В безднах Земли, стр. 19

Первая рекогносцировка показала, что в этом году достичь массива будет крайне трудно, так как дорога, сильно поврежденная обвалами и заваленная снегом, до июля будет непроходима. Было решено выждать недели две, прежде чем вновь отправиться на разведку, чтобы выяснить положение на месте, но по другому маршруту, на сей раз — с итальянской стороны.

Поток, исчезающий на глубине 2000 метров в полье [17] плато Амбруаз, должен, конечно, выходить на поверхность в долине, прилегающей к массиву Маргуарейс. 15 и 16 июня группа Французского института спелеологии расставила в бассейне потока Пезио, притока По (на итальянской территории), в местах, где предполагалось появление флуоресцеина, около двадцати датчиков, позаботившись спрятать их под камнями, так как жители могли подумать, что это приборы для отравления воды с целью браконьерства, и убрать их.

Этот день я запомнил надолго. После утомительного подъема мне удалось вместе с Жераром Каппа добраться до входа в пропасть Скарассон. Снег доходил до краев верхнего колодца и совершенно изменил внешний облик местности.

Я был тронут до слез. Здесь передо мной, в этом пустынном и враждебном людям месте, зияла пропасть, где я прожил два месяца в полном одиночестве. Мне казалось, что это был не я, а какой-то другой человек, позволивший заточить себя под землю вместо меня… Между тем это действительно был я. В нескольких метрах от меня Жерар задумчиво осматривает разбросанные на каменистой почве остатки оборудования моей палатки. Очевидно, и на него нахлынули воспоминания. Здесь, в компании горноспасателей, он прожил несколько недель, не покидая пятачка площадью два квадратных метра, чтобы и днем, и ночью регистрировать мои телефонные звонки из бездны, позволяющие установить эволюцию моего нового биоритма. Теперь, когда он знает, как важны были эти сведения, он, наверное, лучше понимает, сколько им сделано для обеспечения успеха моего эксперимента. Спасибо, Жерар!

Миновав пропасть, мы карабкаемся на пограничный хребет (высота 2300 метров), откуда открывается великолепная панорама Альп, и в частности района плато Амбруаз. Таяние снегов еще не началось, и операция по окрашиванию воды пока невыполнима.

Так как экспедиция по инициативе господина Мира заручилась содействием 6-го отряда (горноспасателей) под командованием майора Риолле, то я поручил им 19 и 20 июня провести третью рекогносцировку. Пока две группы разведывали подступы к плато Амбруаз по двум разным маршрутам, третья группа, во главе со старшим сержантом Лафлёром (который весьма активно и с большой пользой для дела участвовал в наших экспедициях на Маргуарейс с 1961 года), расставила датчики в потоке Рио-Фреддо, притоке прибрежной речки Руайя, впадающей в Средиземное море. Через два дня со своими товарищами из Французского института спелеологии я расставил датчики в ручьях долины Эллеро и Рио-Негроне и определил толщину снежного покрова в ледниковом цирке Пиаджа-Белла, где находится пропасть, одна из величайших в мире, носящая то же название.

Итак, была проведена тщательная подготовка. Пора приступать к исследованиям.

15 июля на плато Амбруаз, уже свободном от снега, был разбит большой базовый лагерь. Экспедиция в составе двадцати пяти участников должна была продолжать работу до 27 июля.

Спуск, связанный с воспоминаниями

За ночь мои товарищи из Французского института спелеологии превратили мою комнату в "поле боя". В 3 часа утра прибыл грузовик 6-го Республиканского отряда безопасности, чтобы перевезти наши вещи в Сен-Дальмас-де-Танд. К шестистам килограммам уже взвешенных и упакованных в перенумерованные мешки грузов добавилось четыреста килограммов оборудования — приборов, инструментов, личного снаряжения и продуктов.

