Если б не было тебя, стр. 35
С того дня девочка жила на чердаке в соседнем подъезде и не ходила в школу. Катька понятия не имела, что там Ленка наплела учителям, но никто ее не искал: ни школа, ни милиция. Может, мать сказала, что дочь навсегда уехала жить к деду, в подмосковный поселок, и там будет ходить в другую школу. А может, просто никому не было никакого дела – пропал ребенок, и ладно.
У Катьки в первый же вечер бездомной жизни тоже появилась своя компания собутыльников. Каждый день в ее убежище под самой крышей собирались подростки. Оказывается, они и раньше там зависали, это было давно облюбованное место. Катьке сразу разрешили остаться – своя, пострадавшая. Даже собрали для нее кое-какое имущество: одеяла, подушку, одежду.
Разные здесь были люди – из бедных семей, из богатых, дети матерей-одиночек и обладатели обоих родителей. Объединяла одна беда: дома замучили. Катька только и слышала о том, как ребята завидуют ей – свободной от школы и взрослых. Им было хуже. Кому-то шагу не давали ступить без дурацких указаний, кого-то лупили за оценки в школе, кого-то просто так, по пьяному делу. У кого-то, как у Катьки, папаша сбежал, а мать по этой причине превратилась в сумасшедшую стерву. Ребята лечились: пили водку, курили, пуская сигарету или косяк по кругу, закусывали тем, что удавалось стащить из дома и ближайших магазинов.
Новые друзья, как умели, заботились о Катьке: брали к себе домой постираться и отогреться, когда родичей не было дома. Так что пару раз в неделю она жила как королева: могла понежиться в душистой ванне, поесть горячего супу. Во время таких визитов Катька не могла удержаться, завидовала своим приятелям – как бы ни мечтали они сбежать из дома, что бы ни говорили о своих родителях, а у них была семья.
К лету в их компании появился Рустам. По подростковым меркам уже старик: школу окончил, в армии отслужил. Двадцать лет мужику, а выглядит и того старше. Сначала приняли новенького в штыки, не хотели до себя допускать. Но потом выяснилось, что Рустам – свой в доску и, главное, незаменимый человек. Он мог спокойно пойти в магазин и купить водки, без проблем и приключений, сколько нужно. Мог притащить из дома старые матрасы, чтобы было на чем сидеть. Хоть и жил с родителями, но они ему ни в чем не перечили, зато исправно снабжали деньгами. Не похож он был на подростка, это правда, но и со взрослыми, которые постоянно торчали на работе и решали тупые проблемы, имел мало общего. У него была своя философия: жизнь одна и надо успеть ею насладиться, второго шанса не будет. «Делай то, чего просит душа, – учил он младших друзей, – потому что в любой миг можно умереть. Человек слишком хрупкое существо».
Катька слушала Рустама как завороженная. А еще она вспоминала, каким было его лицо до армии: когда-то давно они с мамой иногда встречали его во дворе, он стоял и курил у своего подъезда. Правда, тогда его взгляд не был таким суровым. В те времена Рустам был похож на молодого восточного шейха: большие карие глаза с поволокой, обрамленные длинными ресницами, роскошная шевелюра. Втайне он нравился Катьке, тогда еще девятилетней пигалице. Но ему-то было семнадцать! Какие могли быть надежды? Зато теперь все стало иначе. Она чувствовала, что Рустам такой же, как и она: прикрывается страшными рассказами о сражениях и мертвых друзьях, а сам беззащитный и хочет нежности.
Он говорил Катьке добрые слова, старался ласково прикоснуться, передавая кружку с вином или сигарету. Оставался на чердаке до утра и развлекал Катьку разговорами. Ни резкости, ни угрозы в нем не было – он и не думал нападать. От маленькой грустной девочки, любопытные глаза которой помнил с детства, Рустам ждал любви.
– Тебе сколько сейчас, шестнадцать? – Он скрутил сигарету и вытянул на матрасе затекшие ноги.
– Нет, – Катька не захотела ему врать, – тринадцать исполнилось.
– Ладно, – он кивнул, – по восточным меркам невеста. Пойдешь за меня замуж?
У Кати дыхание перехватило. Она и подумать не могла, что Бог когда-нибудь снова вспомнит о ней.
– Я?
– Ты, конечно. – Он усмехнулся.
– Но я… Мы… Где мы будем жить?
– У меня, – Рустам улыбался до ушей. – Ты согласна?
– А твои родители…
– Забудь! Соври, что тебе восемнадцать, и все. Так я не понял, ты будешь моей женой?
– Я… – Катька покраснела до кончиков ушей, – а ты… Ты меня любишь?
– Ну, ты даешь! – Он от души рассмеялся. – Стал бы я такое предлагать.
– Хорошо.
– Согласна?
– Да!
– Только это, – Рустам прищурил один глаз, – распишемся, когда тебе паспорт дадут.
– Это же целый год ждать! – Катька расстроилась: еще двенадцать месяцев жизни на грязном чердаке без дома и без семьи она не выдержит.
– Глупенькая, – Рустам обнял ее, разместив гладкую головку с зализанными в хвост немытыми волосами на своем плече, – не надо ждать! Собирай свои вещи.
– Куда?
– В нормальную жизнь. Родители только вечером вернутся с работы, Тимурка не в счет.
– А кто такой Тимурка?
– Братишка мой. Не обращай внимания, у меня отдельная комната.
– Везет же тебе!
– И тебе везет, – он погладил ее по волосам, – только это… Курить бросай.
– Ладно, – Катька сияла – Рустам уже заботился о ней как о своей жене.
– И пить я тебе не дам. – Он строго посмотрел на девочку.
Катька радостно кивнула.
– Тогда пойдем, Екатерина-ханум! Дел у нас с тобой невпроворот.
Глава 9
– Бедная девочка! Как же так?!
Маша сквозь дрему услышала смутно знакомый голос, но не хотела открывать глаза. Не было ни сил, ни желания возвращаться к реальности. Последний раз она проснулась, когда выписывали Юлю с сыном, попрощалась, а потом с еще большим наслаждением ускользнула обратно, в сон: в палате после ухода соседки стало тихо, как в склепе.
– Ты меня слышишь? Проснись!
Противный фальцет заставил сон посторониться. Маша разомкнула веки и увидела прямо над собой встревоженное лицо социальной работницы, Аллы.
– А, это вы…
– Я уже думала, тебя выписали, все в порядке. А тут такое!
– Ничего страшно.
– Ничего?! Ты хоть понимаешь, что чуть не отправилась на тот свет?
– Жаль, вытащили.
– Это не шутки!
– Я не шучу. Иногда смерть бывает во благо…
Алла зашикала и замахала на пациентку руками.
– Никогда так не говори! Перед тобой огромное будущее! Театр, успех.
– Откуда вы знаете?! – Маша подозрительно посмотрела на Аллу.
– Когда мне сказали, что с тобой стряслось, я навела справки. – Женщина бросила вороватый взгляд на дверь и понизила голос. – Нельзя себя заживо хоронить. У тебя талант. И ребенку нужна нормальная семья: мама, папа. Хочешь, я все устрою?
– Вы о чем?
– Не понимаешь?
– Нет…
Алла помолчала, ожидая, что Маша сама наконец сообразит, но Молчановой было лень шевелить мозгами.
– Ты просто напиши отказ от ребенка. И снова станешь свободной. А я позабочусь, чтобы у малышки появились прекрасные родители.
За несколько последних дней мир перевернулся с ног на голову, появился беззащитный и маленький человек, от которого целиком и полностью зависела теперь Машина судьба. А все, оказывается, так просто – роди и отдай?
– С ума сошли?! – Молчанова с ненавистью взглянула на Аллу.
– Но ведь другого решения нет, – волнуясь, женщина наклонилась к ней так близко, что Маша почувствовала кислый запах из кроваво-красного рта. – Тебе ребенок сейчас ни к чему. Зато другим людям очень нужен! Они потеряли младенца, девочку…
– Замолчите!
– Тебе не на что будет жить. – Алла перестала таиться, говорила громко и горячо. – Начнешь клянчить у родителей? Зачем им, уважаемым людям, такой позор? И потом. Сейчас у тебя есть предложения. А через три года, когда ребенок подрастет и ты сможешь вернуться на сцену, уже никому не будешь нужна. Поверь.
– Не ваше дело!
Маше стало не по себе от осведомленности социальной работницы. Кого еще она успела расспросить? Как умудрилась влезть в ее жизнь? В роддомах, наверное, хватает женщин, которые добровольно отказываются от своих детей. Зачем им понадобилась именно ее дочь?! Если бы только Олега не отправили в Чечню и они успели пожениться. Если бы она решилась рассказать обо всем матери и отцу. Не лежала бы сейчас, распластавшись полутрупом в мрачной палате, не слушала этот бред.