Избранное (сборник), стр. 13
Второй. Степа.
Первый. Ну вот. Ты Степа, а он Авас. Он Авас, а ты Степа. Грузин Авас…
Второй. А кто Степа?
Первый. Ты Степа! А он Авас. А доцент тупой. А ты Степа. А он тупой. Вызывает доцент этого грузина к доске и спрашивает:
– Как ваша фамилия?
– Горидзе.
– А зовут вас как?
– Авас.
Второй. Кого?
Первый. Что – кого?
Второй. Кого он спрашивает все время периодически?
Первый. Периодически? Кого спрашивает? Кто спрашивает? Грузин?
Второй. Какой грузин?
Первый. Есть у нас грузин! И доцент тупой! Вызывает он этого грузина к доске и спрашивает: «Ваша фамилия?» «Горидзе». «А зовут вас как?» Он говорит: «Грузин». То есть «доцент». То есть «грузин». Нет, грузин думал, что он спрашивает его, грузина… то есть доцента, а доцент думал, что он его спрашивает…
Второй. О чем?
Первый. О грузине. Нет, о доценте. Он говорит: «Как ваша фамилия?» «Горидзе». «А зовут вас как?» Он говорит: «Авас». Он говорит: «А я доцент». А тот говорит: «А я грузин». А доцент говорит: «А я кто?» А он говорит: «Вы тоже грузин».
Второй. Так они оба были грузины?
Первый. Вот это я не помню. Один был грузин, а другой… Степа!
Второй. Да это я Степа.
Первый. Ты Степа? А кто грузин? Грузин не знал, что он грузин…
Второй. Ему не сообщили?
Первый. Сообщили, но поздно. Он уже был Авас!
Второй. Давай еще раз!
Первый. Есть у нас грузин и доцент тупой. Страшно тупой.
Второй. А грузин?
Первый. А грузин нет. И ты тоже. Вместе с доцентом.
Второй. Ну?
Первый. «Ну!» Вызывает он его к доске – Авас, Авас, Авас, Авас!
Второй. А-а-а! Ну и что?
Первый. Ничего.
Второй. А чего вы смеялись?
День полный жизни. (Для Р. Карцева и В. Ильченко)
Сидят двое – мрачные, с головной болью.
– А потом куда мы пошли?
– Домой.
– Ну пришли домой…
– Не сразу. Сначала зашли в мебельный магазин.
– Да?.. А чего? Я хотел купить чего… или чего?
– Чего купить. Вы там хотели раздеться и к ним в шкаф повесить.
– Ну?
– А они не давали.
– Ну?
– Ну, у них ваш зуб остался.
– Да… (щупает) ты смотри. А рукав где?
– В музее.
– Чего?
– А у них кровать стояла, царская, что ли, вы себе стелить начали.
– А чего это все синее.
– Они протокол составляли, а вы не давали.
– Ну и чего?
– Ну и чернила выпили.
– Ага… Ну спасибо, проясняется. (Вынимает из кармана гирлянду лампочек и шариков.) Наверное, на елку налетел.
– Да нет… Сейчас лето.
– Да?.. А то тут буквы какие-то. Чувствую, давит. (Вынимает буквы ГАСТРО.)
– Реклама, наверное. Вы с кем-то спорили, что вы альпинист.
– Какой я альпинист?
– Разве поймешь. Вы по-немецки говорили.
– По-немецки… И немцы меня понимали?
– Наверное… Они тоже русские, кроме того – выпимши.
– Да… А кто ты такой?
– Так, Витя…
– Витя… Мы что, с тобой в школе учились?
– Не…
– А что, работаем вместе?
– Не… Мы только вчера познакомились.
– А?.. Ты Костя?
– Не – Витя.
– Ну ладно… Повеселились, на работу надо.
– Не надо. Вы уволились.
– Когда?
– Вчера… Вы ходили к директору домой…
– И ты ходил?
– Ну да… Я же вам денег одолжил.
– Много?
– Сорок рублей. Вы их своим друзьям отдали.
– Каким друзьям? Ты их запомнил?
– Не… На вокзале, они уезжали.
– А я что, их провожал?
– Я думал, они вас провожают. Вначале вы сели в вагон – они вас целовали, потом они сели – вы их целовали.
– А поезд куда ушел?
– Да быстро ушел…
– Ну ладно… Домой попробую. (Встает, вынимает буквы НОМ.)
– Чего вам дома делать? Вы жене сказали, что уходите к Зине.
– К какой Зине?
– Не знаю. Вон ваши вещи я помог перенести с милиционером.
– С милиционером?
– Ну, у которого вы коляску оторвали.
– Он с ребенком был?
– С мотоциклом.
