Путь на Грумант, стр. 54

Капитан уже не слушал его. Он приказал быстрее заканчивать плот, завезти канат на берег, начинать выгрузку. Другого выхода не было.

Вскоре Смайльса опять задержал чиновник. Он заметно повеселел, в руках у него была книга.

— Не все пропало, капитан! Я так рад, что мне пришло в голову приобрести в Лондоне эту замечательную книгу. Теперь мы можем зимовать. Это даже интересно.

— Что за книга, Топгам?

— «Жизнь и замечательные приключения Робинзона Крузо на необитаемом острове», — торжественно ответил полицейский.

Капитан с недоумением посмотрел на ликовавшего чиновника.

— Дорогой Топгам, — перелистывая страницы, начал Смайльс, — четверть века назад и я зачитывался этой книгой, но… что вы хотите с ней делать здесь?

— Это достовернейший случай, — горячился чиновник. — Александр Селькирк, англичанин, прожил в одиночестве больше четырех лет… Четыре года на необитаемом острове! Здесь описано с мельчайшими подробностями множество приключений. Его богатый опыт незаменим для нас.

Смайльс слабо улыбнулся.

— Александр Селькирк жил там, где сама природа помогала ему. Мы будем зимовать на острове, покрытом вечными льдами… Простите, Топгам, мне необходимо заняться делами, — и он вернул книгу.

Разгрузка судна быстро подвигалась. Плот то и дело отходил от борта «Клайда». Ящики, мешки, тюки, свертки грудами лежали на берегу.

Но вот юго-западный ветер разогнал туман.

Перед глазами англичан открылся большой пролив, забитый с юга льдами.

Мощные ледяные поля надвигались на судно. Через несколько часов лед столкнул корабль с мели. Треща и содрогаясь, корпус пополз по каменистому дну…

Весь экипаж уже хлопотал на берегу, перетаскивая груз к видневшейся вдали избушке, у которой высился тяжелый русский крест. А «Клайд» встретил на своем последнем пути подводную скалу: круша дерево, льды расплющили застрявший корабль и двигались дальше, унося с собой обломки.

Глава двадцать восьмая

ЛАГЕРЬ ОБРЕЧЕННЫХ

Когда матрос описывал гибель «Клайда», Иван Химков спросил его:

— А зачем вы корабль в море бросили? Почему на берег не вытащили?

— Не мешай, Ванюха, — строго остановил сына Алексей. И, пока Чемберс собирался с мыслями, пояснил: — Заморское судно не лодья, на берег, хоть какой, ему хода нет. Востродонное судно разве вытащить?

Да, да, — прислушавшись к словам Химкова, согласился Чемберс. — Англичане никогда не хранят своя суда на берегу.

Матрос заканчивал свое скорбное повествование:

— Из экипажа нас трое осталось — мы да боцман — остальных похоронили. Несколько дней назад скончался наш капитан… Из преступников умерло четверо. О, это нехорошие люди. После смерти капитана хозяином на зимовке стал чиновник. Он заодно с преступниками. И боцман тоже.

Поморы давно догадались, что англичане наткнулись на их прежнюю избушку, и думали, как быть, чем помочь людям.

Русские поморы всегда славились честностью, гостеприимством и отзывчивостью в беде.

Каждый, нуждавшийся в крове, огне и пище, мог рассчитывать, что с ним поделятся последним.

Двери домов в поморских деревнях никогда не запирались. Даже в отсутствие хозяев путник мог зайти в избу, растопить печь и утолить голод. Зверобои зачастую оставляли на пустынном берегу на долгое время лодку, снасть, промысел. Стоило воткнуть около оставленного шест, в знак того, что это имущество еще понадобится хозяину, и никто не прикоснется к нему пальцем. Прибывших с попутным ветром на севере называли «ветреными гостями» и всегда радушно встречали.

— Жалко мореходов ваших, — тихо произнес Химков, — не смогли себя уберечь… Что ж, надо в избу сходить, посмотреть, чем пособить можно.

Алексей обернулся к сыну:

— Ванюха, отведи медведя к осиновке, пускай там сидит, нечего людей пугать. Отведешь, меня догоняй.

Только сейчас англичане с оторопью заметили большого белошерстного зверя, все это время неподвижно лежавшего у скалы.

