Избранное (сборник), стр. 66
– Очки останутся у нас. Он продолжает двигаться относительно…
– Очков?
– Точно!
– Если его затолкать далеко, он вернется помолодевшим?
– Ровно настолько, насколько…
– Мы его толкнули.
– Насколько он не видел нас. Мы его толкнули так, что он не видел нас три дня. Настолько он помолодел?
– Относительно домов?
– Нет. Упрощу. Он нас не видел три дня. Сколько мы его не видели?
– Относительно чего?
– Вот. Вы правильно мыслите, теория предполагает во всем принцип относительности. Дома спрашивают, куда идешь?
– Относительно чего?
– Правильно. Сколько получаешь?
– Относительно чего? Относительно директора – мало, относительно студентов – много.
Точно… Значит, мы его толкнули.
– Так.
– И он нас не видел три дня.
– Так. Сколько не видели мы его?
– Если мы его так толкнули, что он нас не видел три дня, то мы не можем его видеть каждый день.
– Да, но это уже не относительно его, а относительно нас. Ему крышка. Он может нас не увидеть вообще… Важно, что мы относительно его продолжаем существовать и толкаем…
– Других.
– Относительно?
– Домов.
– Правильно. Все в мире относительно. Автор подчеркнул и просил этого принципа придерживаться всегда. Вам говорят: срочно приезжайте на работу, здесь не ладится.
– А как относительно?
– Вот. Выяснив принцип относительности, вы можете начинать двигаться…
– Относительно домов.
– Умница. Усложним задачу. Вы развалили, вы не справились, вас увольняем. Как? Почему? Увольняем, увольняем. Относительно чего? Автор пишет, узнайте. Не на улицу, а относительно.
– Домов.
– Да. То есть автор пишет, если увольняют относительно домов на улицу, это одно, а если увольняют относительно дверей в коридор, это третье, то есть ты помолодеешь настолько…
– Насколько я их не увижу.
– Сложная штука.
– Это еще не все. Там есть о движении относительно других поодиночке и сплоченной кучкой.
– Относительно домов?
– Да.
– Было время, когда это понимали несколько человек. Теперь понимают все относительно…
– Других.
– Себя.
– Если я что-то сделаю себе относительно других…
– То есть что-то сделал себе и еще достал что-то относительно других, то другие?..
– Толкнут относительно домов?
– Да, потому что дома двигаться не могут, может двигаться коллектив относительно…
– Домов.
– Точно, толкая впереди себя очки, надетые на одного…
– Который движется относительно очков…
– Коллектива.
– В очках.
– Вот мы едем… Что такое «едем»?
– То есть мы сидим с вами в помещении, названном пароходом или такси. Включаем мотор, и под звук нашего мотора все едут назад.
– А мы стоим…
– Автор утверждает, что мы стоим, а все отъезжают на рубль двадцать.
– Нужно заплатить Аэрофлоту за огромную мощность мотора, чтобы он оттолкнул всех на двадцать три рубля, то есть чтобы твои жена, дети и теща были отброшены на тысячу шестьсот километров, и уже совсем дикие деньги должны, по утверждению автора, затрачивать люди, чтобы оставить всех позади. То есть, пишет автор, чтобы все от тебя отстали, ты за дикие деньги должен включить дикий мотор на дикую мощность, и все от тебя отстанут… Относительно, конечно.
– Какая теория! А? Восторг!
– Она отвечает на разные вопросы, поднимает многие проблемы…
Преступность! То есть один, назовем его ученый, экспериментатор не платит, тянет, ловчит, а все вокруг совершают честные действия, платят по счету, возвращают вовремя. Плохо лежит, пусть плохо лежит. То есть, пишет автор, один как бы застывает.
– Один?
– Это не имеет значения. Один, или два, или тысяча. Она…
– Кто?
– Ну, эта тысяча. Как бы застывает с меховыми шапками в сумках, с крадеными запчастями в портфелях, с ворованными шлангами, досками и так далее. Это детали, говорит автор.
– Запчасти.
