Избранное (сборник), стр. 73
Бабушка. Почему больная? Почему семьдесят? Сколько мне осталось? Вам какое дело? Я прекрасно себя чувствую. Больная ты. Сидите!
Молодой человек. И за балбеса могу приварить.
Девушка. Как тебе не стыдно, почему ты сидишь? Садитесь – встань – садитесь!
Бабушка. Не сяду я, и все. Не сяду!
Хор. Ты откуда такая взялась? Ты где такая родилась?
Молодой человек. Не встану я, не встану.
Поезд тормозит.
Девушка. А вам, бабушка, должно быть стыдно. О вас заботятся, вам предлагают, а вы бессмысленно уперлись как баран, дура, позор, подонки все!
Хор. Что она хочет? Кто она такая?
Поезд разгоняется.
Бабушка. Не сяду, не сяду я.
Девушка. Как вам не стыдно. Садитесь – встань – садитесь. Какой кошмар. Вы все ставите меня в неловкое положение.
Хор. Я бы тебя поставил. Ох, я бы тебя поставил. Да народ кругом. Сиди, пацан, сиди!
Поезд тормозит.
Девушка. Мы же пишем, мы же боремся, мы призываем.
Хор. Сиди, пацан, сиди.
Молодой человек. Не встану я.
Девушка. Как вам не стыдно. Мы пишем, пишем…
Поезд разгоняется.
Хор. Сиди, пацан, сиди.
Молодой человек. Не встану я.
Девушка. Как вам не стыдно, мы пишем, пишем…
Молодой человек. Не встану я.
Хор. Сиди, пацан, сиди.
Поезд разгоняется.
Девушка. Как вам не стыдно, мы пишем, пишем…
Хор. Сиди, пацан, сиди!
Поезд тормозит.
Девушка. Как вам не стыдно, мы пишем, пишем…
Бабушка. Не сяду я, не сяду.
Молодой человек. Не встану я, не встану.
Девушка. Как вам не стыдно. Мы же пишем, пишем.
Поезд разгоняется.
Хор. Сиди, пацан, сиди.
И представляешь, все доехали до конечной!
Нечистая сила
Мы квартиру иностранцам сдали.
А там пошло. Телевизор сдох 7 ноября.
Включился 1 декабря, показал «Любэ», крикнул: «Атас!» – и сдох.
17 декабря вдруг зашелся: «Разрешите наш съезд… Атас!» – и сдох.
На Новый год врубился, крикнул «Огонь!» – и снова сдох.
Теперь показывает только «Любэ».
Вода утром из унитаза вдруг пошла горячая.
Сидишь весь в пару.
Когда замок открыт – ничего из квартиры не пропадает.
Замок закрыт – кое-чего нет.
Однажды дверь оказалась заперта снаружи и изнутри.
Плита включилась ровно в 12.00, раскалилась, а когда поставили кастрюлю – выключилась.
Велосипед бьет током. Хотя ни к чему не подключен.
Из магнитофона потекла вода.
Когда туалет на задвижку закрываешь внутри – не выйдешь никогда.
Снаружи задвинули – наверху кто-то закричал и с кровавым пальцем прискакал…
Как-то сообщается, видимо.
Ну и регулярно, как ведро в унитаз выльют – снизу мокрый человек прибегает.
Они в панике.
Мусор выбросят – снизу этот же человек прибегает в наших объедках.
Тоже, видимо, сообщается… В кухне дверью хлопнут – лифт вниз идет.
Соседняя мастерская на наш счетчик работает. Тоже как-то…
Они отказываются жить.
А уж с телефоном!..
Те, к кому мы попадаем, и палец советуют повнимательней вкладывать, и последнюю цифру через паузу вращать…
Какой бы номер ни набрали – в одну и ту же семью попадаем.
Они уже плакали. Мы плакали. Кричали: «Отсоединяйтеся! Дайте поговорить!»
Я уже не говорю, что во время набора три, четыре семьи проходишь. И опять к ним.
– Это опять вы!.. Вставьте, пожалуйста, палец повнимательней!
– Да мы уж так внимательно вставляем… Я уже один не набираю. Я уже себе не доверяю.
