Хроники Амбера. Книги Мерлина (авторский сборник), стр. 223

— Теперь у нас появилась возможность успеть вовремя, — сказала она, — если поспешим.

Я сел верхом и вывел Тигра на тропу. Я ждал от неё любых гадостей, так как по отцовским рассказам помнил, что тропа пугает животных. Но Тигра вроде бы тропа не беспокоила, и я облегчённо перевёл дыхание.

— Вовремя для чего? — спросил я, когда мы установили порядок следования: Люк во главе, Далт позади него и справа, Найда слева от тропы, в тылу, я справа от неё и чуть сзади.

— Точно сказать не могу, — сказала она, — потому что Корал по-прежнему в дурмане. Тем не менее, я знаю, что больше её никуда не везут; и у меня такое впечатление, что её похитители нашли убежище в башне, у подножия которой след становится намного шире.

— Хм, — сказал я. — Тебе не случалось фиксировать скорость изменения ширины на единицу расстояния, пройденного по тропе, нет?

— Я изучала гуманитарные науки, — сказала она, улыбаясь. — Не помнишь?

Затем она вдруг повернула голову, глянула в направлении Люка. Тот ехал, опережая нас на корпус, взгляд устремлён вперёд… хотя мгновением раньше он смотрел назад.

— Будь ты проклят! — сказала Найда тихо. — Встреча с вами обоими заставила меня вспомнить о школе. Я и говорить начала так же…

— По-английски, — сказал я.

— Я что, сказала это по-английски?

— Да.

— Вот дерьмо! Скажи мне, если поймаешь на этом, обещаешь?

— Конечно, — сказал я. — Но, значит, ты наслаждалась той жизнью, несмотря на то, что эта работа была наложена на тебя заклятием Дары. И ты, вероятно, единственная ти'га с учёной степенью Беркли.

— Да, я наслаждалась… запутавшись сверх меры, кто из вас кто. Это были самые счастливые дни в моей жизни, — с тобой и Люком, там, в школе. Годами я пыталась узнать имена ваших матерей, чтобы знать, кого же мне защищать. Однако вы оба так лихо увиливали.

— Полагаю, это сидит в генах, — заметил я. — Я наслаждался в твоей компании, когда ты была Винтой Бейль… ценя и твою защиту.

— Я страдала, — сказала Найда, — когда Люк начал ежегодные посягательства на твою жизнь. Если б он был сыном Дары, которого я была обязана защищать, то это не должно было иметь значения. Но имело. Я слишком любила вас обоих. Все, что я могла сказать, это то, что вы оба — крови Эмбера. Я не хотела, чтобы был причинен вред ни одному из вас. Хуже всего стало, когда ты исчез, а я была уверена, что Люк заманил тебя в горы Нью-Мексико, чтобы убить. К тому времени я очень сильно подозревала, что ты — тот, нужный, но уверенности не было. Я была влюблена в Люка, я влезла в тело Дэна Мартинеса, и я таскала пистолет. Я следовала за вами повсюду, где могла, зная, что если Люк попытается навредить тебе, узы, под которыми я находилась, заставят пристрелить человека, которого я люблю.

— Тем не менее, ты выстрелила первой. Мы просто стояли, разговаривали на обочине дороги. Он стрелял, защищаясь.

— Я знаю. Но все, казалось, кричало, что ты — в опасности. Он заполучил тебя для проведения акции в идеальное время, в идеальном месте…

— Нет, — сказал я. — Твой выстрел прошёл мимо, а ты подставилась.

— Не понимаю, о чём ты.

— Ты решила проблему выстрела в Люка, создав ситуацию, когда он застрелил тебя.

— Под узами я не смогла бы сделать этого.

— Может быть, неосознанно, — сказал я. — И нечто более сильное, чем узы, вырвалось на волю.

— Ты, правда, веришь в это?

— Да, и тебе лучше понять это сейчас. Ты освобождена от уз. Мне сказала мама. Ты говорила мне… по-моему.

Найда кивнула.

— Я не знаю точно, когда и как, но они распались, — сказала она. — Но хотя они исчезли… я все ещё пытаюсь защищать тебя, если что-то угрожает. Хорошо, что вы с Люком действительно друзья, и…

— Так зачем же секреты? — прервал я. — Почему просто не сказать ему, что Гейл — это ты? Удиви его, черт побери… то-то будет весело.

