Сказки, стр. 56

И…

Мария Сулеймановна стояла неподвижно и растерянно улыбалась.

Катя изо всех силёнок старалась приподнять её, и ничего не получалось. А ведь вчера всё было так легко.

Катя ещё раз повторила волшебный наговор. Она уже не шептала, а почти кричала, обернувшись к «Элегии»:

Учительница французского языка не шелохнулась. Катя прыгала вокруг неё, подталкивала… Ни с места!

— Я больше не буду! — заплакала Катя.

— Хи-хи!.. — послышалось из разбитого пианино. — Хи-хи-хи! И хотя, кроме Кати, этого хихиканья никто не услышал — в зале тоже начали смеяться. А когда Катя, подбежав к «Элегии», стукнула по крышке кулачком и крикнула: «Ну, что же ты!» — весь зал захохотал. Сначала засмеялся десятый класс, потом девятый… восьмые… а за ними — седьмые, шестые, пятые, четвертые, третьи… хохотал Катин второй «в»… И только первые классы не смеялись: они не понимали, зачем эта девочка с бантом бегает и прыгает вокруг учительницы.

Катя не просто плакала, она рыдала от обиды и унижения. Тогда Берта Мольбертовна — Бемоль — взяла девочку за руку и прошептала ей на ухо:

— Не плачь… Я все поняла…

Глава двенадцатая

«ДРОЖАЛКА»

В тот же день во всех городских газетах было напечатано, что произошла ошибка, что девочка подняла штангу чисто случайно, что больше она никогда так делать не будет и что настоящий рекорд установил мастер спорта Жорик Сафьян.

Катя, конечно, огорчилась. Но расстраивалась недолго. Ведь в пенале хранились ещё две травинки: синяя и зелёная. Теперь Катя решила быть осторожнее, чтобы следующий успех был ей по силам. И захотелось ей самой посмеяться над теми, кто весело хохотал над нею в школе. А что?.. Вот захочет Катя и станет директором, и сразу же исключит из школы всех ребят! Захочет — и школьные каникулы будут длиною в целый год! Захочет — и у всех одни пятёрки! Захочет — одни двойки!.. Вот смеху-то будет!.. И никакой силы не требуется. Все испугаются, станут просить: «Ах, не исключайте меня, пожалуйста, а то мне дома попадёт!..»

…Вечером Катя сделала уроки и вышла погулять перед ужином.

В соседнем сквере она опять увидела того маленького одинокого мальчишку, который вчера убежал неизвестно почему. Он неподвижно стоял возле саночек, смотрел на Катю широко раскрытыми глазами и, кажется, снова хотел пуститься наутёк.

— Эй! — крикнула Катя. — Ты что, боишься меня? Мальчишка не отвечал. Он повернулся боком и приготовился удирать, как будто бы к нему приближалась не девочка, а зелёный трёхголовый дракон.

— Не убегай, — улыбнулась Катя как можно ласковее. — Я тебя не укушу.

— Не укусишь?.. — тихо спросил мальчик. — А вдруг ты меня побьёшь?.. Я боюсь. Не подходи близко!

— Зачем же мне тебя бить? Ты дурак?

— Н-не з-знаю… Я не дурак, а всё равно боюсь.

— Просто так боишься?

— Просто так…

— Ты, наверное, трус?

— Ага…

— Давно?

— Что — давно?

— Давно трусишь?

— Ага. Всю жизнь…

— А чего ж ты боишься?

— В-всего: с-собак, кошек, мальчишек, крокодилов…

— Первый раз вижу такого удивительного труса! А как же ты в школу ходишь?

— Н-никак не хожу. В школе с-страшно!

— Страшно? В школе?.. — Катя засмеялась. — Ну вот, ни капельки! Я каждый день хожу в школу, и никто меня там не укусил, не съел. Честное слово!.. И крокодилов там нет… Может быть, ты больной?

— Ага… Бабушка говорит, что это у меня болезнь такая опасная, под названием «дрожалка». Вроде скарлатины, только ещё хуже… Ой, не подходи ко мне, а то убегу!..

— Что же ты здесь один делаешь?

