Танцующая с лошадьми, стр. 44

– Эй, – сказал Мак тихо.

Она не могла повернуться. Не умела она плакать незаметно. Нос, наверное, покраснел. Она слышала, как он встал, прошел через комнату и закрыл дверь. Потом сел и выключил телевизор. Она выругалась про себя.

– Ты в порядке?

– Да, – сказала она поспешно.

– Не похоже.

– Но это правда. – Она снова отпила из бокала.

– Она тебя расстроила?

Наташа выпрямилась:

– Нет… Лошади, да и девочка-подросток у тебя дома, – это изматывает.

– Все запуталось. – Он кивнул. – Да? – Улыбнулся.

Не любезничай, подумала она. Не надо. Прикусила губу.

– Это из-за дома?

Она постаралась придать лицу выражение беспечности.

– Ох… Никто и не ожидал, что будет просто.

– Я тоже не в восторге, – заметил он. – Люблю этот дом.

Они сидели молча, глядя на огонь. Снаружи деревенский коттедж окутала темная ночь, приглушившая все звуки и свет.

– Столько трудов, – сказала она. – Годы планирования, ремонт, мечты… Трудно свыкнуться с мыслью, что все достанется чужим людям. Не могу забыть, каким он был, когда мы впервые его увидели: развалина, но с большим потенциалом.

– У меня сохранились фотографии, – признался он.

– Фото, на котором ты кувалдой пробиваешь заднюю стену, весь в пыли…

– Странно, что там будут жить другие люди и они ничего не будут знать, как мы все восстанавливали или почему вставили круглое окно в ванной… – Мак вдруг замолчал.

– Столько трудов. А потом ничего. Обычная жизнь. – Она знала, что из-за выпитого вина может сказать больше, чем хотелось бы, но не могла остановиться. – У меня такое чувство… будто оставляю там часть себя.

Он встретился с ней взглядом, и она отвела глаза. На решетке сдвинулось полено, и искры устремились вверх по дымоходу.

– Боюсь, – сказала она скорее сама себе, – не смогу вложить столько души в какое-то другое жилище.

Наверху Сара выдвинула и закрыла ящик. В гостиной потрескивали дрова.

– Прости, Таш.

Он нерешительно нагнулся и взял ее за руку. Она с удивлением смотрела на их переплетенные пальцы. У нее перехватило дыхание от ощущения его прикосновения, забытого и знакомого.

Она убрала руку и покраснела.

– Вот поэтому я редко пью. – Наташа встала. – Длинный был день. Думаю, все чувствуют то же самое, когда продают дом, в котором прожили годы. Но это всего лишь дом, правда?

У Мака было задумчивое лицо, но о чем он думал, сказать было трудно.

– Конечно, – сказал он. – Это всего лишь дом.

Глава 12

Несмотря на сильную усталость, Наташа спала урывками. Деревенская тишина действовала угнетающе. Мешало присутствие Сары и Мака в маленьком доме. Она слышала скрип дивана внизу, когда он переворачивался, звук босых ног, когда Сара рано утром пробиралась в ванную. Ей казалось, она даже слышит, как они дышат, и гадала, значит ли это, что Мак тоже слышит каждое ее движение. Она засыпала и просыпалась от кошмаров. Ей снилось, что они с Маком ссорятся или что дом наводнили чужие люди. Наконец, когда забрезжил рассвет и над деревьями встало оранжевое северное солнце, она позволила себе открыть глаза. Она успокоилась, словно обстоятельства усмирили ее разум. Еще полежала в постели, уставившись в светлеющий потолок, потом накинула халат и встала.

Она не будет думать о Маке. Расстраиваться из-за дома глупо. Если думать о прикосновении руки, можно сойти с ума. Она напилась и потеряла контроль над собой. Бог знает, что бы сказал Конор, если бы ее увидел.

Посмотрела на часы – четверть седьмого. Услышала, как включилось и загудело центральное отопление. Наташа смотрела на закрытую дверь своей спальни, словно могла видеть сквозь нее, как в комнате напротив спит Сара.

