Дом на холме, стр. 13
– Да, – пискнула Эмили.
– И мистера Рафли, и меня? – Ирония была вполне понятна. – Еще два замечания – и рассажу!
Никодемас достал еще один лист, свернул его пополам и написал: «Похоже, разозлила ты его...» Девочка обмакнула перо: «Будет цепляться – пожалуюсь папе!» Взглянув на свою строчку, Эмили прикусила язык. Ее чернила оказались серебряными.
«Будет, но недолго». – Это обнадеживало.
«Та женщина... твоя мама?» – поколебавшись немного, написала девочка.
«Нет! Что ты?! Это та самая тетка. Я сирота...» – Жирная клякса плюхнулась на бумагу.
«Прости...» – Эмили подняла глаза.
Никодемас грустно улыбнулся и кивнул в сторону доски, по которой учитель уже вовсю водил мелом.
Переписка прекратилась. На душе неприятно скребли кошки. Чтоб как-то отвлечься, она с утрированным тщанием принялась конспектировать урок.
Внутренний голос, подозрительно похожий на мамин, шелестел ей в левое ухо:
«Хорошие девочки так себя не ведут! Не болтают и не вертятся!»
В этом была своя правда.
«Хорошие девочки не фарфоровые, а живые, – отвечал ему голос Люса. – Подумаешь, три линии, три угла... стоило ради этого идти в школу?»
Эмили украдкой зевнула.
– Откройте учебники, – скомандовал мистер Оуэл.
– Вот, – прошептал мальчик, подвигая свой.
– У меня такого нет, – пожаловалась она.
– Ничего, на перемене возьмем в библиотеке, – ребята склонились над книгой.
Задача, не выглядевшая сложной, вызвала у Эмили непреодолимые трудности (расчеты не были ее сильной стороной). Никодемас покачал головой и подвинул подруге еще и свой лист. Минут через десять спать расхотелось, и Начертательная Симвология начала казаться увлекательной.
К оглушительной трели Эмилия уже совершенно привыкла.
– Ваше домашнее задание – четвертый и пятый параграфы и задачи к ним, – перекрикивая оживленно гудящих учеников, сообщил господин Оуэл.
– Удачи. Я соберу твои вещи. – Напоминание о необходимости «подойти после урока» не обрадовало.
Набравшись смелости, она направилась к большому столу. Мужчина стряхнул мел с рук и снял очки. Круглое лицо и крошечные морщинки вокруг глаз, появляющиеся у тех, кто много смеется, не вызывали опасений.
– Итак, объясните мне свое поведение, – предложил мистер Оуэл.
– Я... я первый день в школе, сэр, – призналась девочка. – До этого я училась дома. Мне искренне жаль, если мои слова вас задели. Я больше так не буду. Честно-честно.
Мужчина, вертевший в руках учебник, закрыл его и убрал в свой чемоданчик.
– Вопрос снят, – кивнул он. – Лично не знаком с вашим отцом, но наслышан о нем. Передайте мистеру Варлоу мое почтение.
Про себя Эмили отметила, что Орбус не такой уж вредный.
– Что сказал? – Никодемас все это время мялся у Дверей.
– Ничего, – улыбнулась она, забирая свой портфель.
Коридор превратился в поток! Мальчик вел подругу за собой, стараясь не попасть под ноги старшеклассникам. На лестнице все резко сбавили скорость. Эмили крепко держалась как за идущего впереди Никодемаса, так и за перила. Только теперь она осознала, что все дети одеты одинаково: там и тут мелькали белые блузы, бордовые жилеты и пестрая клетка. Чтоб развеять сомнения, девочка спросила единственного человека, который мог ответить.
– Это форма, – пояснил Никодемас. – Тебе тоже такую купят. «Форма поддерживает дух школьного единства».
– Мы идем в библиотеку? – следующий по значимости вопрос.
– Нет, – отозвался тот. – Уже не успеем. Перемена маленькая, нужно дождаться большой.
Эмили поймала себя на мысли, что полностью доверяет новому другу. Внутри сделалось тепло: наверное, оттого, что ни одна, а сразу две мечты стали реальностью.
Глава 3.
Первый день
Большая перемена оказалась действительно длинной: вот уже минут десять ребята стояли в очереди за книжками для Эмилии. Никодемас вертел в руках список учебников и явно нервничал.
