Витязь в барсовой шкуре, стр. 65
42. Сказ о том, как отправились Тариэль и Автандил к Фридону
В путь отправились с зарею. И Асмат берут с собою.
На коне за их спиною — к Нурадиновой стране.
Там еще коня купили. Ценным златом заплатили.
Им вожатый — в Автандиле, знает этот путь вполне.
Вот знакомая равнина. Видны кони Нурадина.
У индуса-властелина мысль такая — он ведь юн.
Говорит он Автандилу: «Ну-ка явим нашу силу.
За кобылою кобылу, будем гнать его табун.
Весь табун перед собою мы погоним. С вестью тою,
Пастухи — к нему, он — к бою, чтобы кровь пролить скорей.
Глянь налево и направо, это мы. Веселым — слава.
Если добрая забава, с ней и гордый веселей».
Хвать они коней отборных. Пастухи огней дозорных
Свет зажгли, и до проворных кличут: «Витязи, зачем
Здесь разбоем заниматься? Есть хозяин. С ним встречаться,
И с его мечом спознаться, не вздохнувши, будешь нем».
Вот взялись они за стрелы. Пастухи бегут, несмелы.
Кличет рой их оробелый: «Убивают, грабят нас».
Зов эа зовом, крик за криком, и в смятении великом
Пред Фридоном, с бледным ликом, возвещают свой рассказ.
Вмиг Фридон вооружился, в строй он бранный нарядился,
На коня, и вскок пустился. На полях войска и крик.
Солнцеликих и морозом не спугнешь. Спешат к угрозам.
Смех скользит по скрытым розам. Под забралом спрятан лик.
Вот на поле на зеленом Тариэль перед Фридоном.
«Да, готов он к оборонам, это вижу», — говорит.
Поднял шлем, а сам хохочет. «Что Фридона сердце хочет?
Битву он гостям пророчит. Ну, хозяин. Добрый вид».
Тут Фридон с коня проворно. Также те. И вмиг, повторно
Обнимались. Не зазорно и лобзание друзей.
Целовались. Радость — в боге. И ему хваленье многи.
И вельможи к ним не строги, в этой радости своей.
Говорит Фридон: «Скорее ждал я вас. И в чем затея
Будет ваша, не робея и не медля, весь я ваш».
С солнцами двумя согласный, мнилось, месяц там прекрасный.
Лик до лика — образ ясный. Радость трех цветочных чаш.
В дом нарядный едут трое. Сели в царственном покое.
Тариэль на золотое сел покрытье, пышный трон.
Автандил садится рядом. Строй доспехов, радость взглядам,
Бранным надобный отрадам, получил от них Фридон.
Отвечали: «Мыдарами скудны здесь, и нет их с нами.
Но богатыми огнями да сияют в должный час».
Но Фридон к земле склонился, в благодарности излился:
«Этот дар мне полюбился. Он вполне достоин вас».
В эту ночь им отдых жданный. Баней тешаться желанной.
Ткань с красою необманной — красоте их молодой.
Им Фридон дает наряды. Их глаза подаркам рады.
Крупный жемчуг тешит взгляды. Яхонт в чаше золотой.
Молвит: «Я не краснобаен. Буду я плохой хозяин.
Но скажу: не чрезвычаен должен быть ваш отдых здесь.
Медлить — скудная затея. Если каджи нас скорее
Будут там, и нам труднее будет сбить с них эту спесь.
Что нам людные дружины? Малый строй с душой единой
Будет выводок орлиный. Триста хватит нам бойцов.
Каджи бить — до рукоятки меч вонзать в горячей схватке,
Ту найдём, чьи очи, сладки, превратят нас в мертвецов.
Был однажды я в Каджэти. Как придем, твердыни эти
Глянут грозно в вышнем свете. Срывы горные кругом.
Невозможен бой открытый. Не с полком, а с верной свитой
Приходи дорогой скрытой. Проникай туда тайком».
Правда мудрой показалась. Награжденная, прощалась
И одна Асмат осталась. Триста смелых — на конях.
Все, боец к бойцу, герои. Уж себя покажут в бое.
Смелый в силе — силен вдвое. Бог им в помощь. С ними страх.
Вот, с победою во взоре, пересекли сине море.
То молчат, то в разговоре, едут к цели день и ночь.
Знал Фридон все нити сети. Скоро области Каджэти.
Уж теперь не едут в свете. Должен мрак ночной помочь.
В этом был совет Фридона. Да не видит оборона.
Мысль его — как звук закона. Днем коням их отдых есть.
Вон и город. Там крутые всходы скал. Сторожевые
В перекличке часовые. Столько, столько их — не счесть.
Десять тысяч там дозорных у ворот проходов горных,
Видят львы. Зубцов узорных свет касается луны.
Так решают, не робея: «Сотня — тысячи слабее.
Но, коль путь возьмут вернее, сонмы тысяч сражены».
