Принц драконов, стр. 120

Подъехал Чейн. К седлу его коня было приторочено рваное, окровавленное знамя Ястрих Рохан протянул руку, и Чейн вложил в его ладонь два кольца — одно золотое, а другое серебряное. В оба были вделаны темные гранаты — камень принцев Сира.

— Я снял их с его трупа, — пробормотал Чейн.

— Спасибо. — Рохан обернулся, подозвал группу лучников и приказал им приготовить стрелы.

— Что ты делаешь? — прошипел Чейн, когда на песке развели небольшой костер. — Нам нужны эти мосты!

— Если мы сейчас перейдем через них, нас уничтожат. Войска Ролстры свежи, мы же измучены. А если мы оставим мосты, он или воспользуется ими или сожжет их сам, чтобы не дать нам переправиться. Я бы предпочел, чтобы их лизал мой огонь. Согласен?

Вопрос был чисто, риторический, но реакция Чейна удивила его. На покрытом струйками пота грязном лице зятя расцвела улыбка, и он сказал:

— Знаешь, именно так поступил бы Зехава. Красивый жест… и предупреждение.

Зажав в кулаке кольца, Рохан смотрел на лучников. Но не успел он отдать приказ, как на противоположном берегу раздался крик. Мосты охватил фонтан пламени.

У края воды стоял побледневший Мааркен. Его руки с дрожащими кулаками были подняты вверх. Он призвал Огонь, и тот разом охватил деревянные мосты, отражаясь в воде. Когда воды коснулись лучи заходящего солнца, Огонь взметнулся выше, и жители Пустыни громкими криками приветствовали своего юного лорда — «Гонца Солнца».

Чейн прошептал имя сына. Рохан сел верхом, чувствуя, что жар битвы покидает его. Давали себя знать раненое плечо и усталые мышцы. Было еще несколько порезов, нанесенных ему мечом и ножом, к счастью, все несерьезные. Однако они тоже сыграли свою роль: его бил озноб, усиливавшийся чувством настоящего горя по еще одному глупому молодому князьку; вспышки Огня заставляли его вздрагивать.

Мааркен закончил свою работу и с трудом забрался на холм, где его ждали принц и отец.

— Я никого не убил, милорд, — сказал он Чейну. Его отец не мог открыть рта. Видя это, в дело вмешался Рохан.

— Я благодарю тебя. Ты напугал самого Ролстру. Смотри! — Он указал на противоположный берег. Там собрались враги, наблюдавшие за Огнем «Гонца Солнца». Пламя жадно лизало дерево, создавая иллюзию двух красно-желтых рек, перекинутых через темную воду. Принц легко различал фигуры тех, кого ему очень хотелось увидеть: Ролстры в темно-фиолетовом одеянии, с непокрытой головой и развевавшимися на ветру черными волосами, и Пандсалу, глаза которой казались темными впадинами.

— Лучника… — тихо сказал Рохан, и к нему подбежала девушка. Он дал ей золотое кольцо с гранатом. — Будь добра, отошли его верховному принцу.

Она усмехнулась ему как старому знакомому, и Рохан с удивлением узнал под слоем грязи ту, кого он недавно отчитывал на берегу реки.

— Я швырну это кольцо ему под ноги, ваше высочество!

Почти так оно и вышло. Рохан восхитился искусством девушки, которая сумела мастерски рассчитать и направить полет стрелы с дополнительным грузом: наконечник вонзился в землю в десяти шагах от Ролстры. Затрепетало древко, украшенное бело-голубым оперением. Пандсала подалась вперед, выдернула стрелу, сняла с нее кольцо и передала отцу.

Рохан взял другое кольцо.

— Когда-то я в знак признательности вручил подарок принцессе Сьонед; это было еще до того, как она стала моей женой. Теперь я хочу сделать такой же подарок моему племяннику из Радзина. — Мааркен широко открыл глаза, затем склонил голову и протянул принцу левую руку. — Нет, — звонко сказал Рохан. — Другую руку и средний палец. Это первое из твоих колец фарадима.

Грязное и измученное лицо Мааркена просияло. Когда он поднял глаза на Рохана, гордость мужчины боролась в нем с волнением мальчика. Войско Радзина приветствовало своего лорда, и Мааркен вдруг покраснел.

