Танцующая с лошадьми, стр. 25

– Значит, можно закатить вечеринку на всю ночь. – (Она резко обернулась.) – Шучу. Ты забыла щетку для волос.

Она помедлила, потом взяла ее. Не могла признаться, что в коттедже у нее была щетка.

Мак потер затылок:

– Я так понимаю, едешь с Конором?

– Да. – Она стояла спиной к нему, упаковывая чемодан.

– Как он?

– Отлично.

– Если это из-за меня, не стесняйся, скажи. Одно слово, и меня не будет весь вечер. Не хочу никому наступать на пальцы. Если не хочешь, не уезжай.

– Все нормально. Не переживай, – солгала она. – Мы почти всегда уезжаем из Лондона на выходные.

– У меня есть где остановиться. Только скажи.

Она продолжала собираться. Его присутствие мешало. Спальня была ее убежищем, после его возвращения единственным неприкосновенным местом. Когда он вновь появился, она с горечью вспомнила времена, когда они весело запрыгивали в постель, дни, когда они смотрели видео и ели подгорелые тосты… ночи, когда она лежала рядом с ним, чувствуя себя самым одиноким человеком на свете. Кроссовки, сапоги, джинсы. Щетка для волос. Она пожала плечами, не в силах сосредоточиться.

– А куда в Кент ты едешь?

– Это что, допрос? – выпалила она помимо воли.

– Таш, я просто хотел быть вежливым. Мы постоянно уклоняемся от разговора. Я пытаюсь наладить подобие нормального общения. – Его голос был спокойным. – По большому счету я провожаю свою жену…

– Бывшую жену.

– Почти бывшую жену на выходные с любовником. Тебе кажется, это вполне цивилизованно? Сделай шаг навстречу.

Ей хотелось сказать, что это тяжело, намного тяжелее, чем ей представлялось. Но даже это маленькое признание было выше ее сил.

– Деревушка на границе с Сассексом.

– Я здесь долго не задержусь. – Он нахмурился, переминаясь с ноги на ногу на покрытом лаком полу. – Звонили агенты, сказали, что согласовывали окончательные детали. Завтра дом выставят на продажу.

Ее снова покоробило. Она стояла посредине комнаты, с ботинками в руке.

– Таш, мы ведь договорились. – Он заметил выражение ее лица.

– Перестань называть меня Таш! – раздраженно бросила она. – Меня зовут Наташа.

– Прости. Если бы у меня было достаточно денег, я бы этого не делал. Мне тоже не нравится идея продажи дома. Не забывай, сколько времени я на него потратил.

Она прижала ботинки к груди. Где-то включили музыку. Громкие звуки отражались от фронтонов домов.

– Может, так будет проще, по большому счету.

– Сомневаюсь, – огрызнулась она. – Но если надо это сделать, давай покончим с этим.

Она закрыла чемодан на молнию и, с трудом натянув на лицо улыбку, прошла мимо почти бывшего мужа и спустилась по ступеням.

Глава 7

Октябрь

Дедушку снова перевели. Целых двадцать минут Сара пыталась его разыскать. До прошлой недели он был в неврологическом отделении, а потом снова попал в реанимацию, когда у него началось воспаление легких.

– Мы надеялись, ему станет легче, – сказала медсестра, провожая Сару в отгороженный занавесками закуток, – но теперь дисфагия: ему трудно глотать. Бедный старый мальчик, ему нелегко.

– Он не мальчик, – резко возразила Сара. – Ему семьдесят четыре года.

Медсестра замедлила шаг, будто хотела что-то еще сказать, потом припустила быстрее, и Саре пришлось ее догонять. Медсестра остановилась у синей занавески в цветочек, откинула ее, пропуская девочку вперед. Та придвинула стул поближе к кровати. Спинка была приподнята, и дед практически сидел. С болью она смотрела на его посеревший подбородок, покоившийся на груди. Прежде она видела дедушку со щетиной, отросшей максимум за ночь, и сейчас подумала, что эта небрежность его бы расстроила.

