Принц драконов, стр. 108
Была на свете одна-единственная девушка, чей ум и вера помогли ему поверить в себя, но Рохан не смел думать о вей. Предав ее, он предал и все остальное, потому что дочь Ролстры знала его лучше. Он ничем не отличался от верховного принца, от любого другого мужчины, жаждавшего бессмертия. Он страстно желал сына. И все же… Тот первый раз с Янте еще можно было бы простить. Но снова лечь с ней в постель, зная, кто эта женщина и чего она хочет от него? Нет, этого он не простил бы себе никогда!
О да, он был точно таким же, как все остальные, как все эти жестокие принцы-варвары, которые сначала убивали, а потом радовались этому. Но даже лелея приносившую утешение мысль о страшной мести и представляя себе, с каким наслаждением он вонзит меч в проклятого верховного принца, Рохан понимал, что никогда не сможет убить Янте. И прекрасно знал, почему. Просто не сможет…
Раздавшийся во дворе топот конских копыт и лязг мечей заставили принца подойти к окну. До его слуха доносились крики, отдававшиеся от стен крепости, Со скрипом отворились массивные ворота, висевшие на старых бронзовых петлях. Он не видел, кто или что было причиной поднявшейся суматоха, но явственно слышал топот охранников, со всех сторон бежавших во двор.
— Кольца! — крикнул кто-то. — Они без них беспомощны! — Послышались звуки отчаянной борьбы, но вскоре схватка закончилась и один из солдат издал ликующий крик. — Они у меня! Кольца фарадима!
— О Богиня, нет… — прошептал Рохан. На лестницу вышла Янте в светлом платье, со струящимися по нему темными волосами.
— Вы, идиоты! — резко бросила она. — Верите в эти старые сказки! Сейчас же отдайте мне кольца! И следите за ней!
С охранника мигом слетела спесь. Он бочком приблизился к своей госпоже и смиренно поклонился, передавая ей кольца. Прежде чем Янте сжала их в кулаке, свет фонаря отразился от золота, серебра и большого изумруда. Она махнула рукой, и солдаты послушно расступились, открыв стройную женщину с растрепанными рыжевато-золотистыми волосами, одетую в костюм для верховой езды.
— Итак, ты пришла за своим князьком, — ласково промолвила Янте. — Какая преданность! Какая любовь! Я ожидала, что сюда прибудет половина армии, но оказалось, что ты единственная, кого можно было прислать. Воины Пустыни где-то заняты, не так ли? — Она обернулась и подняла лицо к окну Рохана. Тот быстро отскочил в тень, чтобы не доставить Янте удовольствия увидеть его потрясение. — Ты слышишь меня, Рохан? Мериды атакуют на севере, а мой отец на юге. Вот все, что они смогли прислать за тобой! А ведь ты их принц!
Насмешка не достигла цели. Рохан задрожал, но не от ужаса, а от ярости. Теперь он все понял. Только Сьонед, только его принцесса-фарадим… Но она ни за что не пустилась бы в путь ради того, чтобы умереть с ним. Он слишком хорошо ее знал. Впервые в принце проснулась надежда и воскресила его, как глоток воды воскрешает умирающего от жажды. Вместе они кое-что смогут!
Но между ними стояла Янте… По-прежнему скрываясь в тени, он внимательно посмотрел на Сьонед и увидел, что она подняла усталое лицо, ища и не находя мужа.
— Янте! — окликнула она, и принцесса оглянулась. — Я пришла за милордом и мужем… но и за тобой тоже!
И тотчас же посыпались искры. Перед ней возник Огонь «Гонца Солнца» — колеблющийся столб пламени высотой с половину башни. А в огне извивался свирепый дракон, сияющий пурпуром и золотом.
Никто не произнес ни звука: все застыли от ужаса, глядя, как фарадимская ведьма, на длинных пальцах которой не осталось ни одного кольца, творит свое колдовство. Но кем бы ни была Янте, обвинить ее в трусости было нельзя. Она взглянула на столб огня и крикнула:
— Прекрати… или я прикажу немедленно убить Рохана его же собственным мечом!
Языки пламени заколебались и умерли. Принцесса засмеялась.
— Отведите ее во внутреннюю комнату, куда не доходит ни солнечный, ни лунный свет! Не бойся, «Гонец Солнца»… скоро я верну тебе мужа!
