Приключения 1968, стр. 98
«Хосе? Вот как!.. Ну, милый… С первого взгляда я почувствовал к нему неприязнь. И вот и на этот раз не ошибся».
— Почему вы решили покинуть родину?
Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением.
— Оставаться? Зачем? Что меня связывает с этим городом? Ни семьи, ни друзей, ни дома…
Она усмехнулась.
— А завтра вы еще захотите послать меня на рубку сахарного тростника.
— Да, это будет ужасно. Скажите: хоть однажды за всю свою жизнь вы сделали что-нибудь полезное для людей?
— Как же! — повела рукой женщина, — Я постоянно давала работу моим портнихам. И, пожалуйста, не читайте мне лекции по политэкономии.
«Конечно, тебе не стоит рассказывать о том, сколько людей должны были потеть и подыхать с голоду, чтобы ты могла давать работу портнихам».
— Я вообще не способна к учению — в колледжах у меня всегда были неудовлетворительные отметки, — продолжала она. — И я терпеть не могу политики. Политики вот так хватило моему мужу!
Мерильда провела ребром ладони по горлу.
«Что ж, если учение дается тебе так тяжко, не буду. Да и бесполезно. И почему уносишь ноги в Штаты, тоже не требует разъяснений: будешь обедать без карточек, по утрам принимать молочные ванны, а у нас не хватает молока и детворе…»
— Кто из родственников у вас в Штатах?
— Уже никого… Ах, вспомнила: родной братец. Конрад.
«Почему она спохватилась? Странно…»
— Давно вы не получали от него известий?
— Очень. Он ленив писать.
«Почему она отвечает так быстро?»
— Говорит вам что-нибудь имя Бланка?
Мерильда насторожилась. Посмотрела на капитана. Отвела взгляд.
— Заурядное кубинское имя.
Сигарета сломалась в ее пальцах.
— Не знаю! Не впутывайте меня! Политика — не моя сфера.
— Речь не о политике. О вашей подруге сеньорите Бланке Гарсия де Сальгадо.
Она раздвинула губы в улыбке.
— Ах, Бланка! Как-то не подумала… Конечно, моя лучшая подруга детства.
Обрагон начал писать, в такт перу кивая головой. Чувствовал: женщина смотрит на него. Откинулся на стуле.
— Вот и отлично. Дело двинулось… Не просила ли ваша лучшая подруга передать что-либо вашему брату?
— Неужели вас интересует и лирика? Такие чувства, как любовь?
Он уловил в голосе женщины грусть. Неподдельную. «Завидует?»
— Любовь и ненависть — родные сестры. А ненависть — как раз предмет нашего особого интереса.
Она смяла окурок в пепельнице.
— Бланка просила передать, что любит и ждет братца.
— И только?
— Разве этого мало? — искренне удивилась она.
«Неужели действительно любовная история? Нелепо. Но может быть…»
— Хочу предупредить вас…
Мерильда вскочила. Сделала несколько шагов к нему.
— О, как вы все мне надоели! Капитан, выпустите меня в Штаты!
«Ага, не хватает выдержки!.. Не помогает и апломб».
— Полагаю, что до выяснения некоторых обстоятельств сеньоре придется задержаться… Отдохнуть на острове Пинос.
Она ненавидящими глазами посмотрела ему в лицо.
— Покойный муж возил меня туда, показывал… Очаровательное место! Вилла с видом на море, только мешают решетки — рябит в глазах!
Женщина подступила к нему.
— Надеюсь, настанет час, когда мы встретимся там с вами!
— Напрасные надежды.
Она подперла бока кулаками.
— Да, для вас Пиноса будет мало! Вас будут стрелять на улице, как бешеных собак!
Обрагон ударил ладонью по столу.
— Осторожнее, сеньора!
Перевел дыхание.
— Политика — не ваша сфера. Прочтите и распишитесь.
Он пододвинул к ней листки протокола. Мерильда взяла, начала вслух читать:
— «Протокол допроса Мерильды Антонио де ла Перес…» — подняла голову. — Звучит недурно!
Голос ее предательски дрогнул. «Ага!..»
— Куда вы направлялись в столь поздний час?
Она все еще смотрела на листы.
— Бульвар Пасео — обычное место моих ночных прогулок.
— А если я подскажу вам адрес, по которому вы шли?
— Нет!
