Мифы, легенды и предания кельтов, стр. 27

КИМБАОТ И ОСНОВАНИЕ ЭМАЙН-МАХИ

Кимбаот (ок. 300 г. до н. э.) — это заметная веха в истории Ирландии. «Все исторические свидетельства об Ирландии вплоть до Кимбаота сомнительны» — с таким редким для своего времени скептицизмом пишет хронист XI в. Тирна из Клонмакнойс. Немало сомнительного, конечно, и в последующих свидетельствах, но здесь мы все же вступаем на более твердую почву. Ибо правление Кимбаота — это время, когда в Ульстере основана Эмайн-Маха, имя, овеянное для любителя Ирландии ароматом величия и героизма. Ныне Эмайн-Маха — поросшие травой валы вокруг огромного холма-крепости близ Ард-Маха (Армаг). Согласно одной из этимологии, предложенных Китингом в «Истории Ирландии», «emain» происходит от «ео», что означает «булавка», и «muin», что значит «шея». Таким образом, слово обозначает «застежка», и «Emain Macha» означает «застежка Махи». Ирландская застежка-фибула представляла собой большое кольцо из золота или бронзы, пересекаемое длинной иглой, и большой вал, опоясывавший кельтскую крепость, вполне мог напомнить о фибуле великанши, которая удерживала ее плащ — или ее земли. Сказание о Махе говорит, что она была дочерью Аота Руада, короля Ульстера, у которого было два брата: Диторба и Кимбаот. Они договорились, что по очереди станут управлять Ирландией. Аот Руад был первым, но после его смерти Маха отказалась отдать власть, начала войну с Диторбой, победила его и убила. Затем она не менее искусно принудила Кимбаота жениться на ней и стала править Ирландией как королева. Дальнейшее пусть скажет Стэндиш О`Трэди:

«Пять сыновей Диторбы, изгнанные из Ульстера, бежали за Шэннон и там, на западе королевства, составили заговор против Махи. Королева одна пришла в Коннахт и в лесу обнаружила братьев: те, уставшие от погони, жарили на костре дикого кабана и пили. Она явилась в самом устрашающем своем обличье — как богиня войны, багровая, ужасная, как сама война, но при этом — с яркими, пылающими глазами. Один за другим братья поддались ее зловещей красоте, одного за другим она очаровала их и связала. Потом Маха взвалила груду воинов на спину и вернулась с ними на север. Иглою фибулы она очертила на равнине границы города Эмайн-Маха, чьи валы и рвы построили пленные принцы, рабски трудившиеся под ее надзором».

«Основная идея легенд такого рода, — считает ОТрэди, — это то, что люди не могут затевать и прекращать войну по своему желанию, логика войны влечет их; и что тот, кто претендует на звание верховного короля Эрин, должен привлечь на свою сторону божеств войны».

Маха — пример того самого смешения черт Племен богини Дану и людей, о котором я уже говорил.

ЛОЙГАЙРЕ И КОБТАХ

Следующим королем легендарной династии стал Угайне Великий, который правил не только всей Ирландией, но также и немалой частью Западной Европы и женился на галльской принцессе по имени Кесайр. У него было два сына, Лойгайре и Кобтах. Владения унаследовал первый, но Кобтах, терзаемый завистью, хотел убить его и обратился к друиду, чтобы тот помог ему устроить это дело, ибо подозрительный Лойгайре никогда не являлся к нему без вооруженной свиты. Друид предложил послать Лойгайре весточку, что брат его умер и уже лежит на погребальных носилках. Когда Лойгайре прибыл и склонился над телом умершего, брат пронзил ему сердце кинжалом и убил также его сына Айлиля. Кобтах взошел на престол, и с тех пор терзания оставили его.

