По Беломорью, стр. 5

Пурнач поразил нас обилием заходящей с Поноя семги. Идущая вверх по притоку рыба непрерывно выскакивала из воды. Менее чем в километре от устья на Пурначе есть порог, и я долго сидел у него с фотоаппаратом, пытаясь заснять семгу в прыжке. Но, очевидно, рыба меня видела, и снимок не удался.

Чем ниже по Поною, тем труднее с дровами. На обрывах реки сырые кустарники. Наверху тундра. В устье речки Томба, там была очередная наша ночевка, мои товарищи полезли на крутой склон за дровами. Заодно решили вскарабкаться на самый верх — посмотреть, что там, и натолкнулись на бежавшую по тундре лосиху. На них она не обратила внимания, зато часто тревожно оглядывалась назад. Поскольку в Мурманской области официально объявлено об уничтожении всех волков (хотя местные жители 28 августа видели все-таки двух), лосиху, возможно, преследовал медведь. Они встречаются на всем протяжении Поноя.

За устьем Томбы на Поное есть опасные пороги. Особенно известен Бревенный, на его счету немало человеческих жизней. Гибли здесь туристы и в позапрошлом и в прошлом годах. Сухой и Бревенный пороги мы обошли по холмистому плато левобережной тундры. Пока брели, удалось подстрелить трех куропаток.

За Бревенным увидели моторку. Рыбачили колхозники из понойской сельхозартели «Север».

— Ниже поселка Поной, — рассказали они, — увидите наш «забор». Река перегорожена сетями. Там наш колхоз ловит семгу. А мы облавливаем пороги спиннингами.

В этом занятии промышленники показали себя виртуозами. На наших глазах колхозник сделал тридцать один заброс. На первом, третьем и тринадцатом вытащил три пятикилограммовые рыбины. Я попросил разрешения осмотреть снасть. Ничего особенного. Удилище обычное, десятирублевое. Лески зеленые, 0,9 мм. Красномедная блесна с тройником, изнутри луженая. Двойной ее изгиб сделан для того, чтобы она при выборке жилки шла по прямой. Грузовик и стальной поводок рыбак не применял, крепил леску прямо к кольцу блесны. И, действительно, поводок вроде бы ни к чему. Если щука берет блесну взаглот, то все выловленные семги попались на якорек «губами».

Поделились поморы и другими своими наблюдениями.

— Семга лучше ловится в пасмурную погоду и даже в дождь. В пасмурные дни блесну надо чистить. — Рыбак вынул чернильную резинку и продемонстрировал, как чистится блесна. — Становиться надо на косе, а ловить у противоположной глубоководной части протоки, так как семга очень осторожна и хорошо видит. На глубоком месте, где не грозит зацеп, блесну надо вести помедленней, иначе рыба не догонит, где помельче, вращать барабан побыстрей, иначе зацеп — и прощай блесна…

…Уже давно мы чувствовали близость моря. Начиная с Калевки, встречаем чаек и тюленей, которые умудряются форсировать очень сложные пороги в азартной охоте за семгой. Но больше всего тюленей у Бревенного порога, где они активно охотятся.

Семнадцатого сентября, благополучно миновав восемь крупных понойских порогов, мы достигли поселка Поной. На последнем пороге наблюдали, как местный рыбак-колхозник ловил «на торпеду». Так здесь называют в какой-то мере сходное с известным по рыболовной литературе «корабликом» приспособление для ловли хариуса. Внешне «торпеда» напоминает деревянные детские санки, к которым особым образом крепится миллиметровой толщины жилка. Идущий берегом против течения рыбак буксирует за жилку положенные на воду «санки». К миллиметровой леске привязываются двухметровые хвосты с «мухами» по хариусу (обязательно с красной тряпочкой или красной шерстинкой). Стометровая жилка позволяет санкам углубиться далеко в средину реки, где стоят за камнями наиболее крупные хариусы. За сегодняшний день рыбак уже поймал этой «торпедой» двадцать рыбин.

С начавшимся отливом мы уплыли к левобережному поселку Корабельное, где расположен «морской вокзал» — избушка на крутом скалистом берегу. Отсюда моторная лодка перевозит пассажиров к останавливающемуся на взморье пассажирскому пароходу, обслуживающему линию Мурманск — Архангельск. Раз в неделю он посещает устье Поноя. Здесь и закончился наш очередной трехсоткилометровый маршрут.

