Жена самурая, стр. 39

21

Пятьдесят конных самураев, вооруженных до зубов, остановились у ворот полицейского управления. Канцлер Янагисава спешился:

— Ждите здесь.

— К чему эта задержка? — спросил детектив Марумэ.

— Разве мы не должны следовать прямо к дому даймё Ибэ? — добавил детектив Фукида.

Вешая шлем на седло, Янагисава едва не сорвался на брань. Его собственные вассалы ни за что не посмели бы задавать ему вопросы. Сначала обстоятельства вынудили его пойти на сотрудничество с проклятым сёсаканом, теперь заставляют отчитываться перед подчиненными сёсакана... Да что за наказание такое! Невыносимое унижение!

— У меня здесь дело, — бросил канцлер, пересек ворота и вошел в главное здание.

Два досина [6] слонялись возле высокого помоста, на котором за столом, заваленным книгами, сидел клерк.

Янагисава миновал помост, отодвинул дверь и очутился в коридоре.

— Хосина! — крикнул он.

За спиной выросли Марумэ и Фукида.

— Его тут нет, — сказал Марумэ.

— Прошу вас, пойдемте отсюда, — добавил Фукида.

— Если ёрики здесь нет, то почему вы так торопитесь остановить меня? — Янагисава двинулся вперед. — Вы думали, я не найду заложника вашего хозяина, но я нашел.

Это было нелегко. У Хосины в полиции были верные друзья, никто из них не выдал его. Лишь поздно ночью агенты доложили Янагисаве, где Сано спрятал ёрики.

Канцлер чувствовал себя вдвойне обманутым. Несколько часов, проведенных с Хосиной в доме над рекой, произвели на него неизгладимое впечатление. Яростный секс перемежался разговорами о жизни, о политике, об искусстве. Янагисава испытал такую близость, какой не имел ни с одним партнером прежде. Под конец на него снизошло необыкновенное умиротворение, одновременно он почувствовал колоссальный прилив энергии.

На прощание они подняли чашки с сакэ.

— За успех предприятия, — сказал ёрики.

— За лучшего полицейского офицера Мияко, прекрасного товарища и ценного помощника, — отозвался Янагисава.

Они выпили. Лицо Хосины отразило робкую надежду. Он посмотрел в чашку.

— Но я ваш товарищ и помощник на краткий период.

— Ах да...

— Я представляю, какие неудобства вы испытываете вдалеке от Эдо. Трудно рассчитывать, что вы еще раз приедете в Мияко. Я же в силу служебной загруженности вряд ли могу навестить вас в замке сёгуна. Так что, — ёрики пожал плечами с наигранной небрежностью, — вскоре мы расстанемся навсегда. — Он опустил чашку на столик.

— Это правда. — Янагисава последовал его примеру и представил свое возвращение в замок Эдо. Душу захлестнула печаль.

Хосина глубоко вздохнул:

— Если бы...

«Если бы я взял тебя с собой, — подумал канцлер, — с одиночеством было бы покончено. Но имеет ли смысл рисковать положением ради личного счастья? Ты умен, талантлив, предприимчив. Ты без зазрения совести готов поменять нынешнего покровителя на более выгодного. Где гарантия, что ты будешь верен мне до гроба? А вдруг тебе удастся завоевать благосклонность сёгуна, найти союзников в бакуфу и перехватить у меня власть?»

— Там видно будет, — ответил Янагисава и порадовался, что не дал прямого ответа.

Он нашел тюремную камеру в задней части здания. Два воина стояли на страже у обитой железом двери.

— Откройте, — приказал Янагисава.

Стражники заколебались.

— Если не дадите мне войти, я разотру вас в порошок, — тихим голосом посулил Янагисава.

Воины поспешно отперли дверь.

Ёрики Хосина стоял посередине камеры, слева матрас, справа ночной горшок. Одежда помята, распушенные волосы падают на плечи.

— Дерьмо, — тихо сказал Янагисава.

Глаза Хосины наполнились ужасом.

— Пожалуйста, позвольте мне объяснить, — простер он в мольбе руки.

Янагисава быстро шагнул и ударил его по лицу. Ёрики вскрикнул, дотронулся до губ и хмуро посмотрел на окровавленные пальцы.

— Что тут объяснять? — презрительно бросил канцлер. — Ты рассказал Сано все, что знал: где я нахожусь, о чем думаю.

Он ударил Хосину ногой. Тот, согнувшись пополам, отлетел к стене, ударился и сполз на пол.

— Сано предложил тебе повышение по службе, и ты продал меня!

