
Никого не видно боле —
Ни коня, ни чужестранца.
Как сквозь землю провалились!
Где следы? Следов не видно.
Не нашли их, как ни бились.
Опечаленный и мрачный
Возвратился царь домой.
Весь дворец пришел в унынье.
Как помочь в беде такой?
Затворясь в опочивальне,
Царь, задумчивый, сидит.
Не играют музыканты,
Арфа сладкая молчит.
вернуться
1
Мерани — крылатый конь, образ грузинской мифологии.