Рохан закрыл глаза и прижался лбом к грубо отесанной стене. Скоро… когда она уверится, что носит его ребенка и сможет сообщить об этом Сьонед. Сын это будет или нет, он убьет ее. И ребенка тоже.
Варвар.
Глава 25
Андраде знала, что это сон. Ролстра, Янте и Пандсала, одетые в темно-фиолетовые плащи, держали ее руки в Огне, зажженном ею самой. Когда они оттащили ее, руки заканчивались у запястий почерневшими обрубками. Затем верховный принц и Янте потянулись к Огню и достали из него ее нетленные кисти. Пандсала собрала кольца, браслеты и тонкие цепочки. Торжественно, словно выполняя некий ритуал, они обошли пламя и вручили ее кисти кому-то скрывавшемуся в тени позади костра. Андраде увидела, что ее собственные запястья, ладони и пальцы скрываются в глубинах широкого плаща этой таинственной фигуры. Пандсала нанизала на пальцы тени драгоценные кольца, защелкнула браслеты, прикрепила цепочки. Тень сделала короткий жест, Огонь взмыл вверх, окутал Янте, и та исчезла. Затем бело-золотые языки пламени превратились в сверкающий меч, который пронзил плоть Ролстры, и он тоже исчез навсегда, взятый Огнем. Но Пандсала осталась. Она покорно склонила голову перед неизвестной фигурой с кольцами Андраде, воплощавшей в себе мастерство, власть, силу… и не боявшейся использовать эту силу, чтобы убивать.
Сон кончился, и она проснулась от звуков окружавшего их леса. Андраде села, вдохнула чистый утренний воздух и посмотрела на свои руки, хотя прекрасно знала, что этого делать не надо. Она верила в вещие сны только тогда, когда это было выгодно. А нынешний сон просто следовало как можно скорее забыть.
Чтобы отвлечься, она огляделась по сторонам. Неподалеку на голой земле спал Уриваль, закутавшийся в плащ. По другую сторону погасшего костра виднелись очертания двух других фигур. Деревья скрывали первый солнечный свет, которому было еще не под силу справиться с поднимавшимся от реки голубовато-зеленым туманом. Андраде потерла спину, дьявольски болевшую от необходимости сидеть в седле как куль с мукой, притворяясь служанкой Пандсалы. Пять дней она пребывала в раздражении, вынужденная играть эту мерзкую роль, а также терпеть боль во всем теле, и обе эти причины в конце концов заставили леди Крепости Богини увидеть дурной сон. Ее руки онемели, в суставы словно вонзились горячие иглы; она ужасно злилась, что приходилось прятать кольца и браслеты по карманам, пока не удалось избавиться от людей Лиелла, и пылала гневом на Ролстру, Янте и особенно Пандсалу, поставивших ее в унизительное положение. Но та фигура, похожая на тень, не дававшая определить, мужчина это или женщина, все еще тревожила ее.
Существовал простой способ излечиться от утренних болей и остатков зловещего сна. Андраде заставила себя подняться на ноги, морщась от боли в костях, протестовавших против утренней влажности и прохлады, а затем направилась к реке. Пока она искала подходящее место, чтобы умыться, усилия постепенно разогрели ее мускулы, а холодная вода окончательно прояснила голову. Она смахнула капли с лица и рук, заплела косы и почувствовала, что готова вступить в новый бой с этим враждебным миром.
Или хотя бы узнать, какие новые неприятности он ей приготовил. Богиня знает, что последние пять дней были достаточно тяжелыми. Мало ей Пандсалы, так еще пришлось всю дорогу от Крепости Богини терпеть присутствие Чианы. Девчонка сумела раздобыть лошадь и увязаться за ними. Обнаружили это слишком поздно. Андраде всерьез приняла высказанную шепотом угрозу Чианы все рассказать людям лорда Лиелла и стиснула зубы, упрекая себя за то, что шесть лет назад подобрала это дьявольское отродье. Но заниматься самобичеванием тоже было слишком поздно.
Уриваль, зная, что им понадобится помощь при форсировании рек, лежавших между Крепостью Богини и Сиром, не стал торопиться применять снотворное и магию «Гонца Солнца» против эскорта, посланного, чтобы проводить Пандсалу к отцу. Андраде была готова связать их в первую же ночь путешествия, но сделала это только вчера в полдень, и теперь они были свободны. Пандсала была просто счастлива, а Чиана, сидевшая на слишком большой для нее лошади, распевала во все горло. Вид обеих ничуть не улучшил настроение Андраде.