Алеш и его друзья, стр. 3

— Надеюсь, ты любишь рисовать, — улыбнулась Мирослава новенькой. — Сегодня мы будем писать акварелью вазу с цветами, которая стоит на столе.

Рисование меня не больно-то интересует, мы только и рисуем эллипсы, кружки, букеты… Я один раз тайком нарисовал Алеша, как он уплетает целую связку сарделек, и учительница сразу оставила меня на час после уроков.

— Посмотри, какие у нее косы, — шепнул я Ченде, а Ченда состроил гримасу и подтолкнул Мирека:

— Мирек, глянь-ка…

Я хоть и не слышал, что Ченда шепчет Миреку, но мог догадаться. У нас на партах стояли баночки с водой для мытья кисточек.

Мирек осторожно схватил девчонку за косу и окунул ее кончик в воду.

Мы смеялись тихонько, чтобы Мирослава не услышала, а новенькая преспокойно обернулась, и не успел Мирек закрыть рот, как она размахнулась и влепила ему подзатыльник.

Мирек шумно грохнулся со стула.

— Что там происходит?

Учительница нахмурилась и укоризненно посмотрела на Мирека. Новенькая сидела как ни в чем не бывало, а покрасневший Мирек медленно поднимался с пола.

— Я упал со стула…

— Вот видишь, — укорила его классная, — сколько раз вам говорить, что нельзя качаться на стульях!

Мирек был в бешенстве от нанесенного ему оскорбления и толкнул приятеля:

— Алеш, развяжи ей бант!

Алеш, правда, с минуту раздумывал, он, видать, струхнул из-за Мирекова подзатыльника, но потом быстро дернул Руженку за ленту. Новенькая спокойно завязала бант и с улыбкой обернулась к Алешу.

В руке она держала кисточку с черной краской. Раз-раз! — и нарисовала Алешу усы.

Алеш зафыркал, по лицу его потекла черная краска. Тут Мирослава подняла голову и нахмурилась.

— Сколько раз вам говорить! Когда рисуете, будьте внимательны, чтобы не измазаться. Алеш, зачем тебе понадобилась черная краска, ведь в букете, который мы рисуем, сплошь яркие краски!

Алеш молча вытирал лицо, а новенькая снова сидела как ни в чем не бывало.

— Что эта гусыня о себе воображает? — рассвирепел Мирек. — Что ей удастся над нами шутить?

— Вы оба несколько неуклюжи, братцы, — сказал Ченда. — Я вам покажу, как надо действовать.

Мирек с Алешем замолчали, а Ченда поднял руку.

— Что тебе? — приветливо отозвалась учительница.

— Можно мне вымыть кисточку под краном? — спросил Ченда. — У меня в баночке уже нет воды.

— Можно, — благосклонно разрешила Мирослава, — но в следующий раз наливай не меньше полбаночки, чтобы на уроке не мешать товарищам.

Ченда с демонической усмешкой обмакнул кисточку в синюю краску и не спеша поплелся к умывальнику.

Еще секунда и на рисунке новенькой оказалась бы большая синяя клякса. Вдруг эта бестия повернулась и подставила Ченде подножку.

— А-а-а-а! — завопил Ченда и упал, ударившись носом.

Кисточка вылетела у него из рук и оставила на паркете большое синее пятно.

— Что ты вытворяешь? — нахмурилась учительница. — Ты не только нарушаешь урок, но даже ходить как следует не умеешь. Вон сколько пятен насажал на паркет!

Мы, Мирек, Алеш и я, переглянулись, а новенькая опять сидела как ни в чем не бывало. Словно Ченда не лежал на полу и не держался за нос.

— Возьми тряпку, — строго сказала классная, — и вытри как следует пол. Твой сосед тебе поможет.

Сосед Ченды — это я. Поэтому пришлось встать и идти ему помогать. Мы взяли тряпки и принялись вытирать пол возле Руженкиной парты.

— Хорошенько, — подгоняла нас учительница, — паркет должен блестеть, как зеркало.

А Руженка, которая перед уроком так благовоспитанно кланялась, пинала нас ногой и тихо смеялась.

— Работать, работать, рабы! Это вам за то, что приставали ко мне.

После рисования мы все четверо были ужасно разозлены, потому что ничего подобного с нами еще не случалось.

— По-моему, братцы, Богоушек по сравнению с Руженкой просто тряпка, — одобрительно произнес Мирек.