Я вела себя как эгоистка, подумала она. Сара не глупа и чувствует, что мне некомфортно. Каково это – потерять все и целиком зависеть от чужих людей? Благодаря деньгам, своему возрасту и положению Наташа дает Саре то, что та вряд ли могла бы когда-либо получить. Наташа решила несколько ближайших недель изображать друга, подавляя врожденную сдержанность и недоверчивость. Она сделает так, чтобы это короткое пребывание было полезным. Невелика жертва с ее стороны, и она того стоит. Если уделять Саре больше внимания, ей, Наташе, может быть, будет легче пережить присутствие Мака. И больше не допустить положения, в котором она оказалась вчера.

Кофе, решила она. Нужно приготовить кофе и насладиться часом покоя.

Наташа осторожно отворила дверь и вышла из комнаты. Дверь спальни напротив была приоткрыта. Какое-то время Наташа смотрела на нее, потом, подчиняясь внезапному порыву, слегка толкнула ее. Все матери так делают, сказала она сама себе. Во всем мире матери открывают двери, чтобы посмотреть, как спят их дети. Она может даже отчасти почувствовать то, что чувствуют они. Только отчасти. Почувствовать что-то, попытаться почувствовать что-то, было легче, когда девочка спала.

Вдруг зазвонил телефон, и она отдернула руку. Если кто-то звонит в такое время, ничего хорошего это не предвещает. Только бы не мама или папа, молила она невидимое божество. Только не сестры, пожалуйста.

Голос был незнакомый.

– Миссис Макколи?

– Да?

Проснулся Мак. Она видела, как он вскочил с дивана.

– Это миссис Картер из конюшни. Простите, что звоню так рано, но у нас возникла проблема. Ваша лошадь исчезла.

– Как он мог выбраться? – Мак сидел и тер глаза. На нем была старая футболка, которую Наташа узнала, совсем уже застиранная.

– Она сказала, им иногда удается открыть засовы. Стучат по двери, пока засов не откроется. Я ее почти не слушала.

Бог мой, думала Наташа. Что мы скажем Саре? У нее будет истерика. Она обвинит их в том, что заставили ее привезти его сюда.

– Что будем делать?

– Муж миссис Картер объезжает на квадроцикле соседние поля. Она выводит свой внедорожник. Просит нас взять недоуздок и приехать. Боится, что он мог ускакать на шоссе. Возможно, он пропадает всю ночь.

Наташа дрожала, обняла себя за плечи.

– Мак, придется разбудить ее и сказать.

Мак потер лицо. По его выражению было видно, что он боится этого так же, как и она.

– Пока не будем. – Он натянул свитер. – Попробуем сначала его найти. Не стоит ее пугать, если он всего лишь на соседнем поле. Она вчера так устала. Будем надеяться, проспит, пока мы его не найдем.

Земля была покрыта изморозью. Когда они ехали по дороге, шины потрескивали на посеребренном гудроновом покрытии. Ехали медленно, с открытыми окнами, внимательно осматриваясь по сторонам в надежде увидеть или услышать большую каурую лошадь. Любая движущаяся тень в дальнем леске, каждый след на заиндевелой земле вселяли надежду. Наташа в уме составляла карту местности, пыталась предугадать намерения животного, которого она даже и не погладила ни разу.

– Бесполезно, – повторил Мак. – Из-за заборов ничего не видно, из-за шума мотора ничего не слышно. Выходим.

Они припарковали автомобиль в центре деревни. У церкви, вспомнила Наташа, имелась возвышенность, откуда видна бо?льшая часть долины. В кармане остался бинокль Конора, но Наташа сомневалась, что сумеет отличить нужную лошадь от какой-нибудь другой.

Уже совсем рассвело, но воздух был по-прежнему холодным, и она замерзла. В спешке накинула пальто на футболку, и теперь, когда было около нуля, одежда ее не защищала.

Мак забрался на крышу склепа на церковном кладбище и всматривался в даль, щурясь от низкого солнца. Когда Наташа отдавала ему бинокль, он заметил, что она дрожит.

– Ты в порядке?

– Замерзла немного. Мы собирались в спешке.

Вдруг она подумала: что, если Сара проснулась? И уже обнаружила, что конь исчез?