Утопия у власти, стр. 9

Немецкие деньги не объясняют, однако, причин успеха большевистской пропаганды. Немецкие деньги дали возможность вести эту пропаганду в широких масштабах, но правительство располагало не менее серьезными средствами. Важно было уметь эти средства использовать.

Июльская неудача большевиков и повсеместное убеждение, что они — немецкие агенты останавливает на короткое время динамику ленинского бега к власти. Но положение в стране становится с каждым днем все более критическим: неудачи на фронте — немецкие войска угрожают Риге и Нарве, на юге под угрозой оказываются Молдавия и Бессарабия; инфляция; растущая безработица; продовольственные трудности. Образованное в июле, второе коалиционное правительство, возглавляемое Керенским, по-прежнему откладывает решение важнейших вопросов до окончания войны, до созыва Учредительного собрания. 26 августа Верховный главнокомандующий генерал Корнилов решает вмешаться в события. Он направляет 3-й корпус генерала Крымова на Петроград. Намерения Корнилова неясны: он хочет остановить развал страны, навести порядок, нанести удар по большевикам — главной причине беспорядков, по мнению генерала, но эффект его действий приведет к обратным результатам. Храбрейший солдат, прославленный в годы мировой войны, человек демократических убеждений, генерал Корнилов был совершенно несведущ в политике. То, что называют «заговором Корнилова» было недоразумением. Не имея достаточных сил, не имея союзников, верховный главнокомандующий бросил вызов Петроградскому совету, который, увидев угрозу своей власти, обращается за помощью к большевикам. Серьезной опасности Корнилов не представлял. Комиссар Северного фронта В. Войтинский заверил руководителей Совета: «Ни один полк, ни одна рота Северного фронта не будут выполнять приказов Корнилова, если их не подтвердит армейский комитет или я. Части не подчинятся Корнилову, если он прикажет выступить против Совета или правительства. Корниловские войска — призрак. Они исчезнут до того, как раздастся первый выстрел».

Корниловские войска развеялись как призрак, не дойдя до Петрограда. Но большевистская партия была очищена от всех обвинений, предъявленных ей всего несколько недель назад тем же Советом и тем же правительством, которые теперь дали ей патент на революционность и преданность свободе. В созданный Советом Комитет народной борьбы с контрреволюцией был включен руководитель большевистской военной организации, «военки», В. Невский. В это время «военка» насчитывала 26 тысяч членов, действовавших в 43 фронтовых и 17 тыловых группах.

Узнав о выступлении Корнилова, Ленин немедленно дает директиву: бороться с Корниловым, но не поддерживать Керенского; воспользоваться положением и вырвать у Керенского как можно больше уступок, прежде всего оружия для рабочих. «Развитие событий, — пишет Ленин, — может на этот раз привести нас к власти, но об этом следует в нашей пропаганде говорить, как можно меньше». В беге к власти партия вышла на завершающую прямую.

