Легенда о Велесе, стр. 85
— Вот ты какой, сынок Велеса, — прозвучало над ним, и Ярила удивленно вскинул голову. То, что он увидел, заставило его со стоном обмякнуть на руках оборотней.
Кощей был только ранен. Он не позволил пока перевязать рану и закрывал ее рукой. Между пальцами сочилась кровь, бледные глаза горели ненавистью, но, увидев глубокие царапины на руках и щеках оборотней, разорванную рубаху одного из них, Кощей вдруг рассмеялся.
— Не думал я, что ты такой!.. Это ты их всех отделал? Ох, — он схватился за бок. — А ты молодец, щенок! Смелый! Люблю таких!
Ярила мрачно посмотрел на него и промолчал.
— Если мне удастся тебя обломать, я из тебя такого воина выращу…
— Не дождешься! — не выдержал мальчик, — Я все равно удеру, а тебя — зарежу! Не сейчас, так потом! — И он рванулся из рук оборотней.
Держась за бок, Кощей медленно встал и подошел к мальчику. Повисший на руках сторожей, тот злыми глазами следил за ним, и во взгляде его читалась ненависть.
— Не зарежешь, — вкрадчиво пообещал Кощей, кладя руку на голову пленника. — Не смо…
И тут же отскочил с новым воплем, потому что Ярила извернулся и молниеносно вонзил зубы ему в руку.
С трудом вырвавшись, Кощей отскочил, потрясая окровавленной рукой. Мальчик следил за ним с холодной яростью попавшего в плен дикого зверя.
— Ах, щенок! — закричал Кощей. — Ну, хорошо!
Еще никто никогда не поступал с ним так, и еще никогда Кощей не применял своих тайных знаний. Это было семейным секретом, передававшимся от отца к сыну. Он взмахнул здоровой рукой — и огненный шар вырвался из его пальцев, ударив в Ярилу.
Оборотни еле успели отскочить в стороны, чтобы их не задело, а мальчик упал на землю, корчась в приступах жуткой боли. Ему казалось, что кости ломает и гнет какая-то неведомая сила, а все тело меняется и тает, как лед близ костра. С воем он катался по земле, почти теряя от боли сознание, и был готов кусать себе руки, лишь бы избавиться от мучений.
Наконец силы оставили его, и он распростерся на земле, покорно позволив последним волнам боли прокатываться по измученному телу. Но вот последняя волна схлынула, оставив его в покое.
Удивленный, что все еще жив, Ярила поднял голову и поразился, до чего переменился мир. Все стало каким-то плоским и бесцветным, а на лицах обращенных к нему оборотней читалось сочувствие. Кощей тоже выглядел удивленным — он явно не ожидал подобного результата.
— Нет, вы только поглядите, — молвил он с плохо скрываемым презрением, — какое прекрасное животное!
«Сам ты животное!» — хотел сказать Ярила, но вместо слов из горла вырвались шипение и ворчание.
В страхе мальчик посмотрел на себя — и его испуг перерос в настоящий ужас. Вместо рук он увидел лапы крупной кошки с втянутыми когтями. Его тело стало телом молодой рыси, почти котенка. Он превратился в зверя!
— Это самое подходящее обличье для тебя, раз ты дерешься как зверь, — удовлетворенно промолвил Кощей. — Пожалуй, таким я тебя и оставлю!
Это было выше сил Ярилы. Не помня себя, он рванулся прочь и помчался куда глаза глядят. Вслед ему неслись крики и улюлюканье оборотней.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Велесу снился странный сон.
В бурных водах озера тонул человек.
На обычно гладкой и спокойной поверхности сейчас гуляли волны, словно на северном море во время зимних штормов. Пенные валы вздымались чуть не до вершин окружавших озеро сосен и выплескивались на берег. Буря разыгралась не на шутку. Озеро бурлило и кипело, и рев взбешенной воды разносился далеко окрест.
Велес стоял на высоком утесе и любовался на разбушевавшуюся стихию. Он не сразу разглядел в волнах что-то темное, а когда пригляделся, забыл обо всем на свете.
Трудно было с уверенностью сказать, кто этот человек. Он отважно и упрямо боролся с волнами, которые становились все выше и выше, словно озеро или злые божества стремились уничтожить пловца. Голова его то и дело показывалась над водой, но волны захлестывали его снова и снова, и выныривал он все реже и реже. Незнакомец явно был сильным и опытным пловцом, раз ему удалось так долго продержаться на воде, но он не мог достичь берега. Волны всякий раз отбрасывали его прочь. Велес понимал, что часы человека сочтены, но все-таки смотрел на утопающего, силясь разглядеть его лицо.