ЛЕГЕНДА О МАОНЕ, СЫНЕ АЙЛИЛЯ

Столь же жестоко Кобтах обошелся с сыном Айлиля Маоном. Китинг сообщает, что Кобтах велел привести к себе мальчика и заставил его съесть кусочки сердец своего отца и своего деда, а также мышь вместе с хвостом. От отвращения ребенок потерял дар речи, и тогда Кобтах отпустил его. Мальчик попал в Мунстер, в королевство ФераМорк, где правил Скойриат, оставался некоторое время у него, а затем отправился в Галлию, на родину своей прабабушки Кесайр, где его спутники сказали королю, что он — наследник трона Ирландии, и к нему относились весьма почтительно; со временем он вырос в благородного юношу. Но в сердце Мойриат, дочери правителя Фера-Морк, не угасала жаркая страсть к нему, и она задумала возвратить Морна назад в Ирландию. Она богато одарила арфиста своего отца, Крайфтине, и сочинила любовную песнь для Маона, к которой Крайфтине придумал чудесную мелодию. Прибыв во Францию, арфист отправился к королевскому двору и нашел удобный случай, чтобы пропеть свою песнь Маону. Тот был настолько потрясен красотой слов и мелодии и страстью, в них заключенной, что речь вернулась к нему, и он восхвалил песнь. Тогда король Галлии дал ему армию и отправил его в Ирландию отвоевывать свое королевство. Узнав, что Кобтах находится в месте, называемом Дион-Риог, Маон со спутниками убили его со всеми стражами и советниками. Друид из свиты Кобтаха спросил одного из воинов Маона, кто их предводитель. «Мореход», — отвечал галл, имея в виду тот факт, что Морн возглавлял их во время плавания через пролив. «Он может говорить?» — спросил друид, начавший подозревать истину. «Он говорит», — отвечал воин. По-ирландски его ответ звучал как «Лабрайд», и с тех пор прозвище Лабрайд Мореход навсегда закрепилось за Маоном, сыном Айлиля. Он отыскал Мойриат, женился на ней и десять лет правил Ирландией.

К истории этого галльского вторжения традиционно возводят название области Лейнстер. Галлы были вооружены особыми копьями с широкими сине-зелеными наконечниками, которые назывались лайгне, и, так как они поселились в Лейнстере, область эта получила имя Лайгин — Земля копьеносцев. [80]

О короле Лабрайде Мореходе существует еще одна забавная история. У него был обычай стричься раз в год, и того, кто будет производить эту операцию, выбирали, бросая жребий, и после того, как он выполнил свой долг, убивали на месте. Причина заключалась в том, что у короля, как и у царя Мидаса из греческого мифа, были уши как у лошади, и он не хотел, чтобы об этом знали. Однажды жребий пал на сына бедной вдовы, которая плакала и причитала так, что король сохранил юноше жизнь, но заставил его поклясться ветром и солнцем, что он не расскажет ни единому человеку о том, что видел. Юноша вернулся к матери, но мало-помалу тайна стала так мучить его, что он тяжело заболел. Мать позвала мудрого друида, который сказал: «Его убивает секрет, и пока он не раскроет его, он не выздоровеет. Пусть он пойдет по дороге и дойдет до места, где встречаются четыре пути. Затем пусть повернет направо, и пусть откроет свою тайну первому дереву, которое встретит, и освободится от нее, и исцелится». Так юноша и сделал; и первое дерево оказалось ивой. Он прижался губами к стволу, высказал то, что не давало ему покоя, и с легким сердцем вернулся домой. Но случилось так, что вскоре арфист Крайфтине разбил свою арфу и ему понадобилась новая, и первое подходящее дерево, на которое он наткнулся, была ива, хранившая тайну короля. Он срубил ее, сделал из нее арфу и вечером, как обычно, собирался играть в королевских чертогах; но, к изумлению всех, едва музыкант коснулся струн, арфа зазвенела: «У Лабрайда Морехода лошадиные уши». Тогда король устыдился и показал свои уши всем и с тех пор никого уже не предавал из-за этого смерти. Мы помним, что именно музыка Крайфтине излечила Лабрайда от немоты. Ощущение того, что в музыке есть нечто волшебное, что через нее говорят высшие силы, постоянно присутствует в ирландских легендах.