Огненный герцог, стр. 63
Вот оно. Торри был прав: так или иначе, дело в дяди Осии, а не в самом Торри. Огненный Герцог вызнал, что дядя Осия где-то поблизости, и устроил все это, чтобы выманить его.
Но Йен? Йен в качестве защитника? Нет. Йен, конечно, лучший рапирист, нежели Торри, однако ни в свободном стиле, ни в реальной схватке ему не выстоять против опытного шпажиста, тем более против Станара дель Брундена.
Все не так. Драться должен Торри, не Йен. Торри готовили к этому с рождения. Йен, он просто… ну, обыкновенный парень. А Торри…
– Нет, – сказал Торри. – Я буду биться сам. Вызов мой.
Дядя Осия с печалью взглянул на него. Длинный палец прикоснулся к внешнему уголку левого глаза, смахнув темную каплю.
Каплю крови. У него что, ранка возле глаза?
– Ты веришь мне, юный Ториан? – спросил старик, как всегда, чуть неразборчиво. – Веришь ли ты мне настолько, чтобы остаться в стороне и дозволить другому защищать меня и тебя, вопреки всему, что ты знаешь и чему учился?
Йен шагнул вперед.
– А как насчет меня, Торри? Я друг тебе или так, бесплатное приложение? – Губы его исказила улыбка. – Возможно, твоя очередь настанет в следующий раз. Видишь ли, мне известно – из авторитетных источников, – что это мой бой, поединок для неудачника Йена Сильверстейна. Для человека, который ничего не умеет, кроме как драться рапирой и служить тебе выгодным фоном.
Торри открыл рот, чтобы возразить, но Йен поднял руку.
– В другой раз, ладно? – Возвысив голос, молодой человек произнес: – Так ты принимаешь меня в качестве своего защитника? – И добавил вполголоса: – Торри, не стоит меня динамить: я прошел через слишком многое.
Надо уметь полагаться на семью, соседей и друзей. Никто в Хардвуде ничего такого вслух не говорил: незачем было. Это как дыхание – дышишь, пока дышится.
Торри расстегнул пряжку ремня и уронил пояс с ножнами на арену.
– Да, принимаю. – Он свирепо взглянул на Огненного Герцога. – Йен будет моим защитником!
Огненный Герцог, кажется, не слышал его слов, а смотрел на дядю Осию.
– И ты предоставишь себя в мое распоряжение, если мой боец победит твоего поединщика, этого Йена Сильверстоуна?
Дядя Осия кивнул:
–Да.
Почему-то, отбросив в сторону накидку, Огненный Герцог стал выглядеть не таким жирным и более сильным.
– Твои условия приняты. Я сам стану биться за свой Дом.
Двигаясь легче, чем полагается человеку его сложения, он перепрыгнул через перила и легко опустился на песок арены.
Огненный Герцог вскинул меч.
– Начнем, Йен Сильверстоун.
И Йен услышал у себя в голове чей-то шепот: «Не мешай мне, неудачник, и тебя ждет легкий конец».
Глава 23
Фехтовальщик
Йен едва успел выхватить меч, прежде чем Огненный Герцог бросился на него.
«Сдавайся; пусть все будет, как будет», – шептал чей-то голос.
Вот дерьмо.
Йен отступал, едва успевая парировать пробные атаки Огненного Герцога.
«Я все сделаю быстро и незаметно. Не нападай, ты сам себе усложняешь жизнь».
Йен бился не с герцогом Срединного Доминиона: против него сражался Древний, Туата или Туарин, или как там их еще называют. Все Древние умеют менять обличье; и этот принял вид герцога Дома Пламени, чтобы…
Не было времени размышлять об этом; меч Йена парировал атаку в верхний уровень словно по собственной воле. Как только Огненный Герцог собрался атаковать снова, Йен попробовал сделать прямой выпад, который противник, однако, с легкостью отбил. Он вообще двигался слишком легко, словно мускулистый атлет, переодетый в надувную одежду, а не толстяк.
«Не смей подымать на меня руку, сопляк», – раздалось в голове.
Голос мог принадлежать и Бенджамину Сильверстейну.
Да нет же, это совершеннейшая чушь! Откуда здесь взяться старому козлу? Это Огненный Герцог забрался к Йену в мозги и нашел там голос и слова из кошмара, в котором жил Йен.
«Бросай меч, и всему этому придет конец. Никакой больше робингудовщины».