Истошный женский крик, полный ужаса и боли, донесся с противоположного берега. Отвлекшись на миг, Велес с удивлением увидел Живу — какую-то странно постаревшую, словно миновало лет двадцать. Женщина сделала неверный шаг и упала на колени, ломая руки. Ясно, как на расстоянии протянутой руки, Велес увидел слезы, текущие по ее щекам. Она не сводила глаз с тонущего, и в ее глазах было столько боли и любви, что Велесу стало страшно.
Кажется, он закричал, но в гуле и грохоте бури все звуки тонули бесследно. Но Жива почувствовала его. Вскинув заплаканное лицо, она разглядела Велеса и взмахнула рукой, указывая на человека в волнах. Она что-то закричала умоляющее, но для Велеса было достаточно одного ее взгляда.
Рванув с плеч рубашку и отшвырнув оружие, он головой вниз прыгнул в озеро.
Волны сомкнулись над ним, словно ледяные утесы, вода хлынула в ноздри, но в следующий миг он сильным толчком выплыл на поверхность и поспешил на помощь.
Человек изнемогал. Его голова долго не появлялась на поверхности, и Велесу уже начало казаться, что незнакомец утонул, но вот впереди, саженях в двадцати, волна в последний раз вытолкнула утопающего к свету.
Человек уже не боролся — руки его беспомощно повисли вдоль тела, голова запрокинулась. В несколько сильных гребков Велес подплыл к нему и, протянув руку, схватил за плечо.
Человек шевельнулся, почувствовав прикосновение. Он попытался помочь спасителю, но совсем обессилел, и Велес подтянул его к себе, обнимая одной рукой. Всего на миг он отвлекся, чтобы заглянуть в лицо незнакомцу — и в то же мгновение не замеченная им раньше волна накрыла их обоих с головой, увлекая за собой на дно, в черноту смерти…
Проснувшись, Велес вскочил, протирая глаза и с трудом собираясь с мыслями. Он не сомневался, что это был знак — на забытом им севере случилась беда с теми, кого он любил. Он не успел рассмотреть лица тонущего, но присутствие Живы говорило яснее ясного, что надо спешить.
Не теряя времени, Велес принялся собираться в дорогу, укладывая вещи и припасы.
Разбуженная его суетой, поднялась и Эпона, зевая и сонно хлопая глазами.
— Что случилось? — спросила она.
— Я уезжаю, — отозвался Велес, не оборачиваясь.
— Опять война? — Девушка села на ложе, обхватив руками чрево.
— Нет. На сей раз нет — беда случилась у меня дома, на севере. Мне только что был знак, и я должен спешить!
— Не уезжай! — воскликнула Эпона. — Как я без тебя?
— Так же, как и раньше. — Не обращая на нее внимания, Велес заканчивал сборы.
— А наш ребенок? — Эпона погладила себя по животу. — Ты бросишь его?
Велес, уже одетый и при оружии, подошел к ложу. Эпона все еще была юной и нежной, а подле него вообще казалась маленькой девочкой, какой была девять лет назад. Велес глянул в ее большие испуганные глаза, нагнулся, потрогал рукой только начавшее округляться чрево. Это был ее первенец, она имела право волноваться.
— Прости, — сказал он, — но ты знала все с самого начала. Ты знала, что у меня есть другая и что я ее люблю. У нас есть ребенок, и сейчас ему грозит опасность. Может, уже поздно его спасать, но оставаться здесь я не могу. Я бы в любом случае тут не остался — меня слишком тянет на родину. Пусть там меня ждет смерть — я должен ехать! Прости!
— Ты не вернешься? — ахнула Эпона.
— Нет. Передай Тевте мое благословение и воспитай ребенка!
— Не бросай нас! — простонала Эпона.
Глаза ее наполнились слезами, но Велес не оглянулся на плачущую девушку и вышел.
У порога его ждал конь. Шесть лет назад белая кобыла Эпоны ожеребилась, и малыша взял себе Велес. Жеребец напоминал ему давно погибшего друга — гнедого в пежинах коня, которого он когда-то сам умертвил в Пекле, чтобы накормить Сирин. Новый друг был в точно таких же пежинах, только вороной.