Добродетель эгоизма, стр. 26

11. Строители монументов

^{Айн Рэнд}

То, что когда-то было явлено нам в качестве идеала, стало теперь скелетом в лохмотьях, дергающимся на ветру над миром, как огромное пугало; но у людей недостает мужества взглянуть вверх и увидеть ухмыляющийся череп под кровавыми тряпками. Этот скелет – социализм.

50 лет назад еще можно было как-то объяснить (но не оправдать) всемирное распространение веры в то, что социализм – это политическая теория, построенная на доброй воле и направленная на достижение благополучия людей. Сегодня эту веру уже нельзя рассматривать как невинное заблуждение. Н каждом континенте Земли нашлись государства, испытавшие социализм на себе. В свете полученных результатов пора задать защитникам социализма вопрос об их мотивах.

Важнейшая характеристика социализма – отрицание права на частную собственность; в социалистическом обществе право на собственность (то есть право использовать и распоряжаться ею) отдано «обществу в целом», то есть коллективу; производство и распределение продукции контролируется государством, то есть правительством.

Социализм может быть установлен силой, как в СССР, или голосованием, как в нацистской (национал-социалистической) Германии. Степень обобществления может быть полной, как в России, или частичной, как в Англии. Теоретически эти различия поверхностны; на практике – это лишь вопрос времени. Основной принцип во всех случаях неизменен.

Заявленные социализмом цели были таковы: уничтожение бедности, достижение общего процветания, прогресс, мир и людское братство. Результаты оказались кошмарным провалом – кошмарным, если социалисты действительно стремились обеспечить народу благополучие.

Вместо процветания социализм принес каждой стране, испробовавшей его, экономический паралич и/или катастрофу. Глубина катастрофы определялась степенью обобществления. Соответствующим образом варьировались и последствия.

Англия, когда-то бывшая самой свободной и гордой страной Европы, превратилась во второстепенную державу и медленно гибнет от гемофилии, теряя лучшую экономическую кровь: средний класс и профессионалов. Способные, компетентные, работящие, независимые люди покидают страну тысячами, эмигрируя в Канаду и Соединенные Штаты в поисках свободы. Они бегут от власти посредственности, спасаются из вонючей богадельни, обитатели которой, променяв свои права на бесплатные вставные челюсти, теперь визжат, что лучше быть красным, чем мертвым.

В странах, где национализация была более полной – как в Советской России, красном Китае, на Кубе, – отправной точкой, знаком, отмечающим начало социалистического правления, был голод. В этих странах социализм отбросил народы на много веков назад, к невообразимой нищете доиндустриальной эпохи, к настоящему голодомору.

Этот голод не был «временным», как утверждали апологеты социализма на протяжении полувека. 45 лет государственного планирования в России так и не решили проблему продовольственного обеспечения населения страны.

Если же говорить об эффективности производства и скорости экономического прогресса, то результат сравнения капиталистической и социалистической систем в этом отношении окончательно очевиден для любого честного человека – его наглядно иллюстрирует разница, существующая сегодня между Западным и Восточным Берлином.

Вместо мира социализм привнес в международные отношения новую отвратительную разновидность умопомешательства – холодную войну: состояние хронического конфликта с необъявленными периодами перемирия между бессмысленно внезапными вторжениями; где Россия захватывает треть земного шара, где социалистические племена и народности вгрызаются друг другу в глотки, где социалистическая Индия вторгается в Гоа, а коммунистический Китай вторгается в социалистическую Индию.

Красноречивый знак морального разложения нашего времени – бездушное самодовольство, с которым большинство социалистов и симпатизирующих им «либералов» взирает на зверства, творимые в соцстранах, и считает террор, осуществляемый властями, способом существования, в то же время представляя себя сторонниками «людского братства». В 1930-е годы они протестовали против зверств нацистской Германии. Но, очевидно, это не было делом принципа, а всего лишь возмущением конкурирующей банды, претендующей на ту же территорию, – потому что больше их голосов что-то не слышно.

Во имя «гуманизма» они закрывают глаза и молчаливо принимают следующее: уничтожение всех прав и свобод, экспроприацию всей собственности, приговоры без суда, камеры пыток, лагеря рабского труда, массовые убийства миллионов людей в Советской России – и кровавый ужас Восточного Берлина.

Стоит только посмотреть на отчаянные попытки, предпринимаемые сотнями тысяч людей, рвущихся на волю из социалистических стран Европы, через заборы с колючей проволокой, под пулеметным огнем, – и вы больше не сможете поверить, что социализм, в любом из своих проявлений, основан на доброй воле и мечте о всеобщем благоденствии.

Социализм – это не народное движение. Это движение интеллектуалов, изобретенное, направляемое и контролируемое интеллектуалами, вынесенное ими из их захламленных башен из слоновой кости на кровавые поля реальности, где они объединились со своими союзниками и исполнителями – бандитами.

Каков же тогда мотив этих интеллектуалов? Жажда власти. Жажда власти как проявление беспомощности и ненависти к себе самим.

Мечта заполучить не заработанное собственным трудом включает две стороны: материальные и духовные блага. (Под «духом» я подразумеваю человеческое сознание.) Эти две стороны неизбежно взаимосвязаны, но мечты отдельного человека могут быть сосредоточены преимущественно на какой-то одной из них. Желание владеть незаработанными духовными ценностями – более разрушительное из двух и более развращенное. Это желание незаслуженного величия; оно выражается (но не определяется) туманным понятием «престижа».

Искатели незаработанных материальных благ – всего лишь финансовые паразиты, дармоеды, хапуги или преступники, которых слишком мало, для того, чтобы они могли представлять реальную угрозу цивилизации, если они не будут выпущены на свободу и легализованы искателями незаслуженного величия.

Величие – это настолько невротическая идея, что негодяй, стремящийся к нему, не может определить ее даже для себя самого: идентифицировать это – значит сделать это невозможным. Ему нужны иррациональные, неопределенные лозунги альтруизма и коллективизма, чтобы придать полуправдоподобную форму своему безымянному вожделению и привязать его к реальности. «Общество», «общественные интересы», «служение обществу» – вот методы, инструменты, качающиеся маятники самогипноза, которым занимается вожделеющий власти.

Поскольку не существует такого целостного объекта, как «общество», поскольку общество не более чем набор личностей, любой объявленный или подразумеваемый конфликт «интересов общества» с частными интересами означает, что интересы одних людей должны быть принесены в жертву интересам и желаниям других. Поскольку эта идея так неопределенна, ее использование подкрепляется лишь способностью любой произвольно взятой группировки заявить, что «Общество – c'est moi», и отстаивать это заявление с оружием в руках.

Отстоять подобное заявление без оружия – то есть ненасильственно – невозможно. Однако, с другой стороны, не будь таких заявлений, гангстеры остались бы там, где всегда и были – в криминальных катакомбах, и никогда бы не добрались до правительственных структур, где можно управлять судьбами народов.

Есть два способа заявить: «Общество – c'est moi». Первый подходит для неотесанного приземленного паразита, требующего государственных подачек во имя «общественных» нужд и кладущего в свой карман незаработанные деньги. Второй – это способ, используемый лидером, паразитом духовным, который создает себе иллюзию «величия», – подобно скупщику, собирающему краденое добро.