Огненный герцог, стр. 15

Осия прикоснулся к сучку в деревянной обшивке стены, и открылась квадратная панель: за ней обнаружились кожаный рюкзак и сложенный кусок бурой материи, которую Йен принял за одеяло, пока Осия не достал ее из тайника. Это был плащ.

Осия положил плащ на пол и, снова нажав на обшивку, открыл другой тайник, в котором лежали два изогнутых лука и полный стрел колчан. Осия достал из него стрелу: ее острый кончик светился серебром.

– Сыны не выносят серебра. У других проблемы со сталью. – На мгновение он поджал губы. – А стрелы, правильно закаленные в подходящей крови, убивают все и вся.

Йен наклонил голову.

– А почему не серебряные пули?

Бред какой-то: задавать вопросы, как будто старик в своем уме!.. Самое разумное сейчас – уйти от спятившего старого негра и всех его друзей. Пусть власти разбираются.

Старик махнул рукой в конец мастерской, где под пластиковым чехлом стоял пресс.

– Полагаю, Ториан взял их с собой. Мы сами делали пули с серебряной оболочкой. Огнестрельное оружие пригодится, если он перехватит Сынов, прежде чем те достигнут Старого Пути. Но в Тир-На-Ног [13] ружья не будут стрелять.

– Так ты хочешь, чтобы я вместе с тобой охотился на волков? С луком?

– Нет. – Осия подошел к стене и снял со стойки меч. – Я… я предлагаю тебе держать их подальше от меня, пока я буду стрелять. Если нам повезет и мы быстро их обнаружим.

И он протянул меч рукоятью вперед. Это была сабля с круглой гардой: заостренный кончик, узкий серебристый обоюдоострый клинок – как будто оружие предназначалось и для того, чтобы колоть, и для того, чтобы рубить, – но она казалась жесткой и легкой, как рапира или шпага. На прямом лезвии не было никаких гравировок, головка эфеса – простое серебряное навершие, предназначенное защищать руку, а не украшать оружие.

Это был боевой клинок, а не спортивная сабля, приспособленная для того, чтобы набирать очки легкими и резкими касаниями. Это была не кавалерийская сабля, она предназначалась для сражений против меча, а не для того, чтобы рубить крестьян или индейцев с лошади.

Йен несколько раз взмахнул саблей. В отличие от рапиры она не гнулась при ударе. Обмотанный шнурком эфес был на редкость удобен: казалось, что он сам сжимает кисть Йена.

У Йена появилось странное ощущение: клинку самое место в его руке…

– А если нет? – спросил он. – Если я не захочу сопровождать тебя?

– Не знаю. Тогда я сам стану разыскивать их и посмотрю, что можно предпринять. – Осия покачал головой. – Но в конечном итоге всех – счастливых и невезучих, динамичных и медлительных – ждет один конец.

– И ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? Но как? Куда? С чем?

Наступила долгая пауза.

– Для объяснений у нас будет либо много времени, либо мало.

Осия опустился на колени на фехтовальную дорожку и, ударив по ней одной рукой, прижал кончики сложенных пальцев другой руки к поверхности дорожки так, будто поворачивал невидимую дверную ручку.

И вся половина фехтовальной дорожки поднялась на бок, словно небывалая длинная дверь, открывшаяся в полу.

Под ней была по большей части земля, не считая чего-то, на первый взгляд напоминающего дыру или нору.

Но норы не бывают чистейшего, не отражающего света черного цвета.

Выпрямившись, Осия взял с ближайшего стола малярную кисть, вернулся и ткнул кистью в черный круг – кончика как не бывало, его отхватило так аккуратно, что обрезанные волосы светились.

– Будь осторожен, не касайся дыры, если не собираешься пролезть в нее, – сказал Осия. Старик привязывал смотанную в клубок бечевку к крюку, вбитому снизу в дерево фехтовальной дорожки. – Это вход, выйти отсюда нельзя.

В его руках Йен увидел ранее не замеченный небольшой серебристый ножик. Осия разрезал бечевку, пропустил один конец через вбитое в потолок ушко и связал оба конца. Порывшись в коробке с пузырьками, стоявшей на верстаке, Осия вернулся, держа в руках стеклянную бутылку со стеклянной пробкой. Он очень осторожно вынул пробку и прикоснулся ею к бечевке возле ушка. Бечевка задымилась.

Осия нахмурился и снова прикоснулся пробкой к бечевке. Дым повалил гуще.

– Это поможет, – произнес Осия, затыкая бутылку и ставя ее на верстак. – У тебя будет всего несколько мгновений, прежде чем люк закроется, – пояснил он. – Рюкзак, пояс и ножны для меча лежат в шкафчике за дверью. Следуй за мной, если сочтешь нужным. Нет ничего постыдного, если ты поступишь иначе. Ты не связан обещаниями и не был рожден для всего этого в отличие от юного Ториана. – Осия широко улыбнулся и шагнул к краю. – Но решай скорее.