Хосина по стенке поднялся на ноги.

— Нет! Я никогда обдуманно не причинил бы вам вреда после...

— Замолчи! — То, что ёрики посмел упомянуть ту ночь, распалило гнев Янагисавы.

— Сано не подкупал меня! — пробормотал Хосина, прикрываясь руками от очередных ударов. — Он сказал, что уничтожит меня, если я откажусь сотрудничать. Я не изменник, я просто трус. — Он упал на колени, на лице застыли отчаяние и скорбь. — Пожалуйста, позвольте мне принести извинения. Пожалуйста, простите меня.

— Даже миллион извинений не помогут тебе, — с резким, презрительным смешком бросил Янагисава. — Ты хотел меня убить.

— Убить? Вас?! О чем вы говорите?

Янагисава оглянулся на дверь, плотно задвинул ее, заговорил злым шепотом:

— Сано был не единственным человеком, от кого ты скрывал информацию, кого вводил в заблуждение фальшивыми докладами относительно убийства Левого министра Коноэ. Ты и меня обвел вокруг пальца. Ты имеешь свободный доступ на императорскую территорию. Это ты назначил встречу Коноэ в Саду пруда, не так ли? Это ты убил его «криком души»! А потом решил отделаться от меня. Ты единственный, кроме Аису и моих телохранителей, знал, что я буду в резиденции прошлой ночью.

— Но зачем мне убивать Коноэ...

— Тише!

— ...и вас? — быстро прошептал Хосина.

— Чтобы избежать обвинения в государственной измене. Ты слишком честолюбив для того, чтобы руководить канцелярией сёсидая или быть моим личным секретарем. Тебе подавай власть над всей Японией. Ты участвуешь в заговоре, который раскрыл Сано. Коноэ узнал об этом, и ты убил его прежде, чем он сдал тебя мецукэ.

— Какой заговор? — По лицу Хосины расплылось недоумение. — За что меня сдавать?

— Не валяй дурака! Ты сколотил шайку подонков и накапливал оружие в доме даймё Ибэ. Ты не мог допустить, чтобы я узнал о мятеже. Моя смерть вызвала бы большой переполох в бакуфу. Не скоро бы кто-то решил вновь заняться делом об убийстве Коноэ, а тем временем ты начал бы действовать. Ты убил Аису, потому что не разобрал в темноте, кто есть кто. — Янагисава с силой прижал Хосину к стене. — Убийца! Изменник!

Глаза Хосины запылали гневом.

— Это прямые оскорбления с вашей стороны. Я никогда никого не убивал, зато вы это делали не раз. Я не замышлял свержения правительства, а вот вы украли у сёгуна власть. Если вам угодно посмотреть на настоящего убийцу и предателя, то взгляните в зеркало!

Ёрики оттолкнул Янагисаву. Ярость захлестнула канцлера.

— Как ты смеешь прикасаться ко мне?!

— Прошлой ночью вам это нравилось.

— Так ты еще смеешься?! — Янагисава ударил Хосину по коленям и в промежность, затем стал бить по голове и в грудь, выкрикивая проклятия.

Сначала Хосина уклонялся от ударов, крича:

— Как вы можете так со мной обходиться после всего, что я сделал для вас? Я рисковал собой, мешая Сано. Стал бы я просто так затевать что-то против сёсакана сёгуна!

— Не пытайся оправдаться! Все равно я тебе не верю! — Янагисава так врезат Хосине по челюсти, что у того мотнулась голова. — Ты хотел использовать меня, чтобы добиться власти и богатства. Ты хотел, чтобы Сано исчез: ты боялся, что он помешает твоим планам!

Тогда ёрики резко выбросил вперед руку. Удар пришелся Янагисаве в лицо. Канцлер на мгновение ослеп от боли. Когда он прозрел, между ними завязался настоящий бой. В конце концов под грохот доспехов Янагисавы они рухнули на пол. Каждый старался дотянуться до горла противника. И тут Янагисава почувствовал вожделение. По силе оно было равно желанию задушить Хосину собственными руками.

Камера наполнилась людьми. Они оттащили Хосину от Янагисавы.

— Прекратите, Хосина-сан! — кричали они.

Янагисава сел и увидел, что два ёрики держат вырывающегося Хосину. Марумэ помог Янагисаве подняться на ноги. У канцлера начал заплывать левый глаз, все тело ныло, но, насколько он мог определить, ничего не было сломано. Он пошатываясь вышел из камеры. Душа разрывалась от боли, которая не имела ничего общего с физическим недомоганием.