Странствия Властимира, стр. 111
Тот стоял, плотно закрыв глаза и не решаясь открыть их. Поддерживая его, гусляр взял князя за руки.
— Не бойся, — позвал он. — Посмотри на меня.
От натекшей с ресниц влаги щипало глаза. Подивившись, Властимир по привычке потянулся протереть их, да так и застыл, донеся руку до лица. Пальцы нащупали под кожей век… глаза.
— Открывай, но не спеша, — упредил его Буян, — и не бойся — на улице ночь.
Подчиняясь настоянию друга, Властимир приоткрыл глаза.
Все расплывалось в сером тумане, но непроглядный мрак отступил навсегда. Ахнув, князь в первый миг опять хотел закрыть ресницы, но Буян перехватил его руки.
— Смотри! — крикнул он повелительно. — Смотри на меня! Глаза друзей встретились.
Слезы потекли из глаз князя, смывая последние остатки тьмы. В неверном сером полумраке ночи Властимир увидел знакомое лицо гусляра. Глаза его сияли, на губах все шире расплывалась улыбка.
— Ну, здравствуй, Властимир, — сказал Буян, — Хороший сегодня день, не правда ли?
— Самый лучший! — воскликнул князь. — Самый светлый!
И друзья горячо обнялись.
Выпустив наконец гусляра, князь обернулся к остальным своим спутникам.
Прямо перед ним стоял невысокий коренастый юноша со встопорщенными льняными волосами и несколько растерянным взглядом. Он смущенно отвел глаза, когда князь поприветствовал его как равного, и покраснел.
Волки-оборотни задрали морды, повиливая хвостами. Властимир потрепал их за ушами.
— Подождем до утра, — сказал он, — и тогда мы сможем поприветствовать друг друга как полагается!
Оборотни, кажется, не имели ничего против ожидания, но Буян опять взял Чару.
— А зачем ждать, — улыбнулся он, — можно и сейчас… Вода смоет чары Кощея! Кто первый?
Синдбад попятился, поджимая хвост, но потом решился.
— Когда-то меня обратили из свиньи в человека, брызнув водой, — сказал он. — Но теперь я — волк, и мне уже все равно. Могу и я!
Он сел на хвост и зажмурился.
Буян приблизился и плеснул водой на голову волка.
Капли воды, попав на шерсть, зашипели. Синдбад взвыл, пытаясь прикрыть голову лапами, и завертелся волчком, словно желая поймать свой хвост. Но там, где капли упали на шкуру, там шерсть исчезала, словно снег под лучами солнвд,
Тело менялось на глазах. Прошло чуть более минуты, и все закончилось. Сидя на земле, Синдбад осматривал свои руки и халат.
— Еще не кончилась ночь, — радостно провозгласил он, — а я уже опять я! Гаральд, не медли, это просто здорово!
Но второй оборотень только поджимал хвост и поскуливал, прячась, как собака, за ноги Властимира.
Не церемонясь, тот поймал его за шиворот:
— Давай, пока я его держу!
Гаральд завертелся, щелкая челюстями, но Буян уже выплеснул на него все, что оставалось в Чаре.
ГЛАВА 18
Когда Гаральд решился открыть глаза, он увидел, что над ним склонились все его спутники. Властимир потормошил лежащего на земле рыцаря, осторожно провел рукой по его щеке. Гаральд оказался моложе, чем он представлял.
— Ну, с возвращением тебя, — молвил князь, протягивая ему руку и помогая встать на ноги. — Вот уж честно скажу: не думал я, что ты так молод и собой хорош — постарше и посуровее представлял тебя по словам твоим и по голосу. Рад, что ошибался.
Рыцарь вздохнул и отвел глаза.
— Не ошибался ты, князь, — молвил он покаянно, — все верно описываешь… Ты душу мою видел.
Он отвернулся, не желая, чтобы славяне видели его лицо, а Буян тронул князя за плечо и строго кивнул, подтверждаючи.
Менее всего сейчас хотелось Гаральду, чтобы Властимир или кто еще из славян стал утешать его да уговаривать и о думах расспрашивать, а потому он был обрадован, когда Буян, кашлянув, сказал:
— Ну, все! Погостевали мы у Кощея в землях чужих, теперь пора и честь знать. Ждет нас путь-дороженька на родимую сторонушку.
— Вы езжайте, — воскликнул торопливо Гаральд, — вам путь дальний!
— А ты что же?