Наконец перед ребятами предстала пожилая дама:
– Слушаю вас. – Очки с толстыми линзами многократно увеличивали ее глаза.
– Вот, – друг протянул список. – У нас в классе новенькая, ей нужны книжки.
– Да, это я, – энергично закивала Эмили.
– Фамилия, класс? – отрешенно бросила старушка, пододвигая к себе ящик с карточками.
– Варлоу, – ответила девочка.
– Куратор – мадам Калдор Нанс, – вставил Никодемас. Ловкие пальцы скрылись в ящике.
– Нет в списке, – сухо сообщила библиотекарь. – Следующий.
– Постойте! – и не думал сдаваться тот. – Конечно, ее еще нет в картотеке: Эми только сегодня зачислена.
– Разрешение на получение литературы? – осведомилась пожилая женщина, похожая на гигантское насекомое.
– Нет разрешения. – Никодемас приготовился к обороне.
– Пошли... – робко попросила Эмилия.
– Нет разрешения – нет учебников. – Железная логика.
– А уроки есть! – Он уже не обращал внимания на недовольство очереди. – Мадам МакХоран, вы буквоедка!!
После этих слов где-то сзади грянул истерический смех...
– Молодой человек, – прошипела библиотекарь, – покиньте помещение. Здесь нельзя кричать!
– Я еще вернусь! – Никодемас не видел и не слышал ничего вокруг себя.
– Обязательно, – фыркнула муха-переросток. – Следующий!
Эмили осторожно похлопала мальчика по плечу.
– Вот так всегда... – расстроенно буркнул тот.
– Ничего... перепишу названия, купим с Альхен, – подбодрила она.
– Хотя... у нас осталось еще море времени. – Никодемас немного успокоился. – Нужно что-нибудь съесть – или до конца уроков не дотянем.
Оставшись ни с чем, друзья снова куда-то заспешили.
– Расскажи мне об остальных учениках, – на ходу попросила Эмили.
– Не интересуюсь ими с третьего класса. – Черные глаза обожгли...
Никодемас постепенно превращался в ходячую тайну. Это привлекало и отталкивало одновременно.
– Кто такая мадам Калдор Нанс? – нужно было поддерживать беседу.
– Это наша «школьная мама», скорее даже – «бабушка». – Смена темы подействовала. – Она отвечает за нас перед директрисой, помогает... ну и ругает, если что. Ты с ней обязательно познакомишься на последнем уроке. По четвергам у нас классный час.
Кафетерий понравился Эмилии сразу: просторная светлая зала, множество круглых коренастых столиков, покрытых белыми скатертями, на каждом столике небольшая вазочка с цветами, резные стулья. Отыскав подходящее место, ребята положили вещи.
– Меню на сегодня, – сообщил Никодемас, разворачивая перед собой лист.
– Можно? – Она протянула руку.
Выбирать оказалось довольно сложно: отчего-то голод совершенно не ощущался, но есть такое слово – «надо».
По ту сторону окна кипела жизнь: гомон детских голосов, яркие блики, звонкий смех... А по эту – внимательные серые глаза не отрываясь следили за происходящим сквозь тонкую черную ткань.
– Ну и как? – вопрос, которого она ждала.
– Очень странное чувство, – почти шепотом отозвалась Дайна. – Правильно ли мы поступаем?
– Не понимаю...
Встрепанный воробей приземлился на карниз.
– Несправедливо получается, – мисс Уиквилд отвела взгляд.
Мимо прошествовали старшеклассники, не обращая внимания на стоящую лицом к стеклу женскую фигуру, видеть которую они никак не могли.
– А что тогда справедливо? – Воробей принялся прохаживаться туда-сюда.
– Не перекладывать свою ношу на других. – Дайна достала булку, рассеянно отщипнула от нее кусочек и размяла его пальцами.
– Да? Но ведь кто-то уже переложил это на тебя? – возразила птица. – Я же вижу, что тебе тяжело! Может, у другого выйдет лучше?
Женщина с силой швырнула крошками в наглого воробья, но тот продолжил речь:
– Когда знаешь, что такое боль, – редкие перышки на макушке птицы смешно топорщились, – не захочешь причинить ее кому-то еще, если ты не конченый человек... Кто б спорил. Но у всех «за» имеются свои «против».