И снова:
– Это опять вы?
Они форточку открыли – соседка из другого подъезда прибежала: ребенок маленький, просьба закрыть.
Ну и, конечно, как хлопнут дверцей холодильника – слева крик. Пол моют – внизу люстра загорается.
Жена плакала: все письма назад приходят – «адресат выбыл». И те, которые к нам, – туда возвращаются. «Адресат выбыл».
– Как выбыл? Мы же здесь!!!
Телеграмма пришла на наше имя: «Вон отсюда, иностранцы проклятые!» С нашей подписью. А мы ж никогда. Мы же их пригласили…
Мы им говорим: «Это нечистая сила».
А они нам: «Нет, ребята, это всё еще социализм!»
Ресторан ВТО
Люблю сидеть в театральном ресторане. До одиннадцати вечера гул и шум. В одиннадцать начинается стук.
С деревянным стуком падают актеры драматических театров: низкий заработок, отсутствие закуски. С ватным гулом – эстрадные певцы: прекрасное питание, отдых, пение под фонограмму. С ватным звуком тела и деревянным головы – эстрадные авторы. Со стеклянным звоном и бульканьем: тело в салат, голова в фужер – режиссеры помещений, худруки зданий.
Костяной стук в углу – студенты театральных вузов и челюсти хора музыкальной комедии.
В 23.30 вопль гардеробщика:
– Мужики! Кто не взял пальто, номера 133 и 238?
И, невзирая на тяжелое время, никто не откликается.
Как я бегу
И вот я бегу!
Как я бегу! Господи!
Прохожие оглядываются на меня. Собаки останавливаются, обнюхивают и помечают.
На часы нельзя смотреть: падает тонус.
Еще, еще, еще… не выдерживаю, смотрю на часы: две минуты.
Обещал всем 30 минут бега.
Они хотят, чтоб я был здоров.
А я хочу жить.
Еще, еще, еще… что-то надломилось в стопе.
Снова потерял темп.
Правая стопа отошла, надломилось левое колено.
Еще раз потерял темп…
Главное – психика.
Если она сдаст, я эту собаку, что приняла меня за дерево, убью.
Еще упал темп…
Сползаю к обочине.
Нет сил рулить.
Направление держать не могу.
Сила тяжести, будь она проклята.
Глаза залиты, рот сухой, как дупло.
Они просили носом.
Сердце стучит в носовом платке, зажатом в руке.
Они на бегу думают о чем-то.
Они готовятся к докладу.
Я их ненавижу… Врут!
Жить. Надо жить.
Не смотреть на часы. Не смотреть на часы.
А вдруг уже час бега?..
Нет, нет, бабушка возле которой я бегу, даже не успела набрать ведро воды.
Бегу долго, но на час не похоже.
Для здоровья.
Сволочи! «Добеги, будешь здоров».
От чего только его не теряешь.
Оздоровился – и под машину.
А закаленные отчего помирают?
От чего… от чего… от бега! от бега! от бега!
Чем они просили дышать?
Чем они рекомендовали бежать?..
Неужели это внизу мое?..
Нельзя смотреть.
Мелькает. Дробится. Вверх.
Где они меня ждут?..
Я бегу не на… не на… ненавижу, нет на… не на расстояние, а на… а на… сволочи, а на время!
Какой ужас. Боже.
Лучше на расстояние из пункта «Скорой помощи» в пункт…
Зачем я побежал на время?..
Господа, позвольте.
Товарищи… Господа… Эй, кто-нибудь.
На часы, на часы…
Нельзя… Нет, можно.
Нельзя… нельзя…
Вот они слева…
Первый часовой завод, что ж вы делаете, что ж вы не можете для бегунов на длинные расстояния специальные часы? Это не «Полет» – это конец.
Что-то загремело.
Может, неплотно застегнут.
Черт! Гремит… и подзвани… и подзванивает…
Ребра, что ли?..
Я им обещал полчаса.
Сколько раз обе… обещал жени… жениться, и ничего…
А сейчас зачем?..
Лучше бы тогда… жил бы не так долго, но счастливо…
И время бы летело, не то что… «Полет»…
18 минут…
Душу… душу оставьте… Душа без воздуха…