Облачные замки, стр. 59

– Нам очень нужен твой совет. Ты знаешь, что случилось. Ты знаешь о происшедшем, видел все своими глазами. Мы все еще сбиты с толку, нам известно слишком мало, чтобы мы могли действовать, и не можем прийти к какому-то соглашению по поводу плана действий. Ты должен дать нам совет.

Никакого движения не было, и все же что-то произошло. Угол падения света, казалось, изменился, раздвинулся и увеличился, пока наконец не озарился внезапно кусок стены, выделив сверкающую фреску в плоскостном стиле раннего Средневековья. На ней был изображен бородатый король, сидящий на троне властно воздев руку. Тень все так же окутывала нас, и все же рядом со мной что-то поблескивало и мерцало. Волосы Молл горели, будто от яркого утреннего солнца, и, хотя воздух был все так же недвижим, они колыхались и вздымались. Молл закрыла глаза, откинула голову назад и подняла кверху руки; ее румяные щеки при этом вспыхнули огнем. Ее окружала темнота; она же купалась в лучах света, хотя ни один луч из зала не попадал сюда. Основные его потоки устремлялись вниз, падая наискосок и золотом проливаясь на низкий алтарь и на камень, стоявший там и наполовину скрытый под темно-красным насыщенного оттенка плащом. Над его вершиной танцевали светящиеся пылинки, и в воздухе разливалось ощущение чьего-то присутствия.

– Смею ли я снова задать вопрос? – опять беззвучно взмолилась Элисон. – Копье… Брокену все еще можно помешать… у нас так мало времени… Мы должны действовать!

Я почувствовал, что должен что-то сказать. Но как будто язык проглотил. И хотя я начал сердиться на эту бездеятельную тишину, легче мне от этого не становилось. Искренность и пыл, звучавшие в голосе Элисон, суровая озабоченность, отражавшаяся на лицах остальных рыцарей, – все требовало ответа.

– Нам необходим твой ответ! Стоит ли нам отправляться на его поиски? Скольким из нас? Как мы должны действовать? Пожалуйста, ответь!

Тишина.

Я почувствовал, как у меня в бессильной ярости вспыхнуло лицо. И я заговорил, да еще как – в полный голос, с совершенно поразительной силой и убедительностью:

– Она совершенно права! Почему ты ей не отвечаешь? Что тебе нужно, черт побери? Я? Ладно, Санграаль, или как тебя там еще, вот он я, перед тобой. Я пойду. Я пойду за этим твоим копьем – один, если понадобится! И ты по крайней мере скажи, запрещаешь ты остальным сопровождать меня или нет!

Тут я замолчал и прикусил язык, потому что все глаза в зале теперь устремились на меня. Я стоял в самом центре зала, – наверное, в своем припадке ярости я как-то умудрился выбежать прямо туда. Я остановился, дрожа. Вероятно, я совершил какое-то святотатство. А может, и нет?

Они, эти рыцари, казались скорее изумленными, чем разгневанными, а в глазах Элисон засветился золотой огонек. Я развернулся на каблуках и прошел мимо них назад, в мрачный дверной проем. Внезапно мне жутко захотелось выбраться на свежий воздух, вон из этого душного мавзолея. Меня сжигал внутренний огонь. За спиной у меня раздались шаги и шум голосов, весьма беспокойных. Рыцари отправились за мной без всяких церемоний. Они так и остались без ответа. Какими бы ни были причины этого молчания, великая сила не ответила даже своим людям.

Я схватил Молл за руку:

– Ты что-нибудь ощутила? Что это было? Оно сказало тебе что-нибудь?

Она улыбнулась, но не своей обычной голливудской улыбкой, а как-то сонно и немного кривовато:

– Я? Нет, ни слова не было сказано. Он был там, и этого достаточно. Как тебе это объяснить? Если я повешу свою скрипку на дереве, то струны будет перебирать мятежный воздух, как у ветряной арфы, принадлежавшей Эолу. Струны – это я, вздрагивающая от безмерности этого жуткого присутствия кого-то. Разве была необходимость в словах?