— Ты не понимаешь, — сказала она. — Он порвал со мной, не помнишь? Теперь у меня есть ещё один шанс. Как было — все заново. Я… ему очень нравлюсь. И я боюсь сказать: «Я — та девушка, с которой ты когда-то порвал». Это может заставить его задуматься: почему, и чего доброго, он может решить, что был прав в тот раз.

— Это глупо, — сказал я. — Я не знаю причин вашего разрыва. Он никогда не говорил мне об этом. Просто сказал, что повод — есть. Но я уверен, он был липовый. Я знаю, что ты ему нравилась. Я уверен, он порвал с тобой лишь потому, что был сыном Эмбера, собравшимся домой по одному очень гнусному делу, и на общей картинке мира не было места для той, кого он принимал за обычную девочку из Отражения. Ты слишком хорошо сыграла свою роль.

— И с Джулией ты порвал поэтому? — спросила она.

— Нет, — сказал я.

— Прости.

Я заметил, что с тех пор, как мы начали разговор, чёрная тропа расширилась примерно до фута. Спрос на решение математических проблем появился именно сейчас.

И так мы ехали — шесть шагов по городской улице, среди громкого рёва клаксонов, чёрный наш путь ограничивался грязными тормозными полосами; четверть мили по пляжу чёрного песка у тихого зелёного моря, у шевелящихся пальм слева от нас; через тусклое снежное поле; под мостом из камня, наш путь был мёртвым чернеющим ложем потока; затем — в прерию; обратно на лесную дорогу… и Тигр не вздохнул, не вздрогнул, даже когда на городской улице Далт пробил сапогом ветровое стекло полицейского «плимута» и сбил антенну.

Путь расширился, наверное, вдвое, с того момента, как я впервые встал на него. Окоченевшие деревья на нём стали привычными — высящиеся, словно фотонегативы их ярких родственников, растущих всего в нескольких футах от тропы. Листья и ветви шевелились, но мы не чувствовали никакого ветра. Звуки — наши голоса, стук копыт наших коней — стали глуше. Мы двигались в колышущейся сумеречной атмосфере, несмотря на то, что в нескольких шагах от тропы — мы много раз совершали краткие экскурсии — стоял ясный полдень. Птицы смертоносного вида громоздились на чернеющих деревьях, готовые кинуться при первом удобном случае — и те скрежещущие, хриплые звуки, что иногда доносились до нас, вполне могли выкаркиваться ими.

Один раз по правую руку разбушевался огонь; в другой — мы прошли рядом с подножием ледника. Наш путь продолжал расширяться — ничуть не похожий на огромную Чёрную Дорогу в дни войны, которую описывал мне Корвин, но уже достаточно большой, чтобы всем нам проехаться в шеренгу.

— Люк, — сказал я.

— Ну? — донеслось слева. Теперь Найда ехала справа от меня, а Далт справа от неё. — Что случилось?

— Я не хочу быть королём.

— И я, — сказал он. — Тебя что, так сильно выпихивают на царство?

— Боюсь, что меня хотят схватить и короновать, как только я вернусь. Все стоящие на моем пути вдруг умерли. И домочадцы по-настоящему запланировали впереть меня на трон и женить на Корал…

— Ой-ей, — сказал он, — у меня по этому поводу есть два вопроса. Во-первых: это поможет?

— Логрус думает, что поможет, по меньшей мере на время… так или иначе, такова политика.

— Во-вторых, — сказал Люк, — даже если ты питаешь к королевскому стулу те же чувства, что я — к Кашере, то не нельзя проваливать его в тартарары, если в состоянии удержать… даже если это влечёт какие-то личные страдания. Но раз ты не хочешь занимать трон, то должен прописать какое-то альтернативное лечение. Разве не так?

Я кивнул, и как раз тропа резко свернула влево и устремилась вверх. Что-то небольшое и тёмное шмыгнуло через дорогу.

— У меня есть мнение… даже не идея, — сказал я, — которое я хотел бы обсудить с отцом.

— Круто берёшь, — сказал он. — Ты уверен, что он жив?

— Не так давно я разговаривал с ним… но очень недолго. Он сидит где-то под замком. Все, что я знаю точно — это «где-то» находится в окрестностях Дворов… потому что оттуда я могу достать его через Козырь, и ниоткуда больше.

— Расскажи мне об этом разговоре, — сказал он.

Я так и поступил, рассказав про чёрную птицу и все такое.