Эта машина доставила нас до Сен-Дальмас-де-Танда. Выгружаем пожитки на спортплощадке летнего детского лагеря, а в семь часов отчетливо различаем знакомое жужжание: вертолет прибыл. Все готово к полету, и мы сразу же отправляемся на Маргуарейс. Первым на вертолет поднимается Жерар Каппа, затем один из горноспасателей из Республиканского отряда безопасности. Все утро они будут разгружать вертолет и благоустраивать базовый лагерь на плато Амбруаз. Затем к нам присоединяется майор Риолле, и мы решаем в первую очередь переправить снаряжение, а потом уж людей. Но к 13 часам становится очевидным, что горючего для перевозки людей и грузов не хватит, и тогда мы откладываем в сторону снаряжение для лагеря в Пиаджа-Белла, то есть то, которое понадобится только через неделю; его мы доставим позже. Я сел в вертолет последним, вместе с кинооператором Жюльеном Галлеоти.

С воздуха Маргуарейс производит большое впечатление. Вот мы и прибыли! Все мешки со снаряжением сложены недалеко от посадочной площадки, на том самом месте, где размещался в прошлом году лагерь. Мы начинаем распаковывать мешки, вносим поправки в опись и ставим палатки, так как погода начинает портиться. К вечеру прибывает остальная группа, которая не могла попасть на вертолет, в сопровождении нескольких кинооператоров и журналистов.

На сегодня (вторник, 16 июля 1963 года) запланирован первый спуск на дно пропасти Скарассон. Все утро ушло на подготовку снаряжения для исследований и разведки и на распределение обязанностей по его доставке к пропасти. Одни понесут страховочные веревки и сверхлегкие металлические лестницы, другие — отдельные детали ручного бура, третьи — электроприборы для измерения удельного сопротивления и бидоны для проб снега и льда, которые мы возьмем, чтобы измерить их радиоактивность.

К 11 часам семнадцать членов экспедиции вереницей, медленно трогаются в путь по крутым склонам Маргуарейса. К полудню мы — у входа в Скарассон. Со сдержанным волнением вглядываюсь в огромный зев пропасти. Читаю надпись, высеченную моими товарищами из клуба Мартеля и Французского института спелеологии в прошлом году на скалах у входа: "Здесь Мишель Сифр доказал свое мужество 16 июля — 17 сентября 1962 года". Перед пропастью принимаемся за экипировку. В этом году грубые холщовые, не раз чиненные комбинезоны заменены ярко-желтыми, из непромокаемого нейлона, изготовленными по нашему заказу. На локтях, коленях и плечах — двойной слой материи, а капюшон надежно защитит голову от низвергающихся струй каскадов.

В 13 часов начинаю спускаться, ровно через год после прошлогоднего эксперимента. Мои товарищи уже закрепили лестницы до "кошачьего лаза", на глубину 30 метров.

Сколько воспоминаний пробудил во мне этот спуск! Вот то место в верхней части горловины тридцатиметрового колодца, где я, совершенно обессиленный после двухмесячного пребывания под землей, покоился на руках моего друга Марка Мишо. Сейчас я преодолел "кошачий лаз" за две-три минуты, а тогда мне потребовалось на это два часа. Два долгих часа, в течение которых я видел всего в нескольких сантиметрах от себя протянутую ко мне руку старшего сержанта Лафлёра, слышал его ободряющий голос с южным акцентом: "Ну, еще усилие, Мишель, и я вытяну тебя отсюда!" Я настоял на том, чтобы вновь спуститься в Скарассон первым и без свидетелей взглянуть на свои бывшие владения. Выхожу из широкого тридцатиметрового колодца, стены которого покрыты льдом. Каскад талой воды щедро окатывает меня с головы до ног, но благодаря нейлоновому комбинезону я остаюсь совершенно сухим и на фирне, который заполнил дно колодца, поджидаю товарищей.

Спуск продолжается. Страхуемый веревкой, устремляюсь в последний большой сорокаметровый колодец и наконец приземляюсь на глыбах морены, покрытых льдом. В подземном зале — царстве ледника — моему взору предстает неожиданное зрелище. Палатка убрана, сохранился лишь настил, покрытый трехсантиметровым слоем льда. Там, где прежде был вход в палатку, — куча отбросов, покрытых белой плесенью, нечто вроде "свалки воспоминаний". Консервные банки: одни — опорожненные лишь наполовину, другие — целые, но помятые. Два походных столика, которые вспомогательная группа в прошлом году поленилась поднять наверх.