Обитатели холмов, стр. 62

Тут Эль-Ахрайрах снова почувствовал, как мужество и силы покинули его. Он упал на пол. Он пытался подняться, но задние ноги не слушались и лежали плашмя на камнях. Он дернулся несколько раз и замер.

„Эль-Ахрайрах, — наконец снова заговорил Черный Кролик, — в моем доме холодно. Живым нечего тут делать, а смелым и добрым тем более. Ты мне надоел. Отправляйся домой. Спасу я твое племя.

Но не будь наглецом, не спрашивай когда. Здесь нет времени. Впрочем, там и так уже все в порядке“.

В ту же минуту на солдат и короля Дарзина, все еще стороживших кроличьи норы, навалились тьма, страх и смятение. Им показалось, что все поле заполонили огромные кролики, которые таращили на них из кустов чертополоха красные глазищи. Солдаты повернулись и кинулись бежать. Так они и исчезли во тьме, и с тех пор ни один кролик, который слушал сказки про Эль-Ахрайраха, даже не знает, как они выглядели. Стой ночи и по сей день никто никогда не видел солдат короля Дарзина.

Когда наконец Эль-Ахрайрах смог подняться на ноги, Черный Кролик ушел, а рядом оказался Проказник, который искал Эль-Ахрайраха повсюду. Вместе вышли они из горы и в тумане, по шуршащим под ногами камешкам, стали спускаться в глубокое ущелье. Они не знали пути, знали лишь, что уходят прочь от норы Черного Кролика. Но через некоторое время стало ясно, что от боли и напряжения Эль-Ахрайрах действительно заболел. Проказник вырыл норку, и они отлеживались там несколько дней.

Скоро Эль-Ахрайраху полегчало, и смельчаки побрели дальше, но на этот раз им никак не удавалось отыскать дорогу. Они просто не знали, что делать, и стали просить помощи у других животных. Путешествовали они три месяца; многое с ними случилось за это время. Кое-что рассказывают теперь в сказках. Однажды друзьям довелось жить у лендри и искать для него в лесу фазаньи яйца. А однажды они оказались посредине луга, как раз когда косцы начали косить траву, так что кролики еле удрали. Но все время Проказник ухаживал за Эль-Ахрайрахом, искал ему свежие листья щавеля и кипрея и отгонял мух от ран, пока те не затянулись.

И наконец они добрались до дома. Стоял вечер, и солнце протянуло свои лучи над холмами, где паслось множество кроликов. Они грызли траву и, играя, прыгали через муравейники. Путешественники остановились на краю поля, нюхая ветер, пахнущий утесником и чабрецом.

„Что же, вид у них неплохой, — произнес Эль-Ахрайрах. — Здоровенные ребята. Давай-ка потихоньку шмыгнем в норы и посмотрим, нет ли там кого из капитанов натер ауслы. Шумная встреча нам ни к чему“.

Они прошли вдоль изгороди, но не нашли своего жилища, потому что городок за это' время вырос и нор в поле и на обрыве стало намного больше. По пути они остановились поболтать с молодыми симпатичными кроликами и крольчихами, которые устроились под цветущим кустом бузины.

„Нам нужен Вербейник, — сказал Проказник. — Вы не знаете, где он живет?“

„Никогда про такого не слышали, — ответил один из них. — А вы уверены, что он наш?“

„Если он жив, то где-то здесь, — отозвался Проказник. — Но неужели вы никогда не слышали о капитане Вербейнике! Он командовал ауслой во время сражения“.

„Какого еще сражения?“ — спросил другой юнец.

„Сражения с королем Дарзином“, — ответил Проказник.

„Ну ты даешь, старик, — проворчал кролик. — Это сражение было, когда я еще и на свет не родился“.

„А разве ты не знаешь тогдашних капитанов?“ — поинтересовался Проказник.

„Я же вместе с ними не помер, — проворчал тот. — Что? Неужели и этот старик с белыми усами тоже из них? Что, по-твоему, мы должны знать?“

„То, что они сделали“, — сказал Проказник.

„Ты шутишь, старик? Все давно кончилось. И к нам не имеет ни малейшего отношения“.

