Почти джентльмен, стр. 40

Глава 20

Жизнь в Линсли-Мэноре шла своим чередом. К огорчению Фебы, дни пролетали слишком быстро. Дэвид проводил с ней не так много времени, как вначале, но это казалось естественным: он был занят своими делами. Она читала в библиотеке, бродила по полям и скакала галопом по холмам, одетая в странный, но удобный костюм, предложенный Дэвидом. Старые брюки его сына позволяли ей сидеть в мужском седле.

Он присоединялся к ней, когда мог. Они вместе ели и занимались любовью при каждом удобном случае. Дэвид старался разнообразить их сексуальную жизнь.

Фебе не хотелось считать дни до разлуки, но домашняя прислуга вовсю готовилась к празднованию пахотного понедельника.

– Осталось всего шесть дней, милорд, – объявила миссис Оутон после завтрака во вторник. – Разумеется, гости приедут накануне праздника. Надо будет вымыть полы и постелить свежее белье в гостевых спальнях. Я уж не говорю о камчатных скатертях. Если вы не возражаете, я найму для этой работы деревенских девушек. Мистер Невилл говорит, что мы сможем оплатить их труд – даже несмотря на то что уже наняли бригаду парней, которые чистят люстры в парадном холле.

– Ну что ж, раз мистер Невилл сказал, значит, так оно и есть, – усмехнулся Дэвид. – Я рад, что вы решили почистить люстры. На них скопился вековой слой свечного жира.

Люстры представляли собой большие – ярд в поперечнике – колеса на цепях, подвешенные к потолку. Воск от свечей капал в железные чашечки-подставки.

Само собой, всех рабочих надо было кормить, и это создавало дополнительные трудности для миссис Йонг, которая была по горло загружена подготовкой к банкету. Меню включало в себя жаркое, ветчину, тушеное мясо, фаршированную птицу, пироги и пудинги. Многочисленные графины с сидром, элем и медовухой дожидались своего часа.

– Хотите, я помогу вам печь пироги? – робко предложила Феба. – В детстве я любила это занятие.

Она надела фартук впервые за много лет. В светском обществе был бы скандал, если бы кто-то заметил безупречно одетую жену лорда Кларингуорта возле плиты или в буфетной. Феба даже не заходила на кухню своего особняка в Мейфэре. Но в поместье Линсли-Мэнор правила высшего света не соблюдались. Тем более что миссис Йонг остро нуждалась в помощи.

Корочка на ее первом пироге была жестковатой, второй пирог слегка пригорел, зато третий оказался вполне съедобным. К концу дня она напекла много румяных мясных пирогов и заработала искреннюю похвалу миссис Йонг.

– Она явно не верила в мои способности, – сказала Феба Дэвиду вечером, когда они лежали в постели. – Но я быстро вспомнила прежние навыки. Мне так понравилось печь, что я почти не замечала маленькую рыжую девочку, которая таращилась на меня из-под стола. Впрочем, мне было немного не по себе от ее взглядов.

– Сьюзен восхищается тобой, – объяснил Дэвид. – Она сказала мне, что еще никогда не видела такую красивую даму. И что больше всего на свете она мечтает о твоем поцелуе.

Феба напряглась в его объятиях.

– Да-да, – ласково проговорил лорд, – я тебя понимаю. Я сказал ей, что она права: я тоже впервые вижу такую красавицу. Но дал ей понять, что ты больна и пока не можешь ее поцеловать.

– Спасибо.

Пожалуй, он поступил наилучшим образом. Вряд ли трехлетняя девочка поняла бы, что нельзя подолгу засматриваться на постороннего человека.

К тому же она, Феба, скоро уедет, и маленькая Сьюзен так и не получит желанного поцелуя.

– В понедельник на празднике будет много детей, – сказал Дэвид. – Надеюсь, тебе будет не слишком тяжело.

Феба поцеловала его в плечо.

– Ничего, я как-нибудь справлюсь с собой. Не могу же я всю жизнь избегать их.

Он засмеялся и погладил ее плоский живот.

– Конечно, не можешь.

Дэвид заснул, а Феба еще долго смотрела в темноту. «Осталось всего пять дней, – думала она. – Через пять дней придется сказать ему правду».

Время шло, и Феба постепенно привыкла к своей маленькой обожательнице. Входя на кухню – пироги были готовы, но она помогала резать овощи, которыми миссис Йонг собиралась нафаршировать три дюжины жирных гусей, – она испытывала легкое разочарование, если там не было девочки. Если же Сьюзен сидела под столом и играла со своей куклой, Феба сухо кивала малышке, а та очень серьезно кивала в ответ, как бы говоря: «Я знаю, что вы больны, и вас нельзя беспокоить».