— 3-закаляюсь от страха. Бабушка пошла в магазин, а я тут её жду и закаляюсь…

— Ты весь трясёшься — замёрз, наверное?

— Нет, я же не трясусь, а дрожу — это разница! И не от холода, а от страха. Видишь, скоро темнеть начнёт — и вдруг вылезет в сквер кто-нибудь такой мохнатый, длинный, зубастый… Ой, боюсь!

— Да, тебе лечиться надо. Дрожалка — болезнь тяжёлая.

— Ага… Д-доктор сказал, что от неё вылечиться трудно. Он сказал, что только чудо может помочь. Я ведь даже телевизор смотреть боюсь: там бегемотов показывают и р-разбойников с длинными ножами.

— Тебя как зовут?

— Тема…

— А меня Катя. Знаешь что… — Карамелькина задумалась немного. — Давай, Тема, дружить!

— Д-дру-жить?! Со мной ещё никто не дружил, кроме бабушки. Д-давай… Только близко не подходи…

Но Катя всё-таки сделала осторожно два шага вперёд и постаралась получше рассмотреть Тему. На нём была огромная меховая шапка, от этого мальчик казался совсем крохотным, хотя ростом был даже повыше Кати. Большие круглые глаза всё время моргали, а нижняя губа вздрагивала. Катя спросила:

— Ты кем хочешь быть, когда вырастешь?

— Б-боксёром. Ведь боксёры никого не боятся. А бабушка говорит, что из меня ничего не получится, потому что в школу не хожу… А ты кем хочешь стать?

— Я?.. — Катя прищурилась и старалась говорить как можно равнодушнее. — Я директором школы буду. Завтра.

Нижняя губа у Темы перестала вздрагивать:

— Ты завтра будешь директором школы? Врёшь. Девочек-директоров не бывает. Директор должен быть взрослый: он всё должен замечать, кто балуется, кто опоздал…

— Откуда знаешь? Ты же в школу не ходишь.

— А мне всё бабушка рассказывает. Она каждый день в школе бывает — ей всё известно.

— Тётенька Чудакова, что ли?

— Ага. Она.

— Хорошая тётенька, хвалила меня. Вот завтра стану директором и прикажу, чтобы ей сварили целое ведро вкусного компота.

— Катя, не ври. Разве ты можешь завтра стать директором?

— Могу. Во-первых, наш директор Иван Иванович уехал в Москву. А во-вторых, у меня есть успех-трава.

— Не люблю, когда девчонки врут. Мне от этого страшно становится. Мальчишка может соврать, это ничего, а девочке нельзя!

— Почему девочке нельзя?

— Нельзя и всё!

— Ладно. Попроси свою бабушку Чудакову — пусть завтра вечером отпустит тебя в сквер. И я всё расскажу, как было.

— Честное слово — расскажешь по правде?

— Честное слово — расскажу!

Глава тринадцатая

БЕМОЛЬ И ВЕДЬМА

В то самое время, когда Катя разговаривала с Темой, — учительница музыки Бемоль разговаривала с Кикиморой.

— Как же вам не стыдно, мадам Кикимора? — сердилась Берта Мольбертовна. — Вас пожалели — подобрали на улице, определили в хорошую школу, дали квартиру, а вы балуетесь, шутки шутите.

— А нельзя, что ли? Посмеяться каждому хочется, даже ведьме.

— Но зачем же девочку обижать? Вся школа над ней хохотала.

— А ты её не жалей: двоечница она, нечистая сила.

— Ручаюсь, что она исправит свою двойку!

— Когда исправит — тогда и волшебству конец. Все травинки-былинки Катька слопает к тому времени.

— Сколько их, этих ваших травинок?

— Три. Жёлтая и синяя — коротенькие, они для смеху — только на один раз. А зелёная — для серьёзного дела, она — навсегда.

— Ох, не пойму я вас.

— А ведьму никто не понимает.

— Всё равно, если в нашей школе будут происходить чудеса — я всё расскажу директору Ивану Ивановичу, и он выгонит вас!

— Директор сейчас далеко. А завтра здесь будет другой директор — Екатерина Парамоновна, она устроит небольшой шурум-бурум. Хи-хи!