Такой я видел Индию, стр. 34

Произошло то, что происходило в Индии всегда, когда люди разных каст вступали в брак — дети занимали промежуточное положение или спускались ниже обоих родителей и выделялись в любом случае в особую новую группу — новую касту.

Брахманская традиция вообще объясняет многообразие каст именно смешанными браками между членами четырех изначальных каст (вари).

Положение англо-индийцев в колониальный период было неплохим. Англичане, не считая их ровней, тем не менее покровительствовали им, продвигали по службе, не давали в обиду. После 1947 г. положение их постепенно изменилось. Они теперь не любимые дети режима, а пасынки, нежелательные последствия его колониального предшественника. Их христианство, бывшее раньше охранной грамотой, теперь порождает недоверие, слишком чистый английский язык и нежелание употреблять какой-либо местный язык раздражают индийского патриота, а претензии играть политическую роль вызывают усмешку — их капля в море.

Приехав в Калькутту вторично, я зашел в знакомую англо-индийскую семью. Визит оказался прощальным. Хозяйка дома с детьми взяла билеты на пароход в Австралию (там уже устроилась ее сестра), брат, инженер по специальности, получил предложение от канадской фирмы.

— Почему вы уезжаете? — спросил я брата. — Ведь это все же родина, а ваши знания инженера обеспечивают вам хорошее место и здесь.

Он ответил пространно и зло:

— А что мне делать в этой стране? Мой родной язык — английский, у меня британский паспорт. С этой страной меня связывает только цвет кожи, но он не помогает мне на службе, где любой индус имеет больше шансов на повышение, чем я. К нам относятся с недоверием... Нет, надо бежать отсюда как можно быстрее.

Отъезд инженера, конечно, связан не только с положением англо-индийцев. В западные страны уезжают многие ученые и техники Индии, в том числе и чистокровные индусы из высших каст. Впрочем, «утечка мозгов» — проблема не специфически индийская, она встает и перед другими государствами.

Однако вернемся к кастам. Англичане пришли на Восток как завоеватели и расисты и потому не разрушили кастовую систему, более того, они укрепили ее, подхватив и развив основной ее принцип — презрение сверху вниз и преклонение снизу вверх.

Индийский образ жизни проникнут этой идеей, и, наблюдая за ее проявлениями, всегда гадаешь — что здесь от традиций кастеизма и что от британского снобизма.

Прежде всего для индийского обывателя ты не человек, а сааб — «господин» и все остальные — либо равные тебе саабы, либо слуги, низшие существа. Если ты обратишься к этим существам, как к равным, на первый раз тебя простят («сааб шутит!»), во второй не поймут и осудят, в третий же решат, что ты, наверное, вовсе не сааб, а член низшей касты, и будут относиться к тебе соответственно.

При англичанах любой европеец был саабом. Это представление так устойчиво, что окончательно не раз-Рушено до сих пор, хотя и серьезно поколеблено. Число европейцев, посещающих сейчас Индию, возросло, следовательно, возможности их оценки резко увеличились. Богатые американцы более всего соответствуют индийскому понятию сааба по чаевым, но менее всего по манерам — им недостает респектабельности и сдержанности. Когда американский посол, стремясь к популярности, начал разъезжать по делийским улицам на велосипеде, его стали презирать. Высоко котируются деловитые западные немцы — достаточно богаты, солидны.

Но есть теперь в Индии и другие европейцы — туристы с ограниченными средствами или просто хиппи, которые не только не дают чаевых, но и сами не прочь понищенствовать. Один из них — молодой парень, голый, если не считать тряпки на поясе, грязный, с пышной черной шевелюрой и обезьянкой на плече, подошел ко мне на улице Варанаси:

— Не смогли бы вы дать мне немного денег, а то я сегодня ничего не ел, и обезьянка моя голодна, а перевод из Германии задержался...

Это был студент из ФРГ, сын обеспеченных родителей, решивший на каникулах «сходить в Индию». Такие, конечно, не вызывают уважения. Не саабы!