В субботу утром Дэвид обнаружил в своей корреспонденции письмо от Вулфа.

– У леди Кейт все в порядке… хорошо. Он собирается пообедать с Алеком… тоже хорошо. Ого! Скоро он и его дама объявят о своей помолвке. Они собираются пожениться в апреле.

– Чудесно, Дэвид! Лорд слегка смутился:

– Послушай, Феба, ты не возражаешь, что я… до сих пор не оформил наши отношения?

– Конечно, нет.

Вообще говоря, она каждый вечер благодарила за это Господа.

– Я просто подумал, что нам нужно сначала разобраться с Крашоу.

– Разумеется. Я тоже так считаю.

– Вот и отлично. Посмотрим, что еще пишет Вулф. Проклятие!

– Что такое?

– Крашоу прислал еще одно анонимное письмо, на этот раз адресованное Кейт: «Сообщите Ф., что побег невозможен». Черт возьми… Прости, милая, но мне очень хочется двинуть этого негодяя в челюсть.

– Я тебя понимаю. Одно дело – мучить меня, но совсем другое – переносить свою злобу на невинного человека.

«А что, если лорд Крашоу здесь ни при чем?» – подумала Феба, но тут же отогнала эту мысль.

– Вулф советует мне присматриваться ко всем подозрительным личностям, которые появятся на празднике.

– Это разумно.

– Разумно, но не обязательно. Я знаю всех жителей поместья. Вообще говоря, я присутствовал на крестинах тех людей, которые родились после меня. Но разумеется, мы должны быть начеку. Как жаль, что нам придется подозревать людей, пришедших на праздник!

Он бросил на стол салфетку.

– Ты допила кофе? Отлично. Я сейчас посмотрю, готовы ли сани.

Они отправились срезать ветки вечнозеленых растений, чтобы украсить парадный холл.

– Нет, – сказал Дэвид мистеру Невиллу, – помощники мне не нужны. Мисс Браун работает за десятерых. Мне повезло: с таким подспорьем я быстро соберу урожай. К тому же ей почти не надо платить.

Он подмигнул Фебе, и она изобразила улыбку.

День выдался холодным, но ясным.

Они быстро срезали и отпиливали ароматные ветки сосны, тиса, остролиста, плюща, омелы, можжевельника и самшита, а потом бросали их в сани.

– Ты только понюхай, Дэвид! – крикнула Феба. – Какой восхитительный смолистый аромат!

Она бросилась на кучу лапника и зарылась лицом в мягкие тисовые иголки.

Линсли лег рядом и поцеловал ее в холодную щеку.

– Я замерзла. Накрой меня.

– Ветками?

– Собой. Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.

– Прямо здесь? На холоде?

Но она уже подняла юбки и принялась расстегивать его рубашку.

– Мне все равно где.

Дэвид завозился с кожаными перчатками, которые плотно облегали его руки. Феба прикусила кончик среднего пальца и зубами стянула с него одну перчатку. Вторую он снял сам и теплыми пальцами обхватил ее ягодицы.

Хвоя покалывала их тела, но они не обращали на это внимания.

Тяжелые сани раскачивались на полозьях. Лошади удивленно оборачивались, пытаясь понять, что происходит. Дэвид и Феба быстро достигли высшей точки наслаждения и принялись поправлять на себе одежду.

– Это было волшебно, – прошептал он.

– Да, – согласилась она.

– Подвинься немного вправо, милая, мне надо застегнуть брюки. Вот так…

Феба хотела сказать, что будет до конца своих дней лелеять в памяти эти мгновения близости, но передумала.

– Я мечтаю о горячей ванне, – заявила она, смеясь.

– Сначала нам надо развесить эти ветки.

– Если мы их не сильно помяли.

– Ну что, поехали домой? «Домой». Какое хорошее слово!

Парадный холл выглядел чудесно. Повсюду были развешаны зеленые гирлянды и голые ветки боярышника, усыпанные красными ягодами. Дэвид и Феба работали при свете больших факелов, установленных в каменных нишах. Завтра здесь зажгутся недавно вычищенные люстры – целых восемьсот тридцать шесть свечей! Между факелами висели потускневшие от времени старинные гобелены, изображавшие плененных единорогов, убитых драконов и библейские сюжеты из жизни Ноя, Авраама и Исаака. Вдоль короткой стены холла тянулся высокий стол на платформе, от него отходили четыре ряда длинных столов, за каждым из которых разместится тридцать человек. Напротив высокого стола образовалась просторная площадка для актеров и танцоров.