1001 день в Рио-де-Жанейро, стр. 38

Так лечатся богачи. Ну а бедняки или, точнее, обыкновенные граждане, зарабатывающие свой хлеб трудом, а не спекуляцией или эксплуатацией? Существует сложная система больничных касс, всевозможных отчислений, дающих право на «бесплатное» лечение. Существуют районные поликлиники, консультации, передвижные зубоврачебные кабинеты, кстати говоря, неплохо оборудованные. Каждое утро проездом на работу из окон автобуса мы имели возможность наблюдать бесконечно длинные очереди перед дверьми этих заведений.

Рио — город молодых. Но в этом и большая доля грусти. Средний срок жизни бразильцев пока лишь сорок с лишним лет

Важную проблему здравоохранения составляют болезни, вызванные недостаточностью питания. Данные обследований говорят о том, что в среднем бразильские дети получают лишь половину нормы белков! Весьма высока смертность от столбняка. На Атлантическом побережье часты эпидемии малярии. Почти все население Бразилии (95 %) поражено анкилостомидозами. Более 50 процентов страдает эндемическими заболеваниями. Среди населения Рио наибольшее место занимают туберкулез, болезни сердца и сосудов, травматизм и злокачественные опухоли. В городе около 500 лечебных учреждений, из которых треть частных. Имеются лепрозорий, превенторий…

Было бы в высшей степени не объективно не упомянуть об усилиях, прилагаемых страной для улучшения и расширения медицинской помощи населению. В Бразилии существует довольно широкая сеть эпидемических станций, хорошо оснащенных. Производятся крупные закупки вакцины за границей (в том числе в СССР). Имеется значительный штат медицинских работников: сорок тысяч врачей, семь тысяч медицинских сестер, пятьдесят шесть тысяч помощников сестер. Но всего этого пока совершенно недостаточно. Стариков в Рио-де-Жанейро мало. В основной массе бразильцы — молодой народ.

Если можно было бы не думать о причинах этой молодости!

Здесь по ночам нет света, а днем не бывает воды…

Ветер сгоняет тучи с океана, припирает к горам и выжимает из них воду. У подножия гор расположился город. Вода обрушивается на горы и на город. Это не капли, не водяные жгуты и даже не ручьи. Просто кто-то поднял в воздух часть океана и с высоты бросил ее на землю. Это тропический ливень. Если он затягивается, то превращается в стихийное бедствие.

Этот ливень начался ночью, шел с небольшими перерывами весь день и следующую ночь.

Хмурое, неуютное утро. Мы едем на автобусе. На этот раз он не мчится, а осторожно продвигается вдоль широкого канала, в который превратилась улица, оставляя за собой след в виде двух разбегающихся волн. Волны ударяются в стены домов, проникают в подъезды, переваливаясь через мешки с песком, предусмотрительно положенные на порогах. Автобусы остались единственным видом транспорта, который пока что действует. Если уровень воды поднимется еще, остановятся и автобусы. Все прочие марки автомашин давно оказались на приколе там, где вода залила их моторы. Они стоят беспомощные и жалкие, потерявшие всю свою элегантность.

Жизнь города если не остановлена, то сильно парализована. Центральные улицы превратились в каналы, улицы окраин — в горные реки, площади — в озера. Центр города являет собой печальное зрелище. Окраины — страшное. Брусчатка мостовых выворочена. Сорванные в горах и принесенные потоком воды стволы деревьев образуют самые настоящие плотины. Мощный поток мутной воды на какое-то время сдерживается, вспучивается, прорывает препятствие и мчится дальше еще стремительнее, волоча за собой развороченную плотину, чтобы воздвигнуть ее в новом месте и снова разрушить. И это будет повторяться до тех пор, пока воды не сольются в океан или не иссякнет ливень. Но ливень не прекращается. И по улицам мчатся уже не только стволы и кустарник сельвы, но и доски, бревна, сорванные двери, какие-то тряпки, корыта… Это значит, что рушатся фавелы, что сотни, если не тысячи, семей останутся без крова, что будут человеческие жертвы.

Наводнение в Рио, с чем тебя сравнить? Наверное, точнее всего с деревенским пожаром, страшным бичом дореволюционной крестьянской России.

Газеты выходят щедро иллюстрированными. На снимках различные районы затопленного города. Вот цепочка полицейских, стоящих по колено в воде, помогает гражданам выбраться из затопленного помещения. Та же полиция организует на другом снимке ловлю расплывшегося по озеру-площади имущества. Вот группа людей с веревками и топорами пытается растащить образовавшуюся плотину. На следующем снимке обрушившиеся фавелы. На их фоне женщина с обезумевшим от страха и горя лицом прижимает к себе полуголых ребятишек, очевидно, все, что у нее осталось… Фавелы первые принимают на себя удар стихии. Фавелудас несут самые большие потери.

Пройдет день, другой. Спадет вода. Солнце высушит последние лужи, но не слезы. Слезы по погибшим близким, по разрушенному дому, по утраченному скарбу.

Стихии разрушают, а человек созидает… Земля, отвоеванная у моря

Ярости безжалостной стихии противостоит упорство человека. Будут похоронены погибшие. Будут врыты новые столбы. Будут заложены новые камни под фундамент. Будут приобретены толь, доски, песок. Будут часы и дни работы, и на месте разрушенных лачуг вырастут новые.

Когда-то здесь была очень популярна песенка:

Увы, это так! Со снабжением водой в городе вообще туго, а уж когда «нет света», совсем плохо. Общей водонапорной башни здесь нет. Каждый дом имеет свою систему. Вода подается насосами в баки, расположенные на чердаках, и оттуда распределяется по квартирам. С прекращением подачи электроэнергии прекращается и поступление воды. Происходит парадокс. Вырываясь из берегов, реки валят опоры высоковольтных линий, размывают плотины и… оставляют городское население без воды. Это настоящий бич «прекрасного города». Он систематически сидит на голодном энергопайке. В газетах печатается расписание времени снабжения отдельных районов электричеством. По два часа на район. За этот срок надо успеть наполнить водой все имеющиеся в доме емкости, включая ванну. Во многих домах имеются специально предусмотренные резервуары для хранения запасов воды. Все это, конечно, вносит своеобразный нюанс в городскую жизнь.

Особенно достается обитателям небоскребов. Лифты останавливаются. Подниматься приходится по узким крутым (зачастую из-за экономии места винтовым) лестницам и при этом в кромешной тьме. Иногда на ступеньки между этажами ставятся зажженные свечи. Но чаще, для того чтобы не поскользнуться и не сломать себе шею, пешеход просто зажигает лист газеты и таким самодельным факелом, освещая свой путь, восходит на нужную высоту. Подняться на 30-й — 40-й этаж таким способом — дело не из легких…

Замирает работа учреждений, поскольку счетная техника не работает, а деревянных счетов в Бразилии мы никогда не видели. Останавливаются кондиционеры — охладители воздуха. Останавливаются троллейбусы. Но работают кинотеатры. Даже в самые затруднительные дни для них выкраивается драгоценная электроэнергия. Временами выключается и уличное освещение. Огромный город превращается в своеобразный термитник со снующими в разных направлениях термитами-машинами и термитами-людьми. Странное и очень неприятное зрелище. Но быстро зажигаются свечи и керосиновые лампы. Свечи в окнах, свечи на стойках баров. Глаз быстро привыкает к их спокойному и мягкому свету. Ярче вырисовываются звезды.