Служанка и виконт, стр. 41

Глава 2

На Новый год каждый слуга Меликур-Отеля получил золотой луидор вместе с поздравлениями хозяйки и ее мужа. Это было время развлечений, праздничные балы и вечера, роскошные банкеты и забавные представления.

Январь выдался сухим и холодным. Укрытый снежной мантией Париж выглядел непривычно тихим и строгим.

Деревца маркизы запылали алыми ягодами, и она каждый день собирала крохотные трупики птиц, поглядывая на окно, за которым сидел и писал ее муж.

Он сказал, что закончил рассказ. Как-нибудь он даст ей его почитать, но сейчас собирался послать рукопись Мари-Лор, чтобы узнать ее мнение.

Маркиза спросила, намерен ли он сочинить что-нибудь еще. Жозеф не знал. Не сейчас, во всяком случае. В эти дни он в основном писал о борьбе с рабовладением. Ну и письма, конечно, он еще писал письма.

«Бедняга, — думала супруга, — уже несколько недель он не получал ответа. Скоро февраль. О чем думает эта глупая упрямая девчонка?»

— Может быть, она взяла короткий отпуск? — высказала свое предположение маркиза за завтраком. — Поехала домой к брату на Рождество и, знаешь, как это бывает, осталась на Новый год. Время в праздники просто летит.

Жозеф поморщился.

— Я думал об этом.

— И?

— И еще я подумал, что, возможно, увидев ее вновь, старый возлюбленный решил не настаивать на приданом и захотел взять ее и без приданого. А его дядя на этот раз дал согласие. И что она…

— Ты думаешь, что она тоже…

— В некотором отношении она очень консервативна. Я знаю, что она с уважением относится к институту брака. Ей никогда не нравился мой праздный образ жизни. Она считает, что мужчина должен оставить мир в лучшем состоянии, чем он был до него. Понимаешь?

— Что ты и пытался делать.

— По мелочам, возможно.

— Ты думаешь, что она бросила тебя? — Маркиза спросила спокойно, но не сводя пристального взгляда с Жозефа.

Он помолчал, стараясь сохранить бесстрастный вид. Только искры, мелькнувшие в его глазах, выдавали его душевную борьбу.

— Нет, — сказал он. — Нет, когда все сказано и сделано, я по-прежнему думаю, что она меня любит. Что-то случилось, Жанна. Я еду в Прованс и, если не найду ее в замке Каренси, отправлюсь в Монпелье. Ей нужна моя помощь. Мне бы уже следовало туда съездить.

— Это было бы нелегко при таких плохих дорогах. Да и дядя был болен, и это «Общество против рабства», не говоря уже о деле с Арианой. Ты был очень добр, Жозеф, и я буду скучать по тебе. Но ты должен ехать, mon ami.

— Я заказал карету на завтра. Батист укладывает вещи.

— Ты придешь вечером на репетицию? Ты же знаешь, мы обещали устроить актерам ужин. Тебе понравится пьеса.

— Ты забыла, что я видел закрытое представление «Женитьбы Фигаро» в Версале. Оно мне страшно понравилось, и, конечно, я приеду. Завтра в карете я отосплюсь.

За Меликур-Отелем пристально следили не только сплетники, скандальные писаки и клака верных поклонников мадемуазель Бовуазен.

— Он заказал дорожную карету, инспектор Маре. Намеревается завтра уехать из Парижа. Если вы собираетесь арестовать его, это надо сделать сегодня ночью.

— Не спешите, не спешите, Пьер. — Начальник отделения тяжких преступлений парижской полиции сердито посмотрел через огромный Заваленный бумагами стол на своего ретивого помощника. — Запомните, если можете, что я не собираюсь арестовывать его, а всего лишь хочу обыскать имущество. Я не могу его арестовать, если мы не найдем убедительных доказательств. И даже тогда… обыск у аристократа — очень тонкое дело. Ордера в порядке?

Молодой человек с гордостью извлек огромную картонную папку.

— Положите сюда. На эту стопку бумаг. — Маре открыл папку и тихо присвистнул.

— Бог мой, на этих документах столько красного воска, что можно зажечь целый канделябр. Все оформлено. Я вами доволен, Пьер.

— Сэр, они требуют ареста. Некоторые бумаги получены из Версаля.

— А другие?