Эти слова повисли в воздухе.

Осия исчез в черноте дыры, и Йен остался один.

Йен знал, что сказал бы Бенджамин Сильверстейн и что, по его мнению, следовало бы Йену ответить на предложение Осии.

Отправиться спасать кого-то с серебряным клинком в руке?..

Не глупи, мальчик! Опять подражаешь этому идиоту Эрролу Флинну, а ведь пора бы и вырасти. Оканчивай школу и юридический колледж, будешь юристом, как отец. Все чудесно, я заплачу, только чтоб я больше не слышал насчет того, что ты собираешься стать адвокатом малолетних преступников. Найдешь себе занятие получше!

Нет, ответил тогда Йен. Нет. Я буду делать то, что считаю нужным. И я не хочу быть юристом, которого заботят только интересы его фирмы. Я хочу защищать детей, с которыми плохо обращаются, я хочу привлекать к суду их родителей, чтобы они за все ответили. Чтобы ублюдки за все заплатили.

К сожалению, Йен тогда не добавил: и жаль, что на тебя не нашлось такого адвоката. Клянусь Богом, если ты снова подымешь на меня руку, я проткну тебя насквозь! Бенджамин Сильверстейн не терпел возражений. И когда Бенджамин Сильверстейн двинулся вперед, чтобы силой заставить тебя подчиниться, ты не приставил к его груди кончик рапиры, с которого сточил наконечник, превратив спортивный клинок в боевой.

Рука Йена сжала рукоять серебристого меча так же, как в тот день он сжимал рукоять рапиры. Бенджамин Сильверстейн сложением напоминал медведя и был силен как бык, но все равно: он больше не подымет руку на Йена.

Пошел вон, сопляк, сказал Бенджамин Сильверстейн. Бросай свое барахло в рюкзак и катись отсюда. Тебе давно исполнилось восемнадцать. Если ты не уберешься из моего дома через пять минут, я вызову полицию.

Бенджамин Сильверстейн его не одобрил бы. Не глупи, мальчик, сказал бы он. Опять эта твоя гребаная робингудовщина.

Этого Йену было достаточно. Более чем достаточно. Он взял из шкафа рюкзак и продел руки в лямки. На полке лежал сложенный плащ – его Йен перебросил через плечо. Потом перепоясался ремнем с ножнами, не торопясь, однако, убирать в них клинок.

– Пошел ты к черту, папаша, – сказал Йен, улыбнулся и шагнул в темноту.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

НОВЫЙ МИР

Глава 5

Сыны Волка

Под округляющейся луной дорога, прямая и ровная, как натянутая лента, убегала вперед насколько можно было видеть, но выскочи из лесу олень, в чьих глазах отразился бы свет фар, – и «бронко» улетел бы в канаву.

Однако отец все сильнее жал на акселератор.

– Я не говорил с тобой о стратегии, – негромко произнес он, не отрывая глаз от дороги. Его лицо, освещенное огоньками приборной доски, было устрашающе зеленого цвета.

– Ты мне много чего не говорил. Разве не ты научил меня дважды подумать, прежде чем спрашивать?

– Да, я. Мы уже близко. Достань очки ночного видения.

Торри отстегнул ремень безопасности. Два кожаных рюкзака с предметами первой необходимости лежали сзади, за сиденьями. Что в мешках, Торри представлял себе так же хорошо, как и тот тайник, откуда мешки были извлечены: два миниатюрных фонаря-дубинки вместе с запасными батарейками, которые заменялись два раза в год; два фунта вяленого мяса и такое же количество похожего на воск нетающего шоколада; аптечка, укомплектованная всем необходимым, начиная от антибиотиков широкого спектра действия и заканчивая морфином, вистарилом и демеролом; длинный охотничий нож «гербер» и швейцарский армейский нож; зажигательный набор; бухта альпинистского троса; несколько дюжин презервативов из латекса: в них можно носить воду и хранить спички, чтоб не намокли, кроме того, ими можно пользоваться и по прямому назначению; копии всех четырех паспортов, способные выдержать самую тщательную проверку; бухта шланга; таблетки и фильтры для очистки воды; дюжина золотых крюгеррандов [14] и десять тысяч долларов двадцатками; спальный мешок на синтетическом волокне, втиснутый в самый что ни на есть маленький чехол – когда Торри был ребенком, спальный мешок был на пуху, но синтетическое волокно оказалось лучше, и пуховые мешки заменили на новые; набор для добывания пищи, включающий в себя рыболовные крючки и леску, зазубренный наконечник для рыболовной остроги, черный пневматический пистолет «ругер марк I» вместе с обоймой дротиков; сухие носки, эластичные полипропиленовые свитера с высокими воротниками и штаны с поясом-шнурком, которые сидели на отце чуть в обтяжку, а на Торри с матерью – чуть излишне свободно, хотя и в разных местах; большие куски милара, которые можно использовать как скатерть или навес; цейсовский монокуляр и пара армейских приборов ночного видения.