Чудеса в Гарбузянах (илл. А.Василенко), стр. 2
Другой вареник тоже разлепился и гавкнул на Марусика. Марусик вздрогнул и открыл глаза. В открытом окне торчали две головы — мальчишеская и собачья.
Одна принадлежала Сашке Цыгану, другая — его псу.
— А? — посмотрел на них спросонья Марусик.
— Гав! — отозвался Бровко.
— Вставай, говорю, крокодил! За грибами пойдём! Быстрее! — закричал Сашка Цыган.
— Есть! — Марусик по-солдатски вскочил с кровати.
В отличие от Сашки Цыгана, он долго плескался у умывальника, фыркая и брызгаясь. Он любил умываться.
— А ну тебя! — нетерпеливо воскликнул Цыган.
— Гав! Гав! — поддержал его Бровко.
— Одну минуточку! Чистота — залог здоровья! — успокоил их Марусик, быстро-быстро вытираясь полотенцем.
Зато на завтрак, так же как и Сашка Цыган, Марусик времени не тратил. Хлебнув компота и куснув хлеба с салом, он воскликнул:
— Я готов!
Надкушенный хлеб с салом исчез в пасти Бровко едва ли не быстрее, чем пирожок.
Втроём они бегом побежали в сад к Журавлю.
Но даже втроём разбудить Журавля оказалось делом не таким легким.
На крики, гавканье и даже толчки Журавль только дрыгал ногами и, не открывая глаз поворачивался на другой бок.
— Вставай! Ты что! — кричал Сашка Цыган.
— За грибами же идем! Вставай, слышишь! — кричал Марусик.
— Гав! Гав! Гау! — басовито вторил Бровко.
Но Журавль только сопел и дрыгал ногою. Он любил поспать. Особенно утром, когда так сладко спится и когда сняться самые интересные сны. Журавль свои сны помнил хорошо и любил их рассказывать.
Поэтому просыпаться сейчас он не имел никакого желания.
Наконец Цыган побежал в сени, схватил кружку с водой и плеснул Журавлю на голову.
— Что такое? Горит где-то, что ли?
— По грибы идём, слышишь? — крикнул Сашка Цыган.
— Давай быстрее! — торопил Марусик.
— Гав! Гав! — отозвался Бровко.
— Тю! Нельзя разве было просто сказать? Надо обливаться…
— Как тебе скажешь, когда ты спишь.
— Только ногой дрыгаешь.
— А мне снилось, будто мы на «Москвиче» куда-то едем… — растянул губы в добродушной улыбке Журавль. — Втроём, и Бровко с нами. Не хотелось из машины вылазить…
— Вот Журавль!
— Тут по грибы надо идти, а он на «Москвиче» катается.
Журавль наконец поднялся с раскладушки, и сразу стало видно, насколько он выше своих друзей. Они едва доставали ему до плеча.
— Ребята! — вспомнив что-то, открыл рот вдруг Журавль. — Я не могу… Я матери обещал починить сарай…
— Да ну тебя! Никогда с тобой не выберешься никуда! — сердито закричал Сашка Цыган. — Всегда тебе что-нибудь нужно — то дрова рубить, то воду носить, то…
— Позднее сделаешь! Когда вернемся, — махнул рукою Марусик.
— Умываться не надо. Ты уже умытый, — сказал Сашка Цыган.
— Точно! — засмеялся Марусик.
Журавль неожиданно забегал на одном месте, высоко поднимая длинные ноги, потом сорвался с места и побежал по двору. Обежал вокруг хаты и нырнул в открытую дверь.
— Ха! Спортсмен!
— Олимпиец!
Прошла минута, другая, третья… Журавль не выходил.
Ребята переглянулись и молча двинулись в хату.
Журавль сидел за столом и, жмурясь от удовольствия, уплетал со сковородки яичницу, запивая её простоквашей из большой кружки.
Ни слова не говоря, ребята дружно схватили стул за ножки и отодвинули его вместе с Журавлем от стола.
— Да вы что, ребята! Я же голодный! Со вчерашнего вечера ничего не ел. Я до леса не дойду.
Но друзья были неумолимы.
Бровко достался кусок колбасы и коржик с маком.
Вздохнув, Журавль взял большую корзину, и они пошли.
Глава вторая, в которой вы попадаете в Губановский лес, где у таинственного озера происходит неожиданная встреча, во время которой наш верный Бровко ведёт себя необъяснимо. Лягушачья лапка
Дорожка к лесу шла вдоль речки по крутому берегу, вилась среди кустов ивняка. Мокрые росистые ветки то и дело задевали ребят по щекам, стряхивали щекочущие холодные капли за ворот.
