Приключения 1968, стр. 93
— Хосе Васкеса — ко мне!
Хосе вошел, понуро остановился подальше от Обрагона.
— Мерильда де ла Перес скрылась… Я виноват, капитан…
«Сопляк. Хорошо, хоть не оправдываешься». Капитан молча разглядывал его. Маловыразительное лицо. Мягкие губы бантиком. Блестящие волосы, старательно уложенные волнами. Но фигура крепкая, сильная. Что может раскрыть внешность?.. Хорошо, что чувствует себя провинившимся.
Хосе тревожило молчание капитана.
— Кто мог предвидеть!.. — начал он.
— Контрразведчик должен все предвидеть, — оборвал Обрагон.
— Клянусь, впредь…
— Надеюсь, — снова остановил капитан. — Поэтому и поручаю тебе новое задание.
Он подошел к карте на стене.
— Вот в этот район выехала корреспондент радиостанции «Патриа» Бланка Гарсия де Сальгадо. Двадцать два года, рост средний, волосы рыжие, глаза голубые. Машина «тонваген», гаванский номер 316-26. Шофер Мануэль Родригес. Слушай внимательно: вполне возможно, что Сальгадо — связная «Белой розы» и она воспользовалась командировкой для прикрытия, чтобы отправиться на связь с Маэстро… Твоя задача: найти ее, не отпускать ни на шаг. На шофера Родригеса можешь положиться — наш. Выезжай немедленно. С приметами человека, которого мы ищем, знаком?
— Да. Рост сто семьдесят семь. Брюнет, глаза карие. На правой, щеке родинка.
Обрагон кивнул.
— Хорошо. Действуй.
Васкес круто повернулся. Обрагон успел увидеть, как лицо его расплылось в улыбке: «Пронесло!..»
Зазвонил телефон. Капитан снял трубку:
— Обрагон. Где?.. Сволочи!
Уполномоченный районного отдела безопасности сообщал: перед рассветом банда контрреволюционеров подожгла в кооперативе «Либертад» плантацию сахарного тростника. Убит дежуривший в поле крестьянин-милисиано. Куда скрылись бандиты — неизвестно…
Значит, начинается новое расследование, предстоит еще одна из бесчисленных схваток.
Капитан медленно положил телефонную трубку.
5
Солнце клонилось к заходу. Бланка уже несколько часов была в пути. За день она побывала в нескольких горных деревушках, затерявшихся меж кофейных плантаций, апельсиновых и лимонных садов, посадок ананаса и агавы. Беседовала с крестьянами в кооперативах, сделала записи на магнитофон на ферме, проинтервьюировала молодого администратора народного имения — парня, казалось, с навечно невыспавшимися глазами.
А теперь дорога вела все выше и выше в горы, и уже далеко внизу остались последние клочки обработанной земли. Их машина карабкалась по каменистой тропе с трудом — она не предназначалась для столь неблагоустроенных дорог. Это был маленький тупоносый автобус — «тонваген», специально оборудованный для звукозаписи. Кузов его, отделенный от кабины толстой стенкой, был превращен в салон с магнитофонами, пультом записи и диванами вдоль стен. Окна задернуты шелковыми занавесками, пол устлан пробковым матом — уютный подвижный домик, в котором можно и вести радиорепортажи и отдохнуть в дальнем пути. Но Бланка предпочла расположиться в кабине водителя, обдуваемой ветром, обдаваемой пылью, но зато не мешающей глазеть по сторонам. Теперь девушка с интересом смотрела, как тропа медленно уползает под машину, будто автобус неохотно пожирает ее.
— Куда мы едем? — спросила она.
— Увидите, — коротко бросил, не поворачивая головы, Мануэль.
В дороге он стал удивительно молчаливым и даже не смотрел на свою попутчицу. Пыль припорошила его курчавую бороду. Вспотевшее лицо, как индейской татуировкой, было покрыто потеками грязи. Бланка заглянула в зеркальце над ветровым стеклом: лицо ее за день обгорело, волосы из рыжих стали пепельными: «Ничего себе, красотка!»
Горы расступились, и открылась лощинка. Она была распахана. Зеленый, уже наливающийся желтизной, стоял стеной сахарный тростник. Крутые склоны горы поросли кустарником и деревьями. В стороне виднелся одинокий крестьянский домик — бойо. Каменистая тропа обрывалась у края поля.
— Дальше дороги нет! — воскликнула Бланка.
