Серебряный камень, стр. 7

Оба стали сходиться.

И тут до Йена донесся странный хлюпающий звук.

Осия, поднявшись со стула, сдавленно и жутко хрипел. Выпученные глаза уставились в никуда, тело сотрясалось конвульсиями, словно он попал под напряжение. Неуклюже дернувшись вперед, старик ничком повалился в траву, продолжая извиваться.

Глава 3

Решения

Краем глаза Йен заметил, как что-то стремительно летит прямо в него. Инстинктивно увернувшись, юноша отбил рукой в траву ту самую железяку, с которой возился Осия.

Ивар дель Хивал и Торсен, позабыв о поединке, стояли как вкопанные. Док Шерв вскочил.

– Ах ты… Нет, нет, не может быть, чтобы снова… – Оттолкнув стул, он склонился над корчившимся Осией, легонько похлопывая его.

Что значит «снова»?

– Помогите кто-нибудь! – крикнул док, не обращая внимания на мотавшуюся в воздухе руку Осии. – Карин!

Рука Осии дернулась в очередном приступе конвульсии и залепила доку Шерву звучную оплеуху. Тот и бровью не повел. Ивар дель Хивал, Ториан и Йен обступили Осию. Док снова стал призывать Карин.

А дом будто вымер. Когда Карин сидела у себя и корпела над списком заказов, весь мир для нее переставал существовать.

Йен опустился на колени подле Шерва и попытался удержать дергавшуюся руку Осии.

– Что это с ним?

– Приступ, – коротко бросил док, доставая из своего саквояжа иглу. – Ты держи ему руку, а ты, Торсен, давай хватай здесь.

– А что, нельзя просто оставить его в покое, пока приступ не минует? – Едва задав этот вопрос, Йен сообразил, что сморозил глупость.

– Ну, знаешь… по-разному бывает. – Если док и посчитал предложение глупым, то виду не подал. – Можно, конечно, оставить в покое, если ты уверен, что скоро его и так отпустит. – Шерв сумел каким-то непостижимым образом удержать вихлявшуюся руку Осии и задрать рукав повыше локтя – оказывается, старикан не такой уж слабак, каким казался.

– Ториан, Йен, – побелевшими губами произнес док, – вот что я вам скажу: держите руку как можно крепче, чтобы я смог ввести иглу в вену, а потом прилепите ее пластырем, и пусть капельница работает. А он может корчиться сколько угодно – лишь бы игла из вены не вылетела. Арни, в моем саквояже телефон, так вот возьми его и нажми кнопку «посыл», так удобнее, не то придется весь номер клиники набирать цифра за цифрой. Скажи Марте, что у Осии снова приступ. Пусть в Гранд-Форкс подготовят вертолет на случай, если не поможет валиум.

Проворными отработанными движениями доктор приготовил капельницу, после чего перетянул резиновым жгутом предплечье Осии.

– Черт возьми, – промычал он, держа в зубах пластиковый шланг капельницы. – Можно ему вкатить валиум, чтобы припадок прекратился, лишь бы только дыхание не остановилось, понимаете? Ладно, держи крепче – сейчас кольну.

Йен схватил Осию за запястье, а Торсен удерживал предплечье. Жутко было смотреть, как старик корчится в судорогах – мышцы конвульсивно сжимались и расслаблялись, рот судорожно дергался, дыхание было прерывистым, хриплым, с губ то и дело слетали стоны..

– Все в порядке, сейчас будешь как огурчик, – успокоил старика док, прикладывая ватный тампон к сгибу руки Осии. – Прекрасные у тебя вены.

Йен терпеть не мог игл, он не мог на них спокойно смотреть – так и сидел, отвернувшись, пока док, удовлетворенно хмыкнув, не объявил, что все в порядке.

Открыв глаза, Йен увидел, что на сгибе руки Осии пластырем крест-накрест уже прилеплена игла капельницы. Ивар дель Хивал стоял над больным с пластиковым мешком в руках, а док заканчивал регулировать капельницу.

И почти тут же Осия стал успокаиваться. Приставив стетоскоп к груди старика, Шерв прослушал сердце, затем, секунду задумчиво помолчав, присвистнул. И улыбнулся.