Сашка Цыган, который шел впереди, иногда нарочно придерживал или оттягивал ветку, чтобы она хлестнула Журавля, который шел за ним.
— Ой! — Вскрикивал Журавль. — Не надо!
— Не буду! — спокойно говорил Сашка Цыган и через несколько шагов снова оттягивал ветку.
— Вот подождите, — сказал Журавль. — Я вам лучше сон расскажу, какой мне сегодня приснился. Еще перед тем, как мы на «Москвиче» ехали. Значит, так… Иду я, значит, лугом… на том берегу Голубеньки. Солнце светит, кузнечики в траве стрекочут…
— Лягушки квакают… — вмешался Марусик.
— Да не перебивай! Иду я, значит, лугом… Все Бамбуры на другом берегу передо мной как на ладони. Хаты наши на пригорке, сады, огороды, мачты высоковольтные… И вдруг вижу: поднимается в небо над моей хатой воздушный змей. Да осторожно, Цыган! Ну тебя! В этом воздушном змее какой-то, вижу, человек… Вцепился руками, летит, как на дельтаплане. Приглядываюсь…
— А это учительница математики Таисия Николаевна, снова вмешался Марусик.
— Да не перебивай же! Ну!.. Приглядываюсь, значит… А это — Карабас-Барабас… Кино по телевизору «Приключения Буратино» помните… Летит, борода веером, зубы лошадиные скалит… Я смотрю, и меня совсем не удивляет, что сказочный Карабас-Барабас на воздушном змее над нашими Бамбурами летит. Словно так и надо… — Журавль замолк.
— Ну? Ну и что?.. А дальше что? — спросил Марусик.
— Ничего… А дальше мы уже на «Москвиче» едем…
— Какие-то у тебя сны, Журавль, как бабьи сказки, — бросил через плечо Сашка Цыган.
— Какие есть, — вздохнул Журавль. — А вообще… Интересное всё-таки явление — сны. Во сне может произойти всё что угодно. И ты этому веришь. Во сне ты летаешь — без крыльев, без ничего, просто отталкиваешься от земли, крутишь ногами — и летишь. И это тебя ну нисколько не удивляет. Во сне это совсем нормально. Будто так и надо. Вообще что бы не происходило во сне, хоть какие удивительные вещи — ты этому веришь. Интересно! Правда?
— Ну, так это же во сне, — глубокомысленно бросил Сашка Цыган.
— А вообще сколько в жизни разных загадок, тайн, непонятного… Интересно жить на свете! Правда? — Журавль посмотрел восторженно вокруг широко раскрытыми глазами и вздохнул.
Начались перелески.
Голубенька свернула налево, в густую кучерявую дубраву, а мальчики пошли прямо, в темные объятия так называемого Губановского леса, что начинался сразу высоченными мачтовыми соснами, между которыми были заросли лещины, черемухи, боярышника и другого лесного разнообразия.
И сразу густо пахнуло лесным духом, который невозможно описать, но в каком все запахи перебивает неповторимый грибной запах. Не зря это лес назвали Губановский (почти во всех славянских языках «губы» — это грибы).
— Эх, кончается лето, — вздохнул Сашка Цыган.
— Мда… — вздохнул и Марусик. — Еще немного — и в школу…
— А мне уже и хочется, — улыбнулся Журавль.
— Да! — махнул рукою Сашка Цыган. — Хоть бы не обманывал.
— А я не обманываю. Честно, — снова улыбнулся Журавль.
— Ну и дурак! — отрезал Сашка Цыган.
— Тоже мне радость! — хмыкнул Марусик. — Снова уроки, домашние задания, «трудовые навыки», «садись, два»… Тьфу!
— Самое лучшее в учебном процессе — это каникулы, — изрек Сашка Цыган.
Журавль хотел что-то возразить, но Цыган перебил его:
— Не раздражай меня! Что ты не скажешь — будет неправда. Любишь ты изображать из себя образцово-показательного… Аж противно слушать!
Журавль смущенно улыбнулся и пожал плечами. Он был на полгода старше своих друзей, но учились они в одном классе, жили рядом, и, как вы уже, наверно, заметили, вожаком среди них был Сашка Цыган. Марусик ему подпевал. А Журавль плелся в хвосте. Потому что был добрый, уступчивый, с мягким нравом, очень не любил ссор и споров. И он не обижался, когда ребята посмеялись над ним. Конечно, при желании Журавль мог легко постоять за себя, хотя бы надавав им подзатыльников (он спокойно справился бы с двумя). Но он только простодушно улыбался их насмешкам — они словно отскакивали от него, как горох от стены. Такой уж у него был характер.