Приключения 1979, стр. 72
— Я тороплюсь в аулы волости Бегей. Но я задержусь в вашем ауле. Жусупа подожду...
Абу незаметно для старика поманил Нурмолды. Они вышли из юрты, поглядели, как жена Абу доит кобылу. Абу отогнал жеребенка, велел отойти жене. Подлез под кобылу, легко выпрямился, поднял. Произнес свободно, без видимого напряжения:
— Слышал о борце Танатаре? Он был мой отец. Сутулый Кежек в схватке смял ему внутренности. Отец после того прожил недолго. Я выпрямлю Кежеку его кривую спину...
...На другой день аульные энтузиасты во главе с Абу поставили на сухом пригорке шестистворчатую юрту для Нурмолды.
Первый урок Нурмолды дал ребятишкам. На второй урок собрал женщин.
Мужчин Нурмолды собрал вечером — они просили не унижать их, не сажать на занятии вместе с женщинами.
Он достал из чехла свое богатство — гимназическую карту мира. Аудитория была поражена словами Нурмолды. Перед ней вселенная, перенесенная на бумагу!
— Айбаяй, вселенная как монета! Но если мы на верхней стороне, то как же люди не падают в бездну с той, с нижней стороны? И вода не выливается?
— Но где же мы? Где Ходжейли? Где Хива, где Кетыке? [21]
Водили пальцами по узорам горных хребтов, дивились остромордым белым медведям в россыпи голубых, колких, как рафинад, льдов, радовались верблюду, сайгакам, тушканчикам, рассматривали место на западном берегу Арала, где Нурмолды поставил карандашом девять треугольничков — юрт, — изобразил их аул.
5
В середине ночи Нурмолды разбудил крик. Нурмолды спал одетым, он выскочил наружу одним из первых.
Возле крайней юрты стоял большеголовый человек с винтовкой за плечами и шашкой, в ногах у него комом тряпок чернела женщина. Нурмолды склонился над ней, увидел, что она обнимает лежащего на земле парня.
— Мой единственный! — кричала женщина. — Почему они не убили меня?!
Большеголовый человек пробасил:
— Чего воешь? Толкую тебе, жив он. Только без памяти... Вторые сутки как ранило. Стал бы я мертвеца тащить.
Нурмолды поднял голову — Кежек, убийца Хакима!
Вскоре в ауле спешилась группа всадников человек в шесть. К Жусупу кинулся его зять, захлебывался словами, указывал на Нурмолды.
Жусуп вытер коню холку пучком травы, затем подошел к старикам, на ходу разминая руками затекшие ноги, поздоровался. Старики ответили.
Нурмолды, не дав им произнести вежливые вопросы о дороге, сказал:
— Жусуп, ты ведешь за собой погоню. Ты хочешь спрятаться за стариков и детей? Уходи своей дорогой, Жусуп.
Молчали старики, молчал Жусуп. На ближней юрте под ветром хлопала кошма загнутым углом.
— Кто нас приютит? — сказал наконец Жусуп. — Молчите? Я пристыжу вас — я приму приглашение этого безродного, — он ткнул пальцем в Нурмолды.
Кежек сказал как скомандовал: «Барана зарежьте пожирней!» — и, когда мужчины аула вошли в юрту, тычком вогнал следом Нурмолды.
Юркий зять Жусупа принес новый войлочный ковер — текемет, подушки, два заправленных салом светильника.
При всеобщей тишине вошел Жусуп. Повесил лисью шубу, колпак и громоздкий бинокль на деревянную подпорку-вешалку, остался в вельветовом пиджаке.
— Ты не внял моему предупреждению и не повернул обратно? — с улыбкой спросил он Нурмолды. — Все это ты сделал, разумеется, не подумавши?
— Я подумал, Жусуп.
— Туркменский пес! — взвизгнул рябой. Он сидел за плечом Жусупа, воображая себя визирем.
Кежек встал на колени, одной рукой оперся о землю, другую протянул с намерением ухватить Нурмолды. Но руку его перехватил Абу, прижал к кошме, сказал:
— Жусуп, учитель наш гость, так же как вы...
Кежек выкрутил руку, сел на место — не дело было затевать возню при стариках.
— Я не гость! Я ваш нукер, да буду я за вас жертвой, адаи. Не пожалею ни себя, ни коней, ни джигитов, я буду жить в седле, но вырежу всех предателей... — сказал Жусуп спокойно. — Почему туркмены встретили нас пулями? Откуда, от кого они узнали о нашем походе? Их ведет предатель. Вот почему они в нашей степи как у себя дома!