Мануэль все так же молча остановил машину. Девушка выпрыгнула из кабины. Огляделась. Прислушалась.
— Как здесь красиво! Как тихо! Только цикады…
Она раскинула руки. Потом сложила ладони у рта и крикнула:
— Ого-го-го!..
Горы отозвались удаляющимся эхом.
— Слышишь? Они отвечают нам…
Мануэль неторопливо вышел из машины. Посмотрел на Бланку. Отвел глаза в сторону:
— Там, за полем, — обрыв. По дну — речка. А еще ниже — водопад.
— Откуда ты знаешь?
Шофер молчаливо пошел к краю поля. Девушка догнала его. Действительно, лощина круто обрывалась вниз, и там пенился водопад. Бланка пнула камешек. Он, подпрыгивая, покатился вниз, плюхнулся в воду.
— А с той стороны — пещеры, — показал Мануэль. — Во-он, видите? Маскировочка что надо!
— Ты здесь отдыхал?
— Я здесь воевал, сеньорита, — отчужденно сказал парень. Но все же начал рассказывать: — Три недели мы сидели в засаде в тех пещерах, поджидали карательный отряд. Дождались! Батистовцы не рассчитывали, что мы здесь. Они спустились к водопаду, столпились, начали искать брод. А мы как ударили! Но у них был миномет… Там, на склоне, две могилы — Хесуса и Джильберто…
Девушка оглянулась на него.
— Ты такой молодой, а у тебя уже такая большая жизнь!
— Ничего еще и не начинал. Только и умею стрелять и крутить баранку…
Голос Мануэля был совсем иным, чем ночью, на посту. И вообще за этот день Бланка начала менять мнение об этом парне, ставшем ее нежданным попутчиком. Не так уж он самодоволен и самоуверен. Наоборот. Он даже чем-то симпатичен ей.
— А что ты хочешь уметь? — спросила она.
— Ого! Все хочу. А больше всего — плавать на большом корабле за моря-океаны, в самые дальние страны. И чтоб возвращался, а меня встречали на берегу рыжая жена и сынишка — вот такой! — тоже рыжий…
Бланка насторожилась.
— Разворачивай. Дальше дороги нет.
— Жук бабочке не товарищ?
— Поехали!
Он подошел к ней, посмотрел прямо в лицо.
— Извини. Я не то хотел…
Бланка повела рукой.
— Зачем ты хочешь испортить эту красоту? Среди такой красоты все должно быть настоящее. За это ты и воевал.
Она глубоко вздохнула.
— А мне эти горы напоминают мой лагерь в Сьерра-Маэстре.
— Твой! Как же! — язвительно заметил Мануэль.
— Да, мой! Хоть этого теперь у меня не отнять! Мой лагерь был в Минас-дель-Фрио.
— Ого! — удивился парень. — Как раз там одно время стоял и наш отряд. Местечко — у черта на самых рогах. Дожди и жидкая глина по колено.
— Да, — грустно улыбнулась Бланка. — И мы жили там так, как до этого жили вы: под открытым небом, гамаки привязывали к соснам. И даже два раза забирались на пик Туркино.
Мануэль с интересом посмотрел на нее.
— Скажи ты! Что-то не верится… А как вы, сеньорита, вообще попали в горы?
«Какое ему дело?» — подумала она. Но почему-то ей захотелось рассказать этому грубому парню обо всем, что с ней произошло. Зачем?.. Этого она не знала. Просто нужно было рассказать.
— Когда умер отец, мать стала собираться в Бостон, а мои друзья готовили паспорта в Майами… Они настаивали, чтобы я тоже уехала. А я колебалась. Ужасов о революции я наслышалась. Но ведь я сама видела, как весь город ликовал, когда в Гавану вступили бородачи, а Батиста бежал. Я сама помнила, как солдаты Батисты расстреливали студентов… И я решила сама узнать, так ли действительно страшна революция… Я сказала друзьям: «Позвольте мне самой подумать и разобраться…»
— Сложная задачка!
Ее не остановил насмешливый тон Мануэля.
— Может быть, для тебя и легкая… Однажды я была дома, включила телевизор. Как раз выступал Фидель. Он говорил, что правительство объявляет новый набор в школы по подготовке учителей-добровольцев в горах Сьерра-Маэстры. И я решилась. Ведь учителя после подготовки должны будут рассказывать крестьянам о революции. А раз так, то нам-то уж должны разъяснить, что это такое! И я записалась.