— Что я? — Рыцарь отвел взгляд. — Мое дело известное — где-то здесь, у Кощея, моя невеста, леди Джиневра. Не могу я уехать, пока ее не сыщу. Прощайте!
Он поклонился славянам, пожал протянутую Синдбадом руку и решительно направился к лошадям.
Но не успел он пройти и десятка шагов, как его догнал и силой остановил Буян.
— Ты чего это удумал? — выдохнул он. — В одиночку на самого Кощея? Опять в волка обратит, и тогда уж мы тебе не поможем!.. Ты с нами путь проделал долгий да трудный, жизнью своей рисковал не раз, а мы тебя тут бросим? Нет уж, все едем!
Он решительно подхватил ошеломленного рыцаря под руку и потащил к лошадям.
В самом сердце Кощеева сада, где небо закрывали высокие кроны деревьев, стояло несколько теремов с островерхими крышами, высокими крылечками и стрельчатыми окошками.
Здесь жили Кощеевы пленницы, привезенные из разных стран. Днем девушкам разрешалось бродить по саду и любоваться на его чудеса, но по ночам ни одна не могла покинуть своего терема-тюрьмы. Ночная стража зорко следила за всем, что происходит в саду. Вечно голодные звери несли караул наравне с людьми, тенями скользя меж деревьев.
Кроме света луны и редких звезд, ни единый лучик света не падал на землю. Но вот пахнуло свежим ветром, качнулись кроны деревьев, и какие-то тени на краткий миг заслонили небо меж кронами.
Далекий перестук копыт ворвался в сонный сад. Он слышался еще где-то вдалеке, а несколько лошадей уже промчались мимо первых стражей к теремам, стремительно, как ветер. Стражам показалось, что кони почти не касались земли копытами, ступая по кустам и сучьям, как по камням.
Ночные всадники осадили скакунов у самых теремов и бросились врассыпную. Когда первый из них распахнул тесовые двери и скрылся в тереме, стражи поняли, что им не померещились пролетевшие по воздуху всадники.
Зашевелились кусты, кто-то крикнул, поднимая тревогу, и черные тени поспешили к лошадям.
Но оказалось, что подобраться к скакунам непросто. Едва учуяв чужих, кони заржали, да так, что пробудили девушек, что жили в ближнем тереме. Где-то вспыхнул огонек свечи, и вслед за этим послышался визг: девушки увидели незнакомцев.
Ночная битва была быстрой и молчаливой. Стражи не были приучены к шуму, а пришельцы слишком торопились.
И все же голоса, ржание коней и топот ног разбудили многих девушек. Всюду вспыхивали огоньки свечей, распахивались или плотнее закрывались окошки теремов, несколько самых отчаянных выглядывали из щелей, наблюдая за схваткой.
Пришельцы не принимали открытого боя — отбросив нападавших и оставив одного-двух лежать на земле, они спешили укрыться в кустах или забегали в терема.
Не было слышно никаких звуков, кроме хлопков закрывающихся ставень, дыхания погони и лязга мечей в коротких сшибках, да порой вскрикивала девушка, напуганная врывающимся в ее покои незнакомцем. Вдруг среди тишины пронесся чей-то высокий срывающийся крик:
— Нашел!
На миг все словно окаменели, а потом незнакомцы, как один, устремились на голос.
Кричал высокий, закованный в железо так, что живого места не видать, человек. Подняв над головой огромный двуручный меч, он стоял на крыльце одного из теремов, защищаясь от нескольких стражей, что лезли на ступени, пытаясь скинуть его вниз. Позади него к дверям жалась девушка — оставалось только удивляться, как она решилась выйти на воздух в такое время.
Пользуясь тем, что охранники опустили оружие, один из пришельцев свистнул в два пальца. Раскатистый, похожий на завывание урагана высокий свист прокатился по саду. Оставленные непривязанными лошади отозвались на него ржанием и подскакали к крыльцу. На сей раз их шаги не напоминали далекий шорох ветерка по траве — это был грохот камнепада, от которого задрожали кусты и закачались маковки теремов, а неплотно прикрытые ставни захлопали на ветру. Разметав не успевших отскочить охранников в стороны, лошади замерли перед хозяевами. Те, не медля ни мига, повскакали в седла. Толкнувшись от земли, кони, как птицы, поднялись в воздух, исчезая в ночном небе. Рыцарь сидел на своем коне не один — вместе с ним, переброшенная через луку седла, уносилась в небо выскочившая к нему девушка.