Она отложила в сторону протокол. Замолчала. Обрагон не торопил. Пустая женщина. Для нее центр земли — она сама. И вся ее бравада — как пыльца на крыльях бабочки. Ради себя такая не пожалеет никого, ни друга, ни брата…
— Если… — после паузы начала Мерильда. — Если я скажу, что вам надо, вы выпустите меня в Штаты?
«Я был прав… Кажется, она действительно что-то знает… Или набивает цену?»
— Содействие следствию подтвердит вашу невиновность.
Мерильда отошла к своему креслу, в угол комнаты. Села. Закурила.
— С меня хватит… Слушайте: Конрад в эту минуту находится в квартире Бланки, Авенида Уна, тридцать семь.
Она повернулась к Обрагону, но смотрела не ему в лицо, а мимо, куда-то в сторону:
— Я свободна и могу уезжать в Штаты?
«Не может быть! Этого не может быть!.. Нет, все бывает».
— Это действительно так?
Мерильда встала, подошла к столу. Вынула, протянула капитану записку:
— Вот. Он сам написал. Пароль: «Аделанте». Отзыв: «Фиалка».
Он взял записку, пробежал торопливо написанные строчки. «Конечно, текст зашифрован. Но почерк Маэстро. И правилен пароль. И адрес явки. Да, кажется, правда…»
За домом куранты пробили один раз. Звук медленно таял. «Час ночи… Понадобился всего час, чтобы ты предала родного брата и лучшую подругу детства… Эх, ты!..» Эта женщина не вызывала у него ничего, кроме презрения. Он нажал кнопку звонка.
Вошел сержант.
— Уведите. И немедленно пошлите…
Его прервал телефонный звонок.
8
Бланка подняла руку. Перстень поблескивал на пальце. «Он сказал: «Перед богом и всем светом!..» Как в сказке о прекрасном принце… — Она перевела взгляд на диван. — Брачное ложе… И мне совсем не страшно». Посмотрела на него. Конрад молча стоял посреди комнаты.
— Ты, наверное, очень устал?..
Он огляделся.
— Мечты…
Провел ладонью по лбу. И словно бы стер рукой то выражение лица, которое было еще мгновение назад. Из мягкого, грустно-восторженного оно вдруг стало жестким.
— Мерильда почему-то застряла. Мне надо уходить.
И голос его стал другим.
— Я не улавливаю смысла в твоих словах…
— Я не имею права, Бланка. Извини, я дал волю чувствам. Я должен уйти.
«Куда? — обида захлестнула ее. — Он не любит!»
— Не понимаю…
— Нам надо уходить, — повторил он.
«Уходить…» — эхом отозвалось в ней.
— Мы пойдем с тобой вместе. Мы будем идти с тобой рука об руку — до конца.
«До конца…» — повторило эхо. — Значит, любит?.. Я ничего не могу понять!..»
— Не бойся, Бланка. Смелость, еще раз смелость, всегда смелость! — Он расправил плечи. — Да, это самое опасное задание.
Она посмотрела на него. Что стало с его лицом! Оно заострилось. Глаза лихорадочно блестели. Он осунулся, побледнел.
— Конрад, милый, о чем ты говоришь? Что это за странные шутки?
Он не слушал ее. Продолжал о своем:
— Я выполню это задание, пусть оно будет стоить мне головы.
«Какой-то кошмар, бред…» — Бланка в изнеможении присела на край дивана.
Он подошел к ней, положил руки на ее плечи.
— Так необходимо. И ты пойдешь со мной.
— Куда? Зачем? Какое задание?
Конрад отступил от нее. Лоб его покрылся испариной. Глаза исступленно горели.
— Ты умеешь стрелять? Впрочем, неважно. Я умею.
«Святая Мария!.. Что случилось с ним, бедным?» Ей стало страшно.
— Что с тобой, Конрад? Ты был добрым…
— Не-ет, я не добрый! «Пусть ненавидят — лишь бы боялись!»
Бланка с жалостью посмотрела на него:
— Я начинаю понимать…
— И я уверен, ты будешь надежной помощницей до конца!
«Мерильда говорила: босс… А эти испытания сломили его разум. Бедный Конрад!..» Ей захотелось успокоить его. Она подошла к нему. И тут только увидела: его куртка и брюки — в бурых пятнах и на руках темно-красные запекшиеся потеки.
— Кровь! — испугалась она. — Ты весь в крови! Ты ранен?