Дольчино, стр. 49

Слухи о жестоком голоде в лагере восставших придавали солдатам смелость. Всё ближе подступали они к укреплениям еретиков, всё теснее смыкали кольцо осады.

23 марта, в ночь на зелёный четверг, крестоносцы взяли штурмом редут на горе Ставелло. Несмотря на отчаянное сопротивление, сильно поредевший за зиму гарнизон не устоял. Нападавшим удалось ворваться на бастионы и перебить защитников. Но и войско католиков понесло такие потери, что вынуждено было приостановить наступление.

Зная, что через день-два его люди будут не в состоянии держать в руках оружие, Дольчино приказал оставить другие редуты. Всех, кто ещё мог сражаться, он собрал на равнине у Риччо, неподалёку от места последней победы.

Голодные, ослабевшие патарены понимали, что разгромить на открытом поле армию епископа почти невозможно, и всё же это был единственный путь к спасению. Только отбросив крестоносцев, можно было уйти в Швейцарию, имея столько больных и раненых. Построившись в боевые шеренги, братья ринулись на врагов.

Неожиданная атака была столь стремительна, что союзники стали отступать. Вскоре они обратились в беспорядочное бегство. Однако преследовать их, как прежде, апостолики уже не могли. Это позволило верчельцам оправиться от первой неудачи.

Подоспевшие со стороны Моссо новые отряды с возгласами: «Смерть отступникам!», «Бей тряпичников!» — обрушились на повстанцев. У подножия горы разгорелся бой. Удары металла о металл, стоны раненых, крики наполнили поле брани. Лишь изредка доносились сквозь шум слова призывов:

— Держитесь, братья! С нами бог и правда!

Упорная схватка продолжалась до полудня. Голубое знамя с изображением солнца несколько раз падало на землю и опять поднималось над головами патаренов. Дольчино всё время находился в гуще битвы. Рядом с ним храбро сражались Маргарита, Лонгино Каттанео, Паоло. Но обессиленные воины общины с трудом вели бой.

Убедившись, что прорвать ряды папского войска не удастся, вождь апостолов велел отходить к Цебелло. Солдаты двинулись следом, неся штурмовые лестницы. У крепостных стен борьба разгорелась с новой силой. Наступавших встретили камнями, стрелами, кипящей смолой.

Крепость защищали подростки, женщины, раненые, больные. Те, кто не мог стоять, стреляли из арбалетов сидя и даже лёжа. Много раз наёмники откатывались назад, оставляя перед бастионами сотни павших. В иных местах глубокий ров доверху был заполнен убитыми. Но капитаны опять собирали латников и, получив свежие подкрепления, возобновляли приступ.

На башне у центральных ворот Дольчино наблюдал за ходом сражения. Отсюда хорошо просматривались западный и южный участки стен. Число штурмующих всё росло. Несмотря на большие потери, крестоносцы не ослабляли натиска. Кое-где им удалось поджечь и разобрать палисады. Повстанцы яростно отбивались. Когда вражеские атаки на короткое время прекращались, патарены заваливали бреши камнями и телами мёртвых.

Измождённые, уже несколько дней не евшие люди находили ещё силы защищать полуразрушенные бастионы. Ни один из бойцов не отступал. Даже смертельно раненные кидались на пики, преграждая солдатам путь. Видя, с каким упорством дерутся братья, Дольчино напряжённо думал, как спасти товарищей. Теперь он не сомневался, что удастся продержаться до темноты. А потом?.. Потом можно вырваться из кольца, пользуясь тайным ходом. Надо только заставить врагов подняться на вершину горы, к центральному редуту. Тогда все, кто будет способен двигаться, уйдут незамеченными по туннелю на западном скате.

… Десятки стрел с горящей на них просмолённой паклей вонзились в кровлю башни. Языки пламени поползли по крыше, наполнив верхние помещения дымом. Усилившийся треск барабанов и звуки труб возвестили об очередной атаке. Вождь апостолов с надеждой взглянул на клонившееся к горизонту солнце и, подняв меч, поспешил вниз.

… Вечерние тени постепенно сгущались над Цебелло. В восточной части неба проступили первые неяркие звёзды. Едкие клубы дыма от пылавших вокруг бастионов окутали вершину горы. Огонь, охвативший крепостные стены и башни, вынудил штурмующих временно прервать бой. Используя передышку, Дольчино приказал братьям отступать к подземному ходу.