Вот оно, подумал Нурмолды, вот оно, к чему вел Жусуп! Его поход — начало новой истории адаевских племен, и он не мог окончиться в этом нищем ауле! Жусупу нужна была вера джигитов, послушание аулов, ему нужен был успех! Ох бандит!
Своим тихим голосом заговорил Ахык:
— Успокойся, Жусуп. Учитель не хотел тебя обидеть. Не бросай шубу в огонь, рассердившись на вшей. Сейчас подадут мясо, поговорим о приятном.
— Спасибо, аксакалы, заступаетесь за меня, — сказал Нурмолды. — Но не закончен наш разговор... Жусуп, не вернутся в наши степи старые времена, когда адаи гнали отсюда калмыков, а русские генералы натравливали адаев на туркмен. Нынче не нужен нукер в наших степях.
— Не может быть мира в степи, — устало сказал Жусуп. — Летовки сокращаются, земли захватывают пахари, застраивают. Аулы ссорятся из-за пастбищ.
Нурмолды развернул карту.
— Взгляните: вот здесь страна, называется Украина. Не больше земли, чем у казахов, но в сто раз больше людей умещается на ней. Потому что украинцы живут оседло, косят сено, сеют хлеб. Под Верным Советская власть строит казахам дома, дала плуги...
Поднялся Кежек, вырвал карту из рук Нурмолды. Карту, смятую в ком, бросил в костер, на котором похлюпывал, плескался котел с мясом.
Нурмолды бросился к костру, схватил огненный комок, — в руке у него остался клочок бумаги.
По слову Кежека привели саврасого, дали Нурмолды повод в руки. Кежек указал в темноту:
— Наше мясо еще в котле, у тебя есть время убраться. Если я застану тебя после нашей трапезы, я велю привязать тебя к хвосту лежащей лошади и хлестну ее...
Нурмолды погладил саврасого по морде — тот узнал его, приветливо всхрапнул.
В степи громыхнул выстрел. Заголосили аульные псы, заметались женщины, будили детей, вытаскивали их из юрт. Дети плакали.
На меловом от луны склоне холма чернела группа всадников.
— Туркмены, Жусуп, туркмены! Ты навлек на нас беду. Жусуп, защищай нас!
Жусуп, он был уже в седле, ответил негромко:
— Нас лишь семеро...
Жусуп и его бандиты скользнули в темноту лощины.
Нурмолды вскочил на саврасого, поехал навстречу всадникам. Аул со страхом глядел ему вслед.
Старший группы подал руку Нурмолды.
— Ты Советская власть? Салам, меня зовут Чары. Я тоже Советская власть, только бумаги с печатью нет.
— Я ликбез, яшули... [22]
— Жусуп здесь? — спросил, выезжая вперед, милиционер. Когда Нурмолды ответил ему по-русски, что бандиты кинулись на Кара-Бутак, что лошади у них не отдохнули, подал руку: — Кочетков.
Отряд сорвался с места.
...На белой полосе гипса возникли черные фигуры бандитов. Гортанно взвыла погоня, криками взвинчивая коней.
Налетели, сшиблись, завертелся страшный вихрь...
Свесившись с коня, Нурмолды вгляделся в связанных бандитов, не нашел среди них ни Кежека, ни Жусупа.
Погоня оставила двух людей возле связанных бандитов, разделилась, унеслась по бело-синей равнине.
Подъезжая к аулу, Нурмолды догнал всадника, окликнул его. То был один из подростков, в начале ночи посланных Кежеком высматривать в степи туркмен.
— Тебя Кежек послал в аул? — спросил Нурмолды.
Парнишка растерялся и молчал.
— Что им понадобилось в ауле?
— Зять Жусупа должен привезти им побольше пищи и то, что было оставлено ему раньше, — прошептал парнишка. — Так сказал Жусуп.
Нурмолды остановил саврасого:
— Они спрятались в овраге?
— Там...
— Вернемся, покажешь мне овраг. — Нурмолды поймал за узду коня парнишки, развернул.
Они проехали солончак, попетляли в хаосе невысоких холмов, огибая мелкие ответвления оврага, выехали к черному провалу, и здесь парнишка зашептал:
— Дальше не надо, учитель!
Они не успели развернуться, как сбоку из-за холма появился всадник. Нурмолды узнал Кежека. Силач налетел — и Нурмолды не успел испугаться, как был вышиблен из седла.