Тяжело приходится там советским людям, живущим «своим домом» — корреспондентам центральных газет, специалистам, работникам международных организаций. Они должны иметь слуг, иначе их перестанут уважать. Но они не могут не считать их за людей, отдавать отрывочные приказания, «в упор не замечать» и т.д. — убеждение и воспитание не позволяют. И получается плохо. В темную голову слуги, привыкшего к помыканию, вползает мятежная мысль: «А может быть, мой хозяин — не настоящий сааб?»

Его хозяин действительно не сааб, слуга тысячу раз прав. Однако редко подобное открытие приводит к улучшению отношений между ними. Бывает, что слуга начинает проявлять пренебрежение к хозяину, а этого тоже нельзя допустить по самым разным и достаточно важным соображениям. Саабы отдают приказания не в форме «Сделайте, пожалуйста!» и даже не в форме «Сделайте», а безлично-непререкаемо: «Сделать!», «Пойти!», «Принести!». И это не от плохого воспитания или скверного характера. По мнению некоторых, это социальная необходимость.

Позиции господина и слуги относительны. Тот, кто выше другого по социальному положению, может оказаться ниже третьего. Тогда господин превращается в слугу. Не фигурально, а буквально: меняется его осанка, походка, интонации, и это не вызывает улыбку или осуждение.

Способность расчленять людей на высших и низших, на «хозяев» и «слуг», всегда искать и находить, к кому следует относиться льстиво, а к кому презрительно, — вовсе не результат несовершенств «азиатского» характера. Это, к сожалению, пережиток многовекового искривления душ кастовой системой, а в последние столетия — также и колониализмом, то «культурное наследство», от которого рано или поздно придется отказаться. Многие передовые интеллигенты, даже религиозные проповедники, понимают это, но далеко не все. Благодаря усилиям прогрессивных деятелей каста внешне утратила свои позиции, теперь уже считается неприличным публично проявлять кастовые предрассудки. Однако они живут, и, чтобы иметь представление об Индии, надо знать о них. Потому-то я и написал эту неприятную для меня самого главу.

11. ВЕРИТЕ ЛИ ВЫ В БОГА?

Такой вопрос задают чиновники и студенты, профессора и домохозяйки всякому, кто прибывает в Индию. Отрицательный ответ вызывает, в зависимости от темперамента спрашивающего, веселое оживление, скорбь или неподдельный ужас. Преобладает все же радостное удивление: в атеисте видят удобный объект для обращения, слушателя, на которого можно выплеснуть выношенные мысли о сущности бога, бессмертной душе, морали и аморальности, греховности и воздаянии. Почти каждый индиец — самодеятельный философ, много думающий над загадками бытия.

В течение тысячелетий выработалась высокая культура мышления, концентрирующегося вокруг проблемы «человек и бог». История Индии знает десятки проповедников и религиозных наставников, каждый из которых вносил что-то свое в трактовку проблемы. Излагать содержание классических религиозно-философских систем Индии я не буду: их невозможно изложить популярно. Если же читатель готов потратить время и умственную энергию на усвоение их принципов, к его услугам несколько книг по индийской философии на русском языке. Скажу только, что среди этих доктрин можно встретить прямо противоположные — такие, в которых вообще отсутствует понятие бога, и такие, которые признают существование исключительно бога, а во всем остальном видят лишь его проявления.

Подавляющая часть индийского населения считается индуистами (индусами), т.е. последователями индуизма. Буддизм, распространившийся по всей Восточной Азии, на своей родине почти исчез. Джайнизм, возникший в Индии в глубокой древности, так и не завоевал здесь большого числа последователей и остался религией узкой прослойки торговцев и ростовщиков.

Позиции ислама ослабли в последнее время, с достижением независимости и выделением районов мусульманского большинства в отдельное государство Пакистан. Впрочем, и сейчас в стране насчитывается около 50 млн. мусульман. Ислам остался второй по значению религией Индии, и отношения между индусами и мусульманами — по-прежнему острая проблема внутриполитической жизни.