С хариусами. Фото М. Пуссе.

Вокруг Онежского полуострова

15 июля 1968 года вдвоем с Николаем Погожевым мы отправились на лодке типа «казанка» от причала северодвинской лодочной станции в путешествие вдоль Летнего берега, порыбачить на морском побережье и в прибрежных озерах.

Благополучно проскочив по приливу сравнительно мелководное Пудожемское устье, вышли в Двинской залив. Однако вскоре с востока налетел шквал. Лето в этом году было холодное и ветреное, но мы никак не ожидали, что в первые же часы плавания подвергнемся жестокой атаке стихии.

С Северодвинского приемного буя пятибалльный ветер развел такую волну, а на приливе она еще неприятнее, что мы вынуждены были развернуться кормой к ветру и начать спуск по волне к сереющему вдали Летнему берегу. Шторм пригнал нас к песчаным пляжам, что южнее устья Солзы. Для высадки подобрали участок правее кошек, у которых море буквально кипело. На малых оборотах приблизились к линии прибоя. В момент, когда «дюральку» подхватил очередной вал, я слегка прибавил газ. Винт царапнул за песок раз, другой, и мотор стал. Гребень волны плавно опустил нас на песчаный пляж. Быстро перенесли на берег снаряжение, пустую лодку вытянули по каткам.

От пронзительного ветра укрылись за песчаным холмиком, под которым раньше была землянка. Здесь поставили палатку, развели костер, надеясь, что к утру шторм стихнет.

Каждые два часа я снимал отсчет с анероида, наносил на ленту барографа. Кривая быстро падала. Принятый по радио прогноз не утешал.

Беломорское побережье. Фото К. Коробицына.

Подъехавший верхом на лошади пастух посоветовал нам «покамбалить», то есть половить камбалу. Его предложение понравилось. Для наживки наловили креветок, и продольники выставили в наиболее богатой ими лагуне. Начался прилив, и лежащие на песке крючки с наживкой стало затоплять. В первые сутки на семьдесят пять крючков мы выловили двадцать шесть камбал и восемнадцать наваг. Николай неплохо готовил. Вареная и жареная рыба была на завтрак, обед и ужин. Шторм не утихал. Зато рыбалка оказалась на славу. Ежедневный улов камбалы дошел до тридцати семи штук. А вот продолжить плавание мы не могли, и это нас угнетало. Когда начинался отлив и спадал ветер, мы с надеждой посматривали на покрытое белыми барашками море. А вдруг все-таки стихнет? Но, увы! Из запланированной на поход десятидневки израсходовали «в плену» уже половину, а погода и прогноз не менялись. Что делать? Решили возвращаться домой. Во время отлива на лошади пастуха увезли лодку в устье реки Кудьмы. В тот же день вернулись домой: Николай завершать отпуск, я — готовиться к очередному плаванию.

…И вот наша «Венера» снова стремительно несется вдоль Летнего берега. На этот раз компанию мне составил Анатолий Глухов. Постепенно сужаются затопленные приливом низменные лайды, и обрывистый береговой уступ становится привычной панорамой берега. Лодка предельно загружена, но с мощным мотором «Вихрь» она все равно дает 20 километров в час. Летний берег, вплоть до Унской губы, исхожен нами многократно, и промежуточных стоянок мы не планируем.

Через четыре с половиной часа высадились на ночевку у избушки на мысе Красногорский. Избушка оказалась на замке, и мы расположились в дюнах на свежем воздухе. Провести тихую летнюю ночь на берегу Белого моря (сегодня 1 августа) — большое удовольствие. К ночи похолодало, стал слышен лай собак, стрекот лодочных моторов: за холмистой грядой — Пертоминск.

На рассвете, опасаясь очередного шторма, спешим прорваться к поселку Дураково, где наметили первую рыбалку. Далеко уходящие в море каменистые корги Красногорского и Яреньгского рогов обходили по малой воде и с большой осторожностью. В 1956 году, во время осенней охоты по морским зайцам, наш катер дважды выскакивал здесь на груды скользких камней, и, несмотря на то, что двух зайцев мы добыли, — поволновались тогда сильно…