Ожерелье королевы, стр. 84

Королева провела ладонью по лбу.

– Когда это было? – спросила она.

– В субботу, накануне моего отъезда на охоту. Утром, когда я уезжал, вы еще спали, так что я не мог сказать вам то, что говорю сейчас.

– Господи! Господи! В котором часу вы меня видели?

– Должно быть, в третьем.

– Решительно, либо я сошла с ума, либо вы.

– Повторяю, это я… пусть это я ошибся… и тем не менее…

– Тем не менее?

– Не огорчайтесь так, ничего же не известно… Я было подумал, что вы с королем, но ваш спутник говорил по-немецки, а король знает только английский.

– По-немецки?.. Немец?.. Брат, но у меня же есть доказательство! В субботу я легла спать в одиннадцать.

Граф с самым недоверчивым видом улыбнулся и отвесил поклон.

Королева позвонила.

– Госпожа де Мизери подтвердит вам это, – сказала она.

Граф расхохотался.

– Тогда уж позовите заодно и Лорана, привратника, пусть он тоже засвидетельствует, дорогая сестричка, ведь это же я отлил эту пушку, так что не палите из нее в меня.

– О! – гневно воскликнула королева. – Мне не верят!

– Я поверил бы вам, если бы вы не так гневались и горячились, но доказательства! Если я говорю вам «да», то другие, придя сюда, скажут «нет».

– Другие? Какие еще другие?

– Бог мой, да те, кто видел вас так же, как я.

– Это уже любопытно! Значит, есть еще люди, которые видели меня? Так назовите их мне.

– Хоть сейчас. Кстати, там был Филипп де Таверне.

– Брат, – прошептала Андреа.

– Да, мадемуазель, он был там, – подтвердил принц. – Сестра, хотите расспросить его?

– Я немедленно вызываю его сюда.

– Боже мой! – вздохнула Андреа.

– В чем дело? – осведомилась королева.

– Моего брата вызывают, чтобы он свидетельствовал.

– Да, я так хочу, – бросила королева.

Королева отдала приказ: слуги помчались на розыски Филиппа, побывали у его отца, которого молодой человек только что покинул после описанной нами сцены.

Филипп, победивший на дуэли де Шарни и оказавший королеве весьма серьезную услугу, радостно шагал к Версальскому дворцу.

Посланцы нагнали его, передали приказ королевы. Филипп прибавил шагу.

Мария Антуанетта устремилась навстречу ему и, едва оказалась лицом к лицу с ним, задала вопрос:

– Сударь, вы способны сказать правду?

– Да, ваше величество, и не способен лгать, – ответил он.

– В таком случае скажите, только честно, видели ли вы меня неделю назад в публичном месте?

– Да, ваше величество.

В комнате стояла такая тишина, что, казалось, было слышно, как стучат сердца присутствующих.

– Где вы видели меня? – душераздирающим голосом спросила королева.

Филипп молчал.

– Сударь, только не надо меня щадить. Мой брат, присутствующий здесь, заявил, что видел меня на балу в Опере. А вы где видели меня?

– Там же, где и его высочество граф д'Артуа, – на балу в Опере, ваше величество.

Королева точно громом пораженная рухнула на софу. Но тут же со стремительностью раненой пантеры вскочила и объявила:

– Это невозможно, потому что я не была там. Поостерегитесь, господин де Таверне, я замечаю, вы строите из себя пуританина, это, быть может, хорошо в Америке с господином де Лафайетом, но тут, в Версале, живут обычные, учтивые французы.

– Ваше величество оскорбляет господина де Таверне, – побледнев от гнева и возмущения, заявила Андреа. – Если он говорит видел, значит, он видел.

– И вы тоже! – бросила Мария Антуанетта. – Не хватает только, чтобы вы тоже видели меня. Ей-богу, вместо друзей, встающих на мою защиту, у меня одни враги, которые губят меня. Но одно свидетельство, господа, это еще не доказательство.

– Я как раз вспомнил, – вмешался граф д'Артуа, – что в миг, когда я увидел вас и понял, что голубое домино – не король, то подумал: это племянник господина де Сюфрена. Как зовут того храброго офицера, который совершил подвиг с флагом? Вы, сестра, так хорошо приняли его однажды, что я решил: он ваш придворный кавалер.