„Если этот Вербейник дрался с королем… как там его зовут? — это его дело, — произнесла одна из крольчих. — И нас не касается, так ведь?“

„Война — чрезвычайно безнравственное занятие, — заявила другая. — Просто позор. Если бы никто не дрался“ не было бы никаких войн. Но старикам этого не понять».

«Мой отец там был, — сказал второй кролик. — Иногда и он начинает что-нибудь вспоминать. Я тогда сразу быстренько сматываюсь. „Они сделали то, мы сделали се“ и прочая дребедень. Просто воротит от всего этого — честное слово. Бедный старикашка, он, наверное, и сам хотел бы все забыть. Да и выдумал он половину».

«Сэр, если вы подождете немного, — обратился к Эль-Ахрайраху третий кролик, — я пойду поищу вам этого капитана Вербейника. Сам я, правда, с ним незнаком, а это немаленький город…»

«Очень любезно с вашей стороны, — ответил Эль-Ахрайрах, — но думаю, что теперь я смогу сам отыскать свою нору, да и капитана тоже».

Эль-Ахрайрах прошелся вдоль изгороди к лесу и сел под кустом лещины, глядя в поле. Когда начало смеркаться, он вдруг почувствовал, что рядом, за кустом, стоит лорд Фрит.

«Ты на них сердишься, Эль-Ахрайрах?» — спросил лорд Фрит.

«Нет, милорд, — ответил Эль-Ахрайрах. — Я не сержусь, но я понял, что жалеть, кого любишь, можно не только за их страдания. Кролик, который не помнит, кто подарил ему спокойную жизнь, — просто убогий слизняк, хотя сам он, возможно, думает по-другому».

«Мудрость скрыта в далеких горах, принц, никто не приходит туда за пищей, и пуст теперь каменистый обрыв, где только один кролик и выцарапал себе нору. Но раз уж ты заговорил о дарах, должен признаться, и я тебе кое-что принес. Это пара ушек, хвост да пучок усов. К ушкам тебе еще придется привыкать. Я подкрасил их светом звезд, но совсем чуть-чуть. Уверен, что этот пустяк не в состоянии помешать такому сообразительному воришке. А вот и Проказник! Прекрасно, у меня и для него кое-что найдется. Давай…»

— Орех! Орех-рах! — за спинами слушателей из-за лопуха послышался голос Плошки. — Сюда идет лиса!

32

За железной дорогой

Некоторые думают, что кролики всю свою жизнь только и делают, что спасаются от лис. Каждый кролик, конечно, боится лисы и, как только учует ее запах, немедленно удерет. Но большинство никогда даже не видели лисицы, и совсем немногие попадаются в лапы хищницы, чей запах слышен издалека, а ноги бегают куда хуже кроличьих. И если лиса решит поймать кролика, ей приходится подбираться с наветренной стороны и обязательно под каким-нибудь прикрытием, например за кустами опушки. А когда она подползет к пасущимся на обрыве или в поле кроликам достаточно близко, лиса долго лежит, не шелохнувшись, и ждет, пока не повезет. Говорят, иногда она, как и ласка, начинает играть и кувыркаться, а кролики сидят да с любопытством глазеют до тех пор, пока она не подберется к кому-нибудь поближе и не схватит зазевавшегося зверька. Правда это или нет, достоверно одно: если лиса на закате идет навстречу открыто, значит, охотиться она не собирается.

Никто из слушавших Одуванчика, и Орех в том числе, никогда не встречался с лисой. Но и они знали, что, раз лиса не успела подкрасться поближе, на открытой местности, где ее хорошо видно, она не опасна. Орех выбранил себя за беспечность, за то, что позволил слушать сказку всем и не выставил ни одного часового. Ветер дул северо-восточный, а лисица шла с запада и могла застать их врасплох. Хорошо, что Пятик с Плошкой пошли прогуляться и на этот раз спасли всех от опасности. У Ореха мелькнула мысль, что Пятик, видно, не захотел выговаривать ему в присутствии товарищей и отправился сторожить сам и Плошкин страх был только предлогом.

Орех думал быстро. Если лиса не успела подойти слишком близко, можно просто удрать. Рядом лес, где легко укрыться, не теряя друг друга из виду, а потом идти себе дальше. Орех просунул голову между лопухами.

— Где лиса, далеко? — спросил Орех. — И где Пятик?