– Детали… для автора. Теория рассматривает картину в целом, якобы застыла толпа с запчастями, гвоздями, досками и линолеумом, а вокруг движутся…
– Относительно…
– Относительно них движутся остальные в поисках запчастей, линолеума и так далее. То есть рост преступности можно определить как уменьшение честности. Далее автор приступает к рассмотрению бутылки.
– Водка?
– На бутылке цена сорок копеек. Относительно чего?
– Чего?
– Относительно содержимого, то есть напитка: боржоми, «Байкал», пепси-кола и так далее – автора это не интересует. Он утверждает, что если на этикетке стоят неизменные сорок копеек, а внутри все время изменяется напиток – становится жиже, проще, хуже, – то надо и этикетку менять. То есть, если за последний напиток платим сорок копеек, значит, первый, настоящий, стоит уже шестьдесят. Или проигрыватель за пятьдесят рублей. Первый, который работает десять лет, и последний, недоношенный, которому два дня работы достаточно, и оба стоят пятьдесят рублей. Значит, утверждает автор, цена на граммофоны растет, ибо теперь пятьдесят рублей стоит тот, который работает два дня, либо, говорит автор, давайте разойдемся.
– Почему автор не пойдет на завод и не раздолбает?
– Это можешь сделать ты или я. Автор беспристрастный ученый, сидящий в стороне от ваших дел. Он создает чистую теорию относительности.
– У него все есть?
– Вот тут мы подходим к кульминации теории, за что автор и получил Нобелевскую премию. Все есть, и ничего не работает, значит, нет ничего, пишет автор. Дома все есть – пылесос, холодильник, стиральная машина, – а работает один водопровод, значит, есть один водопровод. Тут автор дает первый практический совет – размещать в тех же местах деньги… Триста восемьдесят рублей на столике, двести пятьдесят рублей на кухне, пять тысяч пятьсот на улице под дождем и в это же время включать водопровод, который работает, пишет автор, даже стойкие противники моей теории получат яркое подтверждение и т.д.
Машина, с которой украли колеса, не машина, утверждает автор и берется это доказать.
– И что, автора совсем не интересует, как у меня украли?.. И где достать?
– Конечно. Он настоящий ученый. Это все ваши заботы. Его дело создать теорию…
– Кто он, интересно, такой?
– Это тоже детали.
– Нет. Кто он такой? Отчество или что-нибудь?
– Какое это имеет значение для теории?
– Он что, приезжий или давно здесь? Сам он откуда? Имеет значение!
– Какое значение для теории имеет автор?..
– Имеет. Я хочу знать, где он, например, сейчас. Я хочу съездить посмотреть ему в рожу. Я хочу ее оглядеть. Я тебе больше скажу, от него все идет – все, что меня интересует: почему у меня украли колеса, кто разбавляет пиво? А он премию, значит, дачку в Аркадии, а я должен провода искать. Он мне объяснит, почему их нет?.. А я у него под микроскопом должен мотаться, как микроб. Ты его будешь видеть?.. Я чувствую, вы заодно… Ты ему передай – теория теорией, а меня пусть избегает – относительно себя, конечно… И теорию и организм я ему разрушу постепенно, но окончательно. Опиши ему меня… И сам на глаза не попадайся!
Такая жизнь кругом!
Такая жизнь кругом, такая жизнь кругом, прям некогда заняться профессией. Ой, как здорово кругом! Вечером драку разнимала: мои друзья подрались, больше некому было и подраться и разнимать. Ее оттягиваю, этот в меня попадает. Его оттягиваю, она в меня попадает. Еле разобрались. Ой, ну прям, ну ой здорово как. У нее синяки. Он весь перекушенный, я вообще под столом валяюсь. Он ее муж. Я ее подруга. «Приезжай, – кричит, – убивают!» Я в такси. Ой! Они помирились, я выздоровела. В ресторане отмечали. Веселились. Оркестр одну Пугачеву пел, истанцевались прям. Такая жизнь кругом, только сосредоточишься на профессии – звонок, куда-то ехать. Чего-то очередь занимать, чего-то вдруг резко выбросили.
Ой! Юмористы пишут, люди стоят, не знают за чем, а меня еще бабушка учила: видишь очередь – займи, не прогадаешь. Это бабка еще в те времена усекла. Все побежали – беги, не прогадаешь…