Рохан улыбался, но когда он подсчитал оставшихся в живых, то понял, чего стоила ему победа. Четверть, если не больше, их сил ушла на то, чтобы возвратиться на позицию, которую они занимали с самого начала. Они выполнили задачу, разделили войска Ролстры на две части, уничтожили одну из них и вернулись на исходные рубежи. Чейн считал, что понадобятся две битвы. Первая из них уже кончилась…

Внезапно он почувствовал какое-то странное, но знакомое волнение. Сердце инстинктивно сжалось. Рохан поднял глаза, и у него захватило дух. В небе парили драконы; их было больше сотни. Самцы и самки, которых так тщательно пересчитывала Фейлин. Они вывели детенышей, никто из которых не был убит во время Избиения. Малыши ростом с ребенка мощно взмахивали крыльями, следуя за своими родителями из пещер Скайбоула и Феруче к прохладным холмам Каты, на юг.

Рохан почувствовал комок в горле, глаза защипало. Он за всю свою жизнь не видел столько свободных, гордых, живых драконов. Его драконов.

Когда они показались над Фаолейном, кто-то нараспев выкрикнул одно странное слово. Оно звучало все громче и громче, сопровождая драконов, летевших над лагерем Ролстры и отбрасывавших тени сотен крыльев на фиолетовые шатры. Однако на сей раз это было не его имя. Кто-то знавший древнее наречие переименовал принца, дав ему прозвище, которому отныне суждено было сопровождать Рохана до конца его дней.

Ажей. Принц драконов.

Глава 28

Пандсала стояла на холме, угрюмо глядя на приближавшиеся с севера грозовые тучи. Пока они не представляли особой угрозы как для военного лагеря, так и для «Гонцов Солнца», но вскоре ливнями прольются на пастбища Луговины, а затем подкрадутся к Сиру. Она боялась первого осеннего дождя и в то же время радовалась ему. Шесть лет, проведенных в Крепости Богини, научили ее ненавидеть затянутое тучами небо, но здесь, на свободе, ненастье остановит войну, заставит армии утонуть в болотах и надолго лишит свободы всех фарадимов, а не только тех, на кого, указал бы ее отец.

Он шагал рядом, все еще злясь, но, слава Богине, молча — на весть, которую доставила стрела, прилетевшая из лагеря Рохана. Принц Ястри погиб, не оставив ни сына, ни брата, которые могли бы унаследовать его титул. Последним представителем этой ветви рода принцев Сирских стала его сестра Гемма. Рохан предложил, а леди Андраде и другие принцы, посовещавшись, согласились, что на престол должен быть возведен Давви, лорд Речного Потока. Он вел свою родословную от принцев Сира и был их законным наследником. Маленькая Гемма, которой едва минуло десять зим, могла бы претендовать на власть только в том случае, если бы грамоту на это подписали все принцы без исключения, а также все атри Сира. Конечно, если бы у Ролстры был сын, верховный принц мог бы немедленно женить его на девочке невзирая на ее нежный возраст. Да, будь у Ролстры сын, все пошло бы по-другому… Эта мысль доставила Пандсале злорадное удовольствие.

— Улыбаешься? — фыркнул отец. — Тебя радует этот чудесный день, дочь моя? Или то, что братец этой шлюхи стал принцем Сира? Я насажу Рохана на вертел и поджарю его на Огне «Гонцов Солнца», а с ним заодно и его ведьму!

Пандсала благоразумно промолчала.

— Провозгласить его принцем это одно, а сесть на трон в Верхнем Кирате — совсем другое! Лорды Сира защитят свою принцессу, а я помогу им! Ее дядя-принц Чейл Оссетский. Он не смирится с тем, что племянницу лишили престола, и пришлет войска. Да, так оно и будет. Принцессой станет Гемма!

— Но захочет ли он воевать с Роханом? — пробормотала дочь.

— Захочет! — рявкнул Ролстра. — Если я прикажу, он даже Крепость Богини разрушит и повесит Андраде за ноги!

Пандсала поняла, что должна постараться успокоить взбешенного отца.

— Уверена, что другие принцы понимают, насколько это решение усилит могущество Рохана. А если не понимают, ты укажешь им на это. Они не смогут официально провозгласить Давви принцем, пока все не соберутся в одном месте. Но время Риаллы миновало. А до того момента, когда Рохан созовет совет…

— Он не проживет дольше середины зимы! — прорычал Ролстра.

— Конечно, нет, отец. Прости, пожалуйста. Его взгляд смягчился.