А Алеш поднял над головой свой пухлый кулак:

— Руженка — наш враг номер один!

2. ТАЙНА

Мирослава Драбкова сказала, что сегодня мы будем рисовать не в классе и что на переменке нам следует построиться в коридоре, потому что пойдем в Стромовку писать с натуры. Мы закричали «ура», но учительница сделала нам замечание и сказала, что она может и передумать. Тогда мы сразу стали примерными, и Мирослава обрадовалась:

— Сумки оставьте в классе, возьмите только альбомы и цветные мелки.

Мы построились, а Драбкова ушла в учительскую. Рядом с Богоушеком оказалась новенькая. Обычно с Богоушеком никто идти в паре не хочет, но новенькая этого не знала. Мы с Чендой стали позади нее, потому что Мирек сказал, что мы должны не спускать глаз со своих врагов и при удобном случае неожиданно атаковать их.

— Да, — сказал вдруг Алеш, — а если это увидит Драбица, нам всем влепит четверку по поведению.

Мирек усмехнулся и заявил, что искусство военной хитрости в том-то и заключается, чтоб учительница ничего не заметила, и что Алеш тупица.

— Что ты сказал? — обозлился Алеш.

— Вымой уши, чтобы лучше слышать, — отрезал Мирек.

Алеш размахнулся, но Мирек уклонился, и Алеш врезал по носу Ченде, который стоял позади Мирека.

— Будем драться? — воинственно произнес Ченда и встал в боксерскую стойку, желая нанести Алешу ответный удар.

— Ну вас к черту, не деритесь, — обратился я к Миреку, но Мирек меня толкнул, а Алеш дал Ченде подножку.

— Осторожно, классная! — закричала Руженка, и мы прекратили драку, мигом построившись в пары.

— Вижу, вы тут вели себя примерно, — сказала Мирослава, — вот пожалуйста, можете ведь, когда хотите.

Учительница еще раз пересчитала нас, и мы направились в Стромовку писать с натуры.

Идти рядом с Богоушеком тоска зеленая. Он не теряет ни минуты и все талдычит то, что услышал на уроке. Думаю, он и ночью во сне это делает. Я шел с Чендой позади Богоушека и Руженки, и Богоушек все время гонял Руженку по таблице умножения.

— Отвяжись, посмотри лучше вокруг, — смеялась Руженка.

Богоушек сказал, что ему незачем смотреть вокруг, потому что по естествознанию у него пятерка, а арифметика ему дается гораздо труднее.

— Тогда что это за дерево? — рассердилась Руженка и показала на каштан.

Богоушек с пренебрежительным видом ответил:

— Липа.

— Ха-ха, — засмеялась Руженка, — каштан, а не липа, эх ты, умник.

Богоушек сделал вид, будто протирает очки, а потом сердито пробурчал, что в книжке про деревья, которая у него дома, каштан выглядит вовсе не так.

Ченда подтолкнул меня, и мы с ним принялись смеяться над Богоушеком: хоть Руженка нам и враг, потому что подшутила над нами, но Богоушека она высмеяла, а кроме того, предупредила о приходе Мирославы, когда мы дрались.

Учительница привела нас к небольшому озерцу с лебедями и сказала, что мы будем рисовать мелками озеро и лебедей. И добавила, что нам не следует копаться — через час мы должны вернуться в школу и сдать рисунки.

Все расселись по скамейкам вокруг озерца, а мы с Чендой устроились рядом с Богоушеком и Руженкой.

Руженка рисовала потрясающе. Она сразу начала рисовать озерцо, и деревья, и будку лебедей, плавающую по озеру среди кувшинок, — зеленый домик с красной крышей. Мы с Чендой тоже начали рисовать. Но не так красиво. Один Богоушек не рисовал: высунув кончик языка и многозначительно прищурившись, он демонстрировал глубочайшую сосредоточенность. Потом Богоушек снял свитер и уселся на него.

— Это чтоб перспектива была лучше, — важно объяснил он Руженке.

Со мной и Чендой Богоушек вообще не разговаривал: мы ведь не получаем сплошные пятерки, как он.

Мне было интересно, что Богоушек нарисует. Вообще-то он рисует довольно паршиво, а пятерка по рисованию у него только потому, что он все рисунки переделывает дома.

Но Богоушек продолжал сосредоточиваться. Потом встал, важно заявив Руженке, что ему необходимо найти нужный ракурс, и пошел к берегу озерца. Руженка усмехнулась и спокойно продолжала рисовать.