– Ну ладно, я пойду все-таки. Мне молоко надо было купить…
– Как же вы пойдете?
– Спасибо, что приютил. Сколько у тебя можно сидеть?
– Во-первых, вы не у меня сидите, а во-вторых, сколько дадут, столько и будете сидеть. Это уже от нас не зависит!
Холодно
Шли мы в Черновцах по базару. Искали шубу для меня. Холод собачий, а я черт его знает в чем. Мы ему сказали: «Ищи шубу. Как увидишь, кричи».
Разошлись. Он вдруг как заорет с другого конца:
– Санька!..
Пробиваемся через толпу.
– Смотрите, какие часы интересные!
– Ты что, сдурел, говорю. Холод такой. Ты шубу ищи!
Разошлись. Ищем. Вдруг:
– Ребята, сюда! Санька, Витька!
Пробиваемся на крик.
– Смотрите, как железная дорога в горы уходит.
– Ну, дам по шее! Ну, ты у меня допрыгаешься! Холод собачий. Мы шубу ищем. Разошлись. Опять орет:
– Санька!..
Пробиваюсь. Стоит перед собакой. Треснул я его. Пошел один. Купил тулуп. Надел. Вижу, гора красивая, а в нее железная дорога уходит под ветки заснеженные, и пес ужасно смешной, и Володька стоит, плачет…
Попугай
Я вам хочу рассказать историю про попугая. У одного знаменитого профессора украли все. Обокрали, в общем. В том числе украли и этого самого… ну… попугая. Да… Он заявил в милицию. Милиция искала… И вдруг попала на «малину», где было много из вещей, в том числе и клетка с этим… самым… ну…
– Попугаем.
– Да!.. Но вещи нашли, а этот, ну в клетке…
– Попугай.
– Да. Он совершенно жутко… ну…
– Летал?
– Нет.
– Кричал?
– Нет… Выражался… Ну… он там наслушался. И профессор вещи обратно принял, а отказался взять этого самого…
– Попугая?
– Да, магазин тоже принять отказался, там дети посещают. Домой все взять отказались, и милиция, знаете, что сделала?.. Ну…
– Застрелила?
– Нет.
– Съела?
– Нет… Ну, выпустила… И теперь сверху над городом, время от времени с неба несется мат… На весь… ну… город и на все начальство… конкретно, с фамилиями… участками… к матери там и на… ну… Посланные истребители вернулись ни с чем. Вот… А потом слышали: «Пролетая над Череповцом, посылаю всех к такой-то матери…»
И что самое страшное, ему – только 50 лет!
Собрание на ликеро-водочном заводе. (Для Р. Карцева и В. Ильченко)
Председательствующий. Разрешите собрание актива нашего сорок восьмого ликероводочного завода считать открытым.
Аплодисменты. Наливает из графина.
Товарищи! Сегодня мы решили поговорить на наболевшую тему: изыскание внутренних резервов. Состояние дел на участке транспортного цеха доложит нам начальник транспортного цеха Опря Николай Егорович.
Начальник транспортного цеха. Ха! (Наливает из графина.) Ха! Василий Иванович, ну что докладывать? Есть достижения, есть! В обеденный перерыв люди отдыхают. Автосцепщик Харитон Круглов опять взял на себя, как и в прошлый год, и с честью несет. Обещал, в общем, не дожидаясь конца года… Вслед за ним шофера – водители ящично-разливочной тары Ларионов и Кутько тоже взяли на себя… Завозить точно в указанный в путевом листе магазин с максимальным попаданием и минимальным боем по пути. Свести бой по дороге от завода до магазина к приемлемой цифре: пятьдесят литров на тонно-километр водки и двадцать пять килограммов на тонно-километр дорогих коньячных изделий. (Наливает из графина.) Теперь самодеятельность. Артисты, приглашенные нами на Первое мая, до сих пор не ушли. Мы все знаем их репертуар. И еще. Мы, конечно, привыкли, но молодежь пугается чертей, которые водятся у нас на складе готовой продукции. Уборщица Симакова в пятницу за час перед концом дня вызвала начальника пожарной охраны завода, и они вдвоем пытались изгнать чертенка из междуящичного пространства. Он дразнился, кричал ерунду, прыгал по плечам, нагадил и скрылся в трубе. К концу недели уже многие его видят. А сейчас он стал появляться с друзьями. Мы должны что-то решить здесь. (Наливает из графина.) Теперь культмассовая работа. Артисты до сих пор здесь, хотя многие из нас сами поют… Физико-акробатический этюд, который мы недавно взяли на работу, дис… дис… квалифицировался. Отказываются стойки там вниз руками. То есть под нашим наблюдением после двух попыток выдержать нижний рухнул, и вся пирамида на нем.