Боль кольнула руку, когда клинок Огненного Герцога прошел сквозь защиту Йена. Йен тоже почти достал противника, но тот успел парировать удар. Ритм и последовательность перемещений и жестов были натренированы до автоматизма; отработанные движения стали частью Йена. Ему не требовалось думать, как отбивать или наносить удары: тело двигалось само.
«Так и держи, облегчишь жизнь мне – и я облегчу твой конец, червяк. Ты все равно умрешь».
Огненный Герцог прав: шансов никаких. Это поединок для дуэлянта, а Йен – рапирист. В конце концов Осия обдурил его, выпихнул на арену, как пешку в центр доски, чтобы заставить противника раскрыться или чтобы защитить более ценную фигуру, а потом устроить какой-то хитрый размен…
И Йен всего-навсего фехтовальщик, просто пешка, просто…
Нет. Господи Боже, нет! Фрейя сказала, что и он чего-то стоит – а ей Йен верил.
Клянусь богом, я буду верить в себя! Йен не просто рапирист; он настолько хорош, насколько это вообще возможно для человека с его данными, и фехтование – не просто спорт, а суть бытия для него, и если был в статуэтке. Фрейи смысл, так ровно этот.
Он потом проанализирует, как бьется Огненный Герцог: тот фехтует как дуэлянт, не подставляясь, ощущая все свое тело мишенью для вражеского клинка; не атакуя, пока не отбил в сторону оружие противника – сражаясь на дуэли, бессмысленно наносить удар, если в то же время раскрываешь противнику уязвимое место.
Вот почему шпажисты почти всегда побеждали рапиристов на дуэли: фехтование рапирой – искусство, спорт, а фехтование шпагой моделировало именно дуэль. Да, конечно, фехтование рапирой тоже моделирует поединок. Поединок, но не дуэль, которая обычно ведется до первой крови или пока один противник не обездвижит другого множеством неглубоких ран и порезов.
Очко в поединке на рапирах полагается за такой удар, результатом которого в настоящем бою стало бы тяжелое или смертельное ранение.
Только все это ничего не значит, поскольку обычный клинок не способен причинить вреда Древнему – точно так же, как тебя не убить комком ваты, мальчик.
Но Йен был не шпажист и не дуэлянт, и как только Огненный Герцог открылся в достаточной мере, чтобы клинок достал его под мышку…
…уже не имело значения, что этот выпад оставил Йена без защиты с ног до головы вне зависимости от того, парирует ли Огненный Герцог удар или нет…
…и Йен сделал выпад, и кончик его клинка просвистел в воздухе…
Острие вошло в жир Огненного Герцога по меньшей мере на полдюйма, прежде чем клинок противника рубанул Йена в бок, чуть выше пояса.
Никогда ему не было так больно.
Йен, пошатываясь, отступил, прижав левую руку к ране, словно пытаясь удержать себя в целости и сохранности. Он крепко сжал челюсти, но с его губ сорвался полустон-полукрик.
Полуслепой от боли, он сделал секунду, однако его клинок всего лишь рассек воздух.
Надо вздохнуть, несмотря на дикую боль. Ему нужен кислород, он должен видеть и двигаться, а без воздуха в легких он покойник. И Йен сделал неровный вдох.
Почему он еще не валяется дохлый?
Йен с усилием сфокусировал глаза.
Огненный Герцог стоял футах в десяти от него: белая рубашка в крови. Кровь такая же алая, как и на кончике его клинка. Рот открыт, глаза на свинячьем личике широко распахнуты. На губах и щеках поблескивают капельки пота, а в уголке рта повис комок пены.
Преодолевая боль, Йен вскинул клинок и шагнул к Огненному Герцогу.
«Это не простой клинок, герцог, – подумал он и, увидев, как противник побледнел, догадался, что тот все еще читает его мысли. – Орфиндель сам его сковал».
Сам того не зная, сковал его для меня.
Для меня.
Это не жертва разменной фигуры; я именно тот, кто поимеет тебя, ты, задница. Я не просто дружок Торри; я тот, кто нужен здесь и сейчас.
Видишь, Огненный Герцог, или Туарин, или Туата, или огненный великан, в чем тут хитрость? Все просто: для моего папаши фехтование – гребаная робингудовщина, а для тебя – игра. Я ни в коем разе не лучший фехтовальщик на свете. Я выбрал этот вид спорта только затем, чтобы насолить старому недоноску, который презирал фехтование, и я уцепился за это дело, чтобы зарабатывать на жизнь.