– Валиум – ты наш спаситель, – произнес док и потянулся к саквояжу. – Что даст нам минут пять, может быть, десять, после чего следует ввести тегретол и подождать, пока он окончательно не успокоит Осию. – Шерв наполнил шприц, ввел лекарство в мешочек капельницы. – Все нормально, Арни, – объявил он через плечо, – можешь сказать Марте, что у нас все нормально, по крайней мере пока, так что пусть не волнуется.

Док собрал использованные шприцы, снял иглы и прикрыл их пластмассовыми колпачками, затем сунул все в карман пиджака, служивший ему для такого рода мусора.

Арни подал телефон:

– Она хочет с вами поговорить.

– Привет, милая, – произнес док Шерв, зажав телефон между плечом и ухом, чтобы руки оставались свободными. – Перенеси-ка ты свою славную кругленькую попочку вниз, в лабораторию. Я сейчас пришлю Арни, он привезет тебе чуть-чуть кровушки на анализ. Да, да – на анализ, ну, ты сама понимаешь, определишь, и как печень работает. И карточку его отыщи. Если найдешь что-то из недавнего, что мы просмотрели тоже отметь, – наставлял док, не отрывая взора от пациента. – Ториан, Ивар – носилки у меня в машине, там же и подставка для капельницы – тащите все сюда, мы его должны погрузить, – понизив голос, командовал он, одновременно слушая свою собеседницу.

На ужин был «хватай, что сможешь», то есть «шведский стол»: остатки тушеного мяса, сандвичи с прозрачными ломтиками соленой ветчины, вкуснейшая тушеная гусятина в чесночном соусе. Все это обильно заливалось пивом и прохладительными напитками. Завершали трапезу огромные бадьи традиционно слабого по местному обычаю кофе и, конечно же, кофейный торт – во всем доме разило корицей, и это явно смущало Карин Торсен, хотя Йен никак не мог понять почему.

К восьми вечера все насытились, посудомоечная машина была забита посудой, и Йен с чашкой кофе без кофеина – для этого напитка здесь почему-то порошка не жалели – отправился на задний двор.

Небо было чернющим, совсем как маслянистый кофе в кружке, и усеяно яркими, словно бриллиантовыми, редкими звездами. Юноша отошел от падавшего из окон света. Какое-то время спустя глаза привыкли к темноте, и он даже смог разобрать на небе Млечный Путь. В больших городах его не увидишь – воздух загажен, да и света по вечерам больше, чем днем.

Одна из звездочек медленно скользила по небосводу. Йен, прикинув на глазок, определил, что она направляется с северо-запада на юго-восток. Какой-нибудь спутник, их тоже в городе не различишь. И хотя сейчас не то время года, порой чернь неба прочерчивали яркие следы – метеориты.

Юноша дышал полной грудью. Где-то неподалеку воздух испортил скунс, но запах показался Йену не противным, по крайней мере в такой концентрации. Скорее, даже приятным.

Дверь во внутренний дворик бесшумно распахнулась. Во тьму ступила Карин Торсен. Некоторое время спустя она заметила юношу.

– Ой, это ты, Йен. Я сразу и не поняла… – Помедлив, женщина сделала к нему несколько робких шажков, потом снова замерла на месте. Ветерок донес до ноздрей Йена аромат лавандового мыла и духов.

– Все нормально? – поинтересовался он.

Она кивнула.

– Ториан хочет видеть тебя через полчасика в подвале. Осия поел немного супа, Марта Шерв посидит с ним ночь. Боб собрался через пару дней отправить его в Гранд-Форкс сдать какие-то дополнительные анализы, но… – Карин пожала плечами. – Ты же знаешь Осию. Терпеть не может, если его лечит кто-то посторонний.

– И давно?

– Что «давно»?

– Я спрашиваю, давно у него это?

Карин покачала головой:

– Десять лет не было припадков. До тех пор, пока… В общем, до недавнего времени. Хотя, насколько я его знаю, он всегда сидел на фенобарбитале. – Она постучала пальцем по виску. – У него мозги задеты.

Йен поджал губы.

– Я еще в самый первый день, когда мы только с ним познакомились, обратил внимание, что у него нарушена речь и правая рука с трудом двигается. Но про эпилепсию ничего не знал. После нашего возвращения из Тир-На-Ног стало хуже?

– Да.

Все верно. Осия совершенно сознательно повредил себе часть мозга – решение стратегически верное и тонкое, Йен восхищался самообладанием старика, однако, как выяснилось, лучше бы Осия больше верил в него как в фехтовальщика.