Сара бесшумно открыла тумбочку рядом с кроватью, желая удостовериться, что все его вещи перенесли. Ей зачастую приходилось приставать к медсестрам, чтобы их отыскать. За время пребывания в больнице бесследно исчезли две пижамы, принесенные ею, новый кусок мыла и пакет с лезвиями. Она осмотрела полку и вздохнула с облегчением. Косметичка, полотенце и его фотография с Нанa были на месте. Сара достала фотографию и поставила на тумбочку. Если развернуть ее правильно, он мог бы смотреть на нее весь день.

Она взглянула на часы, пытаясь определить, сколько времени в запасе. Хьюиты были строги в отношении распорядка дня. Они требовали, чтобы она была дома в четыре, даже если она говорила, куда ей надо. Сейчас было почти два. Она не успевала на Спеапенни-лейн, чтобы выгулять Бо.

Она взяла дедушку за руку и вздрогнула, ощутив, до чего сухая у него кожа – будто бумага. Месяц в больнице высосал из него все соки, лишил крепости. Трудно было поверить, что еще несколько недель назад он поднял лошадь на дыбы. Обмен ролями лишил ее устойчивости, корней. У нее было ощущение, что жизнь утратила смысл.

– Папa?

Выражение его лица не изменилось. Она взглянула на кучу лекарств на тележке рядом. Медсестры говорили, что ему на всякий случай дают антибиотики. Она надела на него очки.

– Я принесла тебе йогурт.

Когда они вынули трубки из горла, она приносила ему каждый раз что-нибудь, что он мог бы проглотить. Больничная еда ему не нравилась.

Его взгляд смягчился, и она поняла, что он ее узнает. Накрыла ладонью его руку:

– С черешней. Твой любимый.

Он сжал ее руку.

– Хотела тебе сказать, Бо уже линяет, но чувствует себя прекрасно. Мы с ним вчера много гуляли, скакали легким галопом, и он вел себя очень хорошо. Я увеличила его рацион – ночи становятся все холоднее. И еще я даю ему сахарную свеклу. Правильно?

Он кивнул едва заметно, но ей было достаточно. Все было хорошо, пока он одобрял.

– После тебя я пойду к нему. Хочу взять его на прогулку на болота. В парк не могу – сегодня суббота. Слишком много народу. Но он будет рад.

Сара говорила неправду, но теперь обдумывала каждую фразу. Было важно, чтобы он думал только о хорошем, находясь здесь. Больше он ничего делать не мог.

– Новая семья, в которой я живу, милая. Кормят хорошо, но не так, как у нас. Когда ты вернешься, я приготовлю тушеную рыбу с чесноком, как ты любишь.

Его пальцы дернулись в ее руке. Это была поврежденная рука, которой он не мог шевелить. Она все говорила, словно ее ничего не значащая болтовня могла вернуть его к нормальной жизни.

– Хочешь попить?

Она взяла пластмассовый поильник с водой. Он едва заметно кивнул. Сара приложила поильник к его губам и слегка приподняла подбородок другой рукой, чтобы не пролить воду. Она давно забыла о брезгливости. Поняла, что если она не будет этого делать, то вряд ли кто-нибудь это сделает вообще.

– Temps [31], – сказал он.

Она взглянула на него.

– Хлеб. Chapeau [32]. – Он раздраженно закрыл глаза.

– Позвать медсестру?

Он нахмурил брови.

– Позволь, я посажу тебя удобнее. – Она поправила подушки, чтобы он не так сползал. Умело поправила постель, затем пижаму у шеи, чтобы он выглядел не таким беспомощным. – Так лучше?

Дед кивнул. Он казался побежденным.

– Ничего. Не унывай, Папa. Доктор сказал, все наладится, но это может случиться не скоро. Ты помнишь. Тебе нездоровится. Значит, все эти лекарства не помогли. Наверное, они что-то перепутали.

Его глаза неодобрительно затуманились. Ему не нравилось, что она относилась к нему покровительственно. Потом заметила, что он перевел взгляд на стол, где лежала ее сумка.

– Йогурт. Хочешь йогурта?

Он вздохнул с облегчением.

– Chapeau, – снова произнес он.

– Хорошо, – сказала Сара. – Chapeau.