Осень 1917

Свержение царского самодержавия если и изменило положение в стране, то — к худшему. Экономика страны разваливалась: останавливались заводы, подвоз продовольствия не переставал сокращаться, стоимость денег падала. Война продолжалась. Единственным реальным завоеванием революции была полная свобода слова. Опьяняющая эта свобода превращается в могучее оружие большевиков. В то время, как они обещают все и немедленно (мир, землю, хлеб), все другие партии призывают ждать (победы, Учредительного собрания, прекращения хаоса). В ночь с 1 на 2 сентября большевики получают большинство в Петроградском совете. Троцкий избирается председателем Совета. Вернувшийся в мае 1917 года из США, Троцкий сразу же поддерживает Ленина. В июле он вступает в партию большевиков, где немедленно занимает место среди вождей. Арестованный после июльских событий, освобожденный из «Крестов» под залог после краха корниловского выступления, Троцкий становится, в качестве председателя Петроградского совета, не только первым тенором революции (его речи набивают битком цирк Модерн), но и практическим руководителем готовящегося переворота. 5 сентября большевики получают большинство в Московском совете. Для Ленина это — сигнал; он убежден: власть на расстоянии протянутой руки, — сейчас или никогда. В середине сентября Ленин шлет из своего финляндского убежища два письма, в которых настаивает на необходимости брать власть. Брать власть немедленно. Но ЦК заставляет себя просить. Руководители партии — Каменев, Зиновьев, Сталин — занимают гораздо более умеренную позицию, чем Ленин. Они убеждены, что Всероссийский съезд советов, назначенный на 25 октября, передаст большевикам власть мирным путем. Ленин не выдерживает [6] и возвращается в Петроград. Партийные историки до сих пор не могут прийти к соглашению когда вождь партии вернулся из Финляндии. В сталинском «Кратком курсе» говорится, что Ленин вернулся 7 октября, Маргарита Фофанова, в квартире которой Ленин поселился, приехав в Петроград, утверждала, что он вернулся 22 сентября. Во всяком случае известно, что, вернувшийся между 22 сентябрем и 7 октябрем в Петроград, Ленин участвовал в заседании ЦК 10 октября. Кроме Ленина присутствовали А. Бубнов, Ф. Дзержинский, Г. Зиновьев, Л. Каменев, А. Коллонтай, А. Ломов, Г. Сокольников, Я. Свердлов, И. Сталин, Л. Троцкий, М. Урицкий. Ленину стоит немалого труда убедить своих соратников в необходимости организации восстания. Но у него есть козырь: еще 29 сентября Ленин послал письмо-ультиматум, в котором угрожал уйти из ЦК, оставив за собой «свободу агитации в низах партии и на съезде партии». Вождь партии угрожал, что обратится к «низам» и разгонит ЦК. Н.Бухарин вспоминал в 1921 году, еще при жизни Ленина, что «письмо было составлено чрезвычайно решительно и угрожало нам всякого рода штрафами. Мы все были ошарашены... ЦК единогласно постановил сжечь письмо Ленина». Письмо можно было сжечь. Но когда сам Ленин потребовал голосовать за восстание, только два члена ЦК нашли в себе решимость голосовать против — Зиновьев и Каменев.

Аргументы Ленина сводились к пяти пунктам: 1) во всей Европе нарастает революционное движение; 2) империалисты (немцы и союзники) готовы заключить мир, чтобы совместно удушить революцию в России; 3) налицо «несомненное решение Керенского и компании сдать Питер немцам»; 4) близится крестьянское восстание и большевики уже обладают народным доверием; 5) идет «явное подготовление второй корниловщины». Зиновьев возражал; , Говорят: 1) за нас уже большинство народа в России и 2) за нас большинство международного пролетариата. Увы! — ни то, ни другое неверно, и в этом все дело».

Дело, однако, было не в этом. Все аргументы Ленина оказались неверными: он ошибся в расчетах на мировую революцию; еще год будут воевать немцы и союзники; Керенский не собирался сдавать Питера; крестьяне начали делить землю, но до восстания было еще Далеко; ни о какой «второй корниловщине» никто не помышлял. Прав был он лишь в одном: власть можно было захватить, ибо никто не хотел ее защищать. Керенский и его министры продолжали верить, что враг — только справа и, естественно, не могли ждать поддержки со стороны «правых». Слабость и нерешительность Временного правительства раздражали «умеренных» и «центр». Н. Бухарин с гордостью вспоминал: «У меня на квартире было написано: «Бухарин, большевик». Но никто пальца не решался поднять. Конечно, это было величайшей глупостью со стороны буржуазии, что она тогда с нами не покончила». Говоря о глупости, Бухарин был, конечно, прав, с той лишь поправкой, что власть осенью 1917 года не была в руках буржуазии. Власть лежала на улице. За исключением большевиков все хотели изменений, все были согласны: пусть хуже, но иначе. Член французской военной миссии Пьер Паскаль записывал в свой дневник в сентябре: «Пажеский корпус голосовал за большевиков», в октябре: «Вчера г-н Путилов мне сказал, что он голосовал за большевиков».