— Я подумал, что вы захотите посмотреть досье, которое мы собрали на виконта. Нет, не в этой папке, месье инспектор, а в той, которая начата семь лет назад.

— Хм, на ней мой почерк. Но я не помню… нет, подождите, вспомнил. Овер-Раймон… мы его арестовали, кажется, за дуэль с… черт побери, с этим самым бароном Роком. Вот это я забыл. Барон пытался заставить нас посадить его в тюрьму, но обвинения не подтвердились.

Забыть об этом было промахом, подумал инспектор, он попадет в неудобное положение, если начальство узнает об упущении. Он снова посмотрел на своего помощника с большим вниманием и некоторой благодарностью.

Верный Пьер притворился, что не замечает благодарности.

— И еще, месье, эти слухи о его жене.

— Женой, Пьер, мы не занимаемся. Однако я полагаю, и тут какие-то нарушения. А в этой папке?

— Донесения инспектора Лебрана из Монпелье. Ну, некоторые из них вы читали, в то время он ничего не сумел обнаружить. Последние донесения более интересны, особенно свидетельство слуги в Провансе. Виконт был в Монпелье. Однажды слуга, подавая ему ужин, подслушал: Овер-Раймон был в Монпелье в день убийства. Привез запрещенные книги.

— Грубая работа для джентльмена, контрабанда книг.

— Как и убийство, сэр. Инспектор кивнул.

— А кто-нибудь воочию видел его в Монпелье? Нет, тут я не ожидаю подтверждающих показаний, — добавил он. — Ведь будь я книготорговцем, за которым следят цензоры, разве я бы признался, что получаю контрабандный товар?

Пьер, соглашаясь с шефом, улыбнулся.

— Вы правы, сэр. В Монпелье не нашлось ни одного книготорговца, который бы признался, что видел контрабандиста. Но Лебран отыскал человека, который видел. Он оказался не торговцем книгами, а студентом-медиком.

Его покойный отец торговал книгами. Лебран, молодец, догадался допросить каждого, чья семья занималась этим бизнесом в прошлом году, а не только тех, кто торгует книгами сейчас. Это довольно опасная профессия. В Монпелье один честолюбивый парень скупает лавки своих конкурентов. Так вот, этот Берне рассказывает, что приблизительно год назад к его отцу пришел некто, по описанию похожий на виконта, и к тому же в плохом состоянии. И что интересно — джентльмен был ранен. Лебран предполагает, что убийца был ранен во время совершения преступления.

— Никаких доказательств этого нет, как вы знаете, Пьер. И как я понимаю, Берне не обнаружил рубинового кольца барона.

— Нет, месье инспектор, он только упомянул перстень с ониксом. Вы правы, не все сходится. Но Легран тем не менее торжествовал. Это был единственный шаг вперед в этом деле, тянущемся более года. И он попросил у нас ордер на обыск дома аристократа, в связи с совершенным убийством.

Старший инспектор Маре кивнул:

— Вот откуда этот красный воск. — Он перелистал страницы. — Позволяет мне обыскать дом и личные вещи джентльмена, но отнюдь не его аристократическую персону. Версаль хочет действий, даже если дело обернется против одного из них. Конечно, — добавил он, — если я ничего не найду, то поплачусь собственной шкурой.

Пьер рассмеялся, как бы отметая такую возможность. «Честолюбивый щенок, — подумал Маре. — Самоуверенный и в бумагах разбирается лучше, чем в людях. Однако он хорошо подготовил документы».

— Ладно, тогда это будет наша шкура, Пьер. Вы поедете со мной сегодня. Думаю, приобретете для себя полезный опыт.

Виконт и его жена, маркиза де Машери, вернулись домой в маленькой закрытой карете около одиннадцати часов вечера. Оба были в прекрасном настроении. Репетиция прошла успешно, хотя оставались недоделки. Пьесу впервые читали по ролям, что позволяло актерам вживаться в образы. Но они взялись за пьесу с таким восторгом, вдохновленные слухом, что на этот раз король разрешит публичное представление.

Жозеф повторял запомнившиеся ему фразы:

— «Вы думаете, что раз вы знатный лорд, то вы и великий гений… дворянство, богатство, ранг, должность! все это делает вас таким великим и могущественным!. , в остальном вы обыкновенный человек, в то время как я, черт побери, затерянный в безликой толпе, вынужден прибегать ко всем моим знаниям и умениям, только ради того, чтобы выжить».