Я махнул на нее рукой как на безнадежную и пошел к выходу. Но стоило мне положить руку на железное кольцо старинной двери, как меня будто током дернуло. Что-то пронзило меня, от бешеного биения сердца затрепетали кости и каждая клеточка моего тела. Не электричество, скорее это походило на звон гигантского невидимого колокола, от которого повсюду пошла вибрация. Я остановился, не дыша, пойманный в сеть великих сил, которые будто растягивали и гнули самые мои кости. Усталость, уже померкшая в спокойном воздухе Гейленберга, исчезла, растворившись в электрическом возбуждении, наполнившем меня. Оно кольнуло меня, внезапно наполнив мои вены струей ледяной воды, – не самое приятное ощущение, но чрезвычайно сильное. Остальные как ни в чем не бывало сновали мимо, и даже Молл, погруженная в себя и далекая. Кроме меня, никто этого не почувствовал.

Глава 9

Атмосферу, царившую в Рыцарском зале, вряд ли можно было назвать паникой, но она была опасно близка к этому состоянию. Рыцари не слишком были ошарашены. Грааль и прежде хранил, случалось, молчание, если какое-то событие чрезвычайной важности требовало к себе особо пристального внимания, и больше ни на что направлять это внимание он не мог. Согласно объяснениям рыцарей, Грааль существовал в разреженных слоях атмосферы, и ему было затруднительно взаимодействовать с нами, кроме как особыми путями, которые предусматривали обряд и ритуал. Реже случалось так, что он отказывал в ответе, когда чувствовал, что для рыцарей будет лучше, если они станут полагаться на собственные силы. Очевидно, именно это побуждало их к действию. Но теперь, когда осталась всего-навсего жалкая горстка рыцарей, как можно было ожидать, что они справятся?

Я полагал, что тотчас состоится некое официальное совещание, но рыцари вели себя, казалось, вполне неформально, собираясь маленькими группами в большом Рыцарском зале.

Это было просторное помещение в средневековом стиле, но с таким высоким потолком и такое светлое, что я невольно вспомнил о скандинавской архитектуре девятнадцатого века и даже о стилизованных романтических замках Элиела Сааринена. [107] Благодаря теплому дереву, украшенному резьбой, и линялым драпировкам, здесь, наверное, было приятно коротать время; а знамена, висевшие под самым потолком, уже сами по себе представляли изумительное зрелище: символы крестоносцев и яркие вымпелы, византийские кожаные ленты и потрепанные войной средневековые гербы. Здесь был даже штандарт римского легиона с позолоченными венками – символами победы. Все эти знаки отличия были подлинными: безыскусный рисунок с косичкой сверху и снизу и огромные шкура и череп медведя, наверное принадлежавшие одной из первых жертв, выманенных охотниками из пещер. Знамена висели рядом с богато украшенным оружием Европы восемнадцатого и девятнадцатого веков – мира крошечных княжеств и герцогств, которые Наполеон и Бисмарк смели с лица земли. Во всей этой картине ощущался необычайно воинственный дух, но впечатление было как от гашеной почтовой марки. И все же где-то в глубине ощущались беспокойство и тревога. Никаких криков и стучания кулаком по столу, разумеется, не было, но даже те величавые жесты, которыми обменивались присутствующие, выдавали напряжение. И как-то все чаще и чаще то одна, то другая рука вдруг опускалась к рукоятке сабли и начинала ее поглаживать или незаметно извлекала клинок из ножен на несколько дюймов, словно желая удостовериться, не заржавел ли он.

Только Элисон, казалось, вот-вот потеряет самообладание. Она в ярости мерила пол нервными шагами, металась от одной группы к другой и периодически останавливалась у массивного выщербленного стола, где стояли мы, чтобы доложить о положении дел, или принималась рыться в ворохе карт и старых донесений с описанием того немногого, что было известно о Брокене. Я их все прочитал по крайней мере уже дважды, чтобы быть в курсе дела.

Со стороны рыцарей было очень мило, что они вообще допустили нас сюда, а некоторые даже подошли к нам и расспрашивали в подробностях о наших приключениях. Но по-настоящему никто у нас совета не спрашивал, равно как и не говорил, будет ли принято мое предложение или нет. А я уже с трудом сдерживал свое стремление немедленно ринуться в бой.