Королева покраснела, Андреа побледнела как смерть. Они взглянули друг на друга, и обе вздрогнули, увидев, как каждая прореагировала на слова графа.

Филипп тоже залился мертвенной бледностью.

– Господин де Шарни? – пробормотал он.

– Шарни! Вот именно, – обрадовался граф д'Артуа. – Не правда ли, господин Филипп, осанкой голубое домино несколько смахивало на господина де Шарни?

– Я не заметил, ваше высочество, – сдавленным голосом ответил Филипп.

– Но почти тут же я понял, – продолжал граф д'Артуа, – что ошибся, так как господин де Шарни попался мне на глаза. Когда ваша маска упала, сестра, он стоял рядом с герцогом де Ришелье как раз напротив вас.

– И он видел меня? – совершенно забыв об осторожности, воскликнула королева.

– Если только не был слеп, – ответил принц.

В полном отчаянии королева стала дергать за сонетку.

– К чему это вы? – полюбопытствовал граф д'Артуа.

– Я хочу спросить и господина де Шарни, чтобы испить чашу до дна.

– Я не уверен, что господин де Шарни в Версале, – пролепетал Филипп.

– Почему?

– Мне говорили… Кажется, он плохо себя чувствует.

– Дело очень серьезное, и ему придется прийти, сударь. Я тоже плохо себя чувствую, но тем не менее готова идти на край света, босиком, чтобы доказать…

Филипп, сердце которого разрывалось на части, направился к Андреа; она смотрела в окно, выходящее на цветник.

– Что там? – поинтересовалась королева, подойдя к ней.

– Нет, ничего. Говорят господин де Шарни болен, а я вижу его.

– Вы видите Шарни? – вскричал Филипп и подбежал к сестре.

– Да, это он.

Королева, забыв обо всем, с необыкновенной силой распахнула окно и громко позвала:

– Господин де Шарни!

Шарни поднял голову и, потрясенный, растерянный, направился во дворец.

15. Алиби

Г-н де Шарни вошел в комнату; он был несколько бледен, но держался прямо, и по его виду нельзя было сказать, что ему больно.

Увидев столь высокопоставленное общество, он еще более выпрямился, как положено солдату, и придал лицу почтительное выражение, как светский человек.

– Сестра, будьте благоразумны, – тихо обратился к королеве граф д'Артуа. – Мне кажется, вы расспрашиваете слишком многих.

– Брат, я готова расспрашивать всех подряд, пока не встречу человека, который скажет мне, что вы ошиблись.

В это время Шарни увидел Филиппа и приветствовал его вежливым поклоном.

– Вы – враг себе, – шепнул Филипп своему противнику. – Выйти раненым! Поистине, вы ищете смерти.

– От царапины о ветку в Булонском лесу не умирают, – парировал Шарни, счастливый тем, что может ответить врагу уколом, который куда болезненней, чем рана, нанесенная шпагой.

Подошла королева и положила конец этой беседе, смахивающей куда более на обмен репликами a parte [101], чем на диалог.

– Господин де Шарни, – обратилась она к нему, – эти господа говорят, что вы были на балу в Опере.

– Да, ваше величество, – с поклоном подтвердил Шарни.

– Ответьте, что вы там видели?

– Ваше величество спрашивает, что я там видел или кого я там видел?

– Именно, кого вы там видели, и, пожалуйста, господин де Шарни, без умолчаний и любезных недомолвок.

– Я должен говорить все, ваше величество?

Щеки королевы вновь покрыла бледность, уже в который раз с утра сменявшая лихорадочный румянец.

– Начнем в соответствии с иерархией с тех, кого я более всего почитаю, – сказал Шарни.

– Короче, меня вы видели?

– Да, ваше величество, когда, по несчастью, у вас упала маска.

Королева нервически скомкала кружева своего шейного платка.

– Сударь, – произнесла она голосом, по которому внимательный наблюдатель почувствовал бы, что она вот-вот готова разрыдаться, – взгляните на меня хорошенько. Вы уверены?

– Черты вашего величества запечатлены в сердцах ваших подданных. Достаточно однажды увидеть ваше величество, чтобы запомнить навсегда.