Ваня, окликнув мишку, побежал к лодке, а Химков и англичане направились к зимовью. Оба матроса долго оглядывались на свирепого зверя, послушно бредущего за юношей.

Вот и изба. Алексей толкнул знакомую дверь и первым вошел в горницу.

За столом несколько человек шумно играли в кости. Увидя невесть откуда взявшегося плечистого, бородатого помора, игроки застыли с открытыми ртами.

— Здравствуйте, добрые люди, — с достоинством поклонился Химков.

Англичане растерянно переглянулись.

— Кто этот человек, Джо? — изумленно спросил почерневший от копоти худой, долговязый англичанин.

— Капитан русского судна, сэр. В этот момент в дверях появился Иван и стал рядом с отцом.

— Русские? Ты убежден, Джо? Хм, хм… — несколько оправившись, сухопарый англичанин принял важный вид. — Спроси, могут ли они доставить нас в Англию?

Пока Чемберс рассказывал все, что сам успел узнать о русских зимовщиках, Алексей незаметно толкнул локтем сына:

— Видать, это главный, сухопарый-то. Что длинен, что черен… Будто сухарь ржаной… И остальные хороши: в грязи да в копоти все.

Юноша тишком фыркнул в рукав.

Выслушав матроса, Топгам, — это был он, — многозначительно посмотрел на своих и вскользь заметил:

— Вот оно что… Их здесь только двое…

— Скажи этим дикарям, Джон, — обернулся он к Чемберсу, — что я, Якоб Топгам, властью его величества короля Англии назначен губернатором этого острова, русские должны повиноваться мне. — И он важно ткнул пальцем себя с грудь.

Чемберс нехотя перевел.

Химков удивленно взглянул на Топгама.

— На русской земле вашему королю власти нет, — тихо, но твердо ответил он. — Елизавета Петровна нам государыня, а мы ей слуги…

— Кто ты такой? — грубо перебил чиновник.

— Я этого дома хозяин, — Алексей гордо поднял голову. Под его взглядом Топгам отвел глаза.

— Сэр, мы должны захватить шлюпку русских, пока они здесь, — заговорщицки зашептал чиновнику один из игроков с широким угреватым лицом, — Тогда этот бородач заговорит по-другому…

Топгам утвердительно кивнул. Широколицый — боцман — и еще один поднялись из-за стола и вышли из горницы.

Чемберс с испугом посмотрел на Химкова.

— Они хотят украсть вашу шлюпку, — украдкой шепнул он, — принимайте меры… Топгам совсем не губернатор, он лжет!

К удивлению матроса, Химков остался спокоен. Топгам же, проводив взглядом своих людей, продолжал разговор.

— Так вы хозяин, — говорил он с издевкой. — Очень жаль, но я вынужден был занять ваш дворец без разрешения. Химков словно не заметил насмешки.

— По обычаю нашему, по нужде всякий может домом владеть, ежели хозяина нет… Вижу я, цинга вас одолела, помоч хотел. А вы… — Вы умеете лечить цингу? — оживился чиновник.

— Ежели бы нам в знатье, что здесь люди живут, — продолжал Химков, — давно бы помочь дали, снадобья принесли. Да и обувку показали бы как шить. В таких сапогах-то, — он показал на обувь англичан, — по острову много не походишь. Хоть и лиходеи у вас, а все жалко: люди.

Гонгам недовольно посмотрел на Чемберса:

— Здесь преступников нет, все помилованы его королевским величеством. По прибытии на остров я всем снял кандалы.

— Кандалы? Да уж здесь в кандалах не проживешь… И без кандалов не сладко… А насчет избы не сомневайтесь, живите сколько надо… Баньку бы вам, попариться, помыться, вишь, как замшели…

Химков искренне хотел поделиться своим мудрым житейским опытом с этими людьми, уже так дорого заплатившими за королевскую «милость». Топгам же тянул время. Единственно, что его заинтересовало, — это противоцинготные лекарства русских. А прежде всего надо было заполучить их лодку.

Но тут в горницу ворвался боцман с искаженным от страха лицом.

— В шлюпке медведь! — хрипло выкрикнул он. — Большой белый медведь… Мы хотели отогнать, но он бросился на Чарли и чуть не загрыз его.

Чемберс и молодой Химков звонко расхохотались.

— Замолчи, щенок! — накинулся на матроса с кулаками боцман.