Перед двумя утёсами у грота, где начинался туннель, столпились сотни людей. Узкая галерея позволяла проходить лишь по одному. Пропуская вперёд детей и женщин, бойцы гуськом спускались вниз, стараясь побыстрей освободить путь другим. Но так как многие часто падали, движение то и дело задерживалось.

— Крестоносцы вот-вот ворвутся. — Анжела посмотрела на ярко горевшие стены.

Оттуда доносился грохот падавших балок.

— Забирайте Альберто и уходите. Паоло ждёт у грота. — Милано Сола поцеловал дочь и, потрепав притихшего у неё на руках ребёнка, повернулся к стоящему рядом Энрико: — Будешь жив — береги их. — Он сурово взглянул на внука.

— А ты? — потупился мальчик.

— Я своё отходил. — Волоча перебитую ногу, старик подполз к большому камню. — Вложи-ка в арбалет стрелу да пододвинь колчан.

— Прощай, отец! — Плача, Анжела ещё раз прижалась к нему, затем медленно поднялась.

— Торопитесь! Время дорого! — Милано сел поудобней спиной к камню и положил перед собой арбалет. — Если спасётесь, помолитесь за меня мадонне.

Не оглядываясь, дочь и внук пошли к гроту.

На площадке под одним из утёсов Ринальдо ди Бергамо наспех перевязывал бойцов. С разных сторон подносили раненых. Для тех, кто не мог ходить, уже не было надежды на спасение. Все знали: с минуты на минуту появится враг. Оставшиеся на вершине думали о том, как задержать солдат, чтобы дать своим возможность уйти подальше. Превозмогая боль, люди заряжали арбалеты, готовясь к последней схватке. Покидавшие лагерь отдавали им стрелы и спешили к туннелю.

— Пора спускаться. — Дольчино шагнул к общинному знамени и, сорвав его с древка, передал Паоло: — Спрячь под кольчугу.

Юноша стал бережно сворачивать полотнище. Лежавший неподалёку гаттинарец с пробитой копьём грудью протянул руку к знамени. Паоло исполнил волю умирающего.

— Видит бог, мы сделали что могли, — прошептал боец. — Пусть наша кровь зовёт живых к борьбе! — Он прижал полотнище к ране.

… В дыму среди пылавших строений показались атакующие. Добивая неподвижно лежавших больных, не щадя ни женщин, ни детей, латники епископа быстро приближались. Несколько десятков раненых, отчаянно сопротивляясь, сдерживали их перед гротом. Дольчино приказал всем, кто мог, немедленно уходить. Он остался один в галерее, между утёсами.

Первые крестоносцы, подбежавшие к нему, пали под ударами большого двуручного меча. Казалось, невидимая стена преградила солдатам путь. Узнав Дольчино, нападающие обступили одинокого бойца. Строгий наказ захватить ересиарха живым не позволял применить арбалеты. Наёмники пустили в ход длинные копья. Каждый хотел получить обещанную награду.

Медленно отступая, Дольчино вдруг увидел рядом Маргариту и Лонгино Каттанео. Неожиданная помощь и выросшая в проходе груда убитых дали ему возможность перевести дыхание.

— Зачем вы здесь? — с укором спросил он соратников.

— Внизу много раненых, — действуя тяжёлой секирой, отозвался старейшина.

— Мы завалили вход, — пояснила Маргарита, — чтобы не было погони.

Вождь апостолов с благодарностью взглянул на друзей. Что ж, видно, так решила судьба. Вместе шли они по жизни, вместе уйдут из неё. Теперь его не страшила смерть. Ведь там, у подножия Цебелло, унося общинное знамя, шагают во тьме братья. Они продолжат начатое.

Долго ещё трое бойцов сдерживали солдат, пока, обессилев от ран, не потеряли сознание.

Эпилог

Утром закованных в цепи Дольчино, Маргариту и Лонгино Каттанео отправили в Верчелли. Сотни пеших и конных солдат конвоировали трёх пленников. По дороге крестоносцы останавливали в деревнях повозку, сделанную в виде огромной клетки и, согнав к ней крестьян, показывали «слуг антихриста».