Князь Кий, стр. 75
- Всё исполню, княгиня.
Он не стал говорить, что уже усилил дозоры и выслал своих лазутчиков далеко в Дикое поле. Плохим бы он был воеводой, если бы не сделал этого!
- А про того гонца - молчи, чтоб понапрасну людей не тревожить. Иди!
Смутно было на душе у княгини. Нет при ней надёжной её опоры - Свенельда. Ещё в молодые годы он понимал её с полуслова и готов был пойти за неё в огонь и воду. До старости любил гордую псковитянку, преклонялся перед нею, но никогда и никому не признавался в этом. Ольга - и та лишь догадывалась. Но потому и послала она его в поход вместе с сыном, знала: нет никого надёжнее этого человека. А Добрыня - смерд, брат холопки, родившей первого сына Святославу. Хоть и стал воеводой, а чужой он Горе и княгине. Можно ли верить простому, тёмному люду?
Не знал тех дум Ольгиных Добрыня, своих тревог у него хватало - он за весь Киев в ответе. Воевода ждал, какие вести привезут лазутчики. Выйдя от княгини, зашёл в гридню, велел двум отрокам оседлать своих коней и его, воеводского. Вскоре трое всадников, поднимая пыль, выехали за ворота крепости-детинца, оставив позади княжьи и боярские хоромы, спустились к Подолу, миновали обезлюдевший за последнее время торг, землянки слобожан. Навстречу им дохнул свежий ветер. С криком припадая к широкой Днепровой груди, низко над водой носились белокрылые чайки. С обрыва открылся широкий речной простор, за ним - заросший лесом левый берег.
Добрыня прищурился, вглядываясь вдаль, замахал рукой. От левого берега отчалил чёлн.
Воевода ждал, не слезая с седла. Спутники его спешились, но поводья из рук не выпускали, готовые в любой момент снова очутиться в седле.
Ждать, пришлось долго. Когда чёлн приблизился, стало видно, что в нём сидят четверо: двое гребут, сильно и ровно вымахивая вёслами, один правит на корме, а между ними неподвижно сидит четвёртый в похожей на колпак шапке, отороченной лохматым мехом.
Глаза Добрыни сузились, лицо приняло хищное выражение. Казалось, что это коршун готовится к броску.
- Держи коня, Рогдай, - коротко приказал он одному из гридней и, легко соскользнув с седла, начал спускаться по песчаному откосу к воде.
Загнутый кверху нос челна, похожий на боярский сапог, мягко ткнулся в берег, зашуршало по песку днище.
- Ну, с чем прибыл, Мстислав?
Выскочивший на берег сотник Мстислав отбросил в сторону рулевое весло и весело объявил:
- Удача, воевода! Изловили печенежина, да такого хорошего, что жаль с ним расставаться. И умён, и говорлив! Многое знает, многое мне поведал. И шкуру ему портить не пришлось…
Пленник, сидевший в челне, заворочался, по-волчьи скосил на воеводу глаза. Добрыня встретил его взгляд, ухмыльнулся.
- Хорош гусь! А что он вам рассказал, други?
Мстислав оглянулся - не услышит ли его кто чужой, недаром же место для встречи выбрано в стороне от людного перевоза.
- Говорит: двое ромеев приезжали в их орду, хану золото привезли. Зачем - не ведает. Думаю, на нас натравливает печенегов ромейский император. Сам ряд с нами подписывает, сам его нарушает. От Царьграда ничего хорошего не жди!
Добрыня помрачнел:
- Недобрая весть, недобрая. Нету покоя этим ромеям, снова к нам подбираются, да ещё с двух сторон. Кабы не их козни, может, и не пошёл бы князь на Саркел.
- Я - Урза, сын хана Кичкая, - неожиданно заговорил пленник, чётко выговаривая русские слова. - Я не простой воин, я сын хана большой орды!
Русичи переглянулись.
- Этого он нам не говорил, - сказал удивлённый Мстислав.
- Ты меня не спрашивал, кто я, спрашивал: кто и что делает у нас. Я о себе и не говорил. Теперь сказал. Если захочешь меня убивать, много ваших голов наша орда срубит.
- Я ещё подумаю, - засмеялся Добрыня, прикидывая, какую выгоду может принести ему захват такого знатного пленника. - А пока будешь, Урза, моим… - он не сразу подобрал нужные слова, - почётным гостем.
И незаметно подмигнул Мстиславу.
Вечером воевода пришёл в клеть, где под охраной дюжих гридней в одиночестве сидел пленник.
- Ну, ханский сын Урза, как тебе тут живётся? Не обижают ли тебя мои отроки?
- Не обижают, - угрюмо отвесил пленник. - Ты пришёл только для того, чтобы узнать об этом?
- Думал, что ты поговорить со мной хочешь. Разве не так?
- Отец даст за меня большой выкуп. Много золота!
- Того, что ему привезли ромеи?
Урза скривился в усмешке, отчего скулы на его лице, туго обтянутом кожей, обозначились ещё резче.
- Много знаешь, воевода! Зачем тогда спрашиваешь?
- Хочу взять выкуп подороже…
Урза недоверчиво прищурил глаза. Шутит воевода? Но печенег понял: ему не угрожает смерть. Понял и успокоился. Значит, ему ещё доведётся стать ханом. Надо поторговаться с русичем, уменьшить цену выкупа. Отец, конечно, богат, но…
Хан Кичкай давно уже с опаской поглядывает на своего сына, догадывается, что не терпится тому занять его место. Что если он вовсе откажется платить? Надо расположить к себе русского воеводу, сделать его союзником на будущее. Вот почему Урза подробно отвечал на все вопросы Добрыни.
Ромеи? Да, месяц назад в орду Кичкая прибыл знатный византиец со слугой, с ними несколько рабов и небольшая охрана. Он передал хану в дар от императора ромеев золото. Много золота! Просто так, в знак дружбы между ромеями и печенегами. Нет, от хана никто не требовал нападать на Киев или другие русские города, просто его попросили наблюдать за военными приготовлениями русичей: не готовится ли Русь к походу на Византию?
При этих словах Добрыня улыбнулся:
- Не могут забыть Олега и Игоря! Ждут, когда Святослав на них пойдёт походом… Дождутся! - Уже без улыбки воевода искоса следил за пленником, заметил, как довольно блеснули глазки ханского сына. И неожиданно в упор спросил: - А гонца нашего пошто ваши вой перехватили? Да может, и не одного?
- Только одного, - чуть помявшись, ответил Урза.
- И что он сказал?
- Ничего не успел сказать. Наши лучники бьют без промаха. Но…
- Что - «но»? - нахмурился Добрыня.
Урза хитро прищурился:
- Ты сообщишь хану о том, что согласен получить за меня выкуп?
- Сообщу, если ты дело будешь говорить!
- И выкуп будет не слишком большой? - продолжал торговаться печенег.
- Да, да! - вскипел воевода. - Только не тяни кота за хвост. Говори, что ещё для меня приберёг?
- При гонце наши люди нашли письмо… От князя Святослава.
- Ну!
- Написанное ромейскими буквами, а слова - русские…
- Знаю, - нетерпеливо отмахнулся Добрыня. - А в письме что?
- Князь пишет, что он взял хазарскую крепость Саркел.
- Не врёшь? - Добрыня вплотную подступил к пленному.
- Зачем врать буду? Всё правда. Сам письмо видел. Ромейский гость читал его, головой качал, говорил: «Ах, как нехорошо! Что теперь будет с Хазарией?»
- Так и говорил? Ну, спасибо тебе, Урза. Пошлю гонца к хану Кичкаю, пусть готовит выкуп!
Княгиня Ольга устала от государственных дел - собирала бояр, советовалась с ними, как лучше укрепить Киев на случай набега степных орд. Вернулась в опочивальню, прилегла. Ноги ломит, будто на дождь. То ли вправду непогода надвигается, то ли просто старость даёт себя знать?
А в дверях снова ключница?
- Что там ещё приключилось? - недовольно вздохнула Ольга.
Ключницу отстранил Добрыня. Вошёл радостный, быстрый, ветром днепровским от него повеяло.
Прости, что потревожил твой покой, княгиня… Принёс радостную весть: князь Святослав взял Саркел!
6
Даже древний Перунов дуб, что доживал свой век, прикрывая морщинистыми руками княжеские хоромы в Киеве, не помнил, когда, в какую пору появились впервые на Русской земле хазары. Много кочевых народов проходило через Дикое поле от Итиль-реки и Ясских гор на запад за века, ушедшие в небыль. Гунны и обры, болгары и угры топтали копытами своих коней Приднепровье. А за ними появились и хазары - до Днепра докатились их передовые орды, а главная сила осела на обширных степных пастбищах за Доном. Там